— И слепой, и глухой? — спросил Юра.
— Совершенно верно. Он годится только на то, чтобы его разбирать. И собирать из него что-нибудь другое…
— Что?
— Ну, это уж ты сам сообразишь, — сказал Старик-Ключевик. — Не мне тебя учить… Ведь так?
— Так! — важно сказал Юра.
В этот день папа и мама решили встретиться днем возле кафе «Националь», что на углу улицы Горького и Манежной площади. Они всегда там встречались, когда это надо было, потому что кафе находится неподалеку от библиотеки Ленина, где занимается мама. Сегодня папа должен приехать туда после того, как сдаст картину в закупочную комиссию. Он даже хотел получить небольшой аванс. Папа был уверен, что все будет в порядке. И мама тоже на это надеялась.
Папа и мама решили зайти в кафе и выпить на радостях кофе с пирожными — отпраздновать, так сказать, успех, — а потом поехать домой на такси, накупив по дороге разных подарков — Кате, Юре и Старику-Ключевику. Но никогда не говори «гоп!», пока не перепрыгнешь: уже полчаса стояла мама перед входом в кафе, а папы все не было. По улице мела поземка, ветер резал лицо, и мама очень замерзла. Наконец она увидела, как папа спускается вниз по улице Горького, держа под мышкой злополучную картину. Мама сразу все поняла, и на душе у нее стало тоскливо. Ни о каких кофе с пирожными не могло быть и речи… и вообще… Но мама постаралась взять себя в руки и встретить папу бодрой улыбкой. Конечно, ей это только так казалось, что улыбка у нее бодрая. Папа же, увидев ее улыбку, подумал: «Бедняжка! Опять эта грустная улыбка… Вот-вот заплачет». Ведь папа давно изучил в мамином лице все тончайшие оттенки. Так же, как и мама в его лице.
— Ну, что там? — спросила мама.
— Все то же, — махнул папа рукой возможно безразличнее, но его выдавали глаза: они опять были грустные, как у собаки.
— Что они хоть сказали-то? — поинтересовалась мама.
— Говорят: работайте!.. Придется картине еще попылиться в кладовке. Хотя — кто знает — будет ли от этого толк? Ведь я сдаю ее уже во второй раз.
— Но что же делать?
— Надо будет над ней действительно поработать…
— Ну, что ж, — грустно откликнулась мама. — Но бюджет семьи… Он трещит по швам!
— Займем у Ключевика! — беспечно сказал папа.
— Ладно, пойдем домой, — вздохнула мама. — Надеюсь, что хоть там все в порядке… что Ключевик заходил.
— В этом я уверен! — сказал папа.
— Уверен, уверен! А если его вдруг куда-нибудь вызвали?
И они побежали на троллейбусную остановку, потому что денег на такси не было.
…Войдя в квартиру, папа и мама остановились пораженные: их оглушило безмолвие. Ни музыки из приемника, ни голосов детей или Старика-Ключевика — абсолютная тишина! Испуганно заглянули они в мамину комнату, в детскую, в ванную и на кухню — пусто! — потом открыли дверь в папину комнату: там тоже никого не было…
— А мы здесь! — раздался вдруг Юрин голос, вроде откуда-то сверху.
Папа и мама хотели было спросить: «Где ты?» — как всегда, когда дети играли с ними в прятки, но, взглянув вверх, вообще лишились дара речи.
То, что они увидели, описать не просто, но я все же попробую. На потолке вниз головами, скрестив ноги вокруг люстры, сидели Юра, Катя и еще кто-то совершенно непонятный, весь металлический, отливающий серебром, с четырьмя ногами, кубической головой и светящимися зелеными прямоугольными глазами… На его макушке колыхались две антенны… Вроде какой-то робот! Вокруг его головы, а также вокруг голов Юры и Кати сияли маленькие разноцветные радуги. Все сидели на потолке и пили чай! Да, да! Во всяком случае, они держали в руках чашки — вверх дном, — и над ними тоже светились полукруглые радуги.
В первое мгновение и папа, и мама подумали, что сошли с ума. Или что это им снится. Папа даже изо всей силы ущипнул себя за ухо.
Наконец мама растерянно прошептала:
— Вот что значит, когда дети без присмотра! Сумасшедший дом! Только откуда… откуда этот… этот робот?
— Это не робот! — ответила Катя. — Он живой!
— Его зовут Тарабам! — крикнул Юра. — И он…
— …наш гость из космоса! — перебила Катя. Странное существо кивнуло головой, качнув антеннами.
— И вы… хорошо себя чувствуете? — обратилась мама к Юре и Кате.
— Очень даже хорошо! — спокойно улыбнулась Катя и отпила из чашки глоток чаю.
Мама почувствовала, что, как ни странно, понемногу успокаивается. И все же это было выше ее понимания.
— Это Старик-Ключевик! — сказал Юра. — Он подарил мне телевизор! И я вызвал Тарабама!
— Все это прекрасно, — подытожил папа. — Давайте пить чай и рассказывать все по порядку. А то я толком ничего не пойму.
— И я, — кивнула мама.
Папа шагнул в комнату, за ним мама. Они сразу же помимо своей воли стали подниматься к потолку. Папа поддерживал маму за локоть: видно было, что ей не по себе. Поднявшись, они уселись на потолке, скрестив ноги.
Юра же оттолкнулся от потолка, грациозно подлетел к двери, оттолкнулся от нее и вылетел на кухню. Папа и мама с удивлением смотрели ему вслед. Через минуту Юра вернулся тем же путем с двумя чашками в руках, протянув их папе и маме. Потом он налил им чаю. И странно: чай вливался в чашки вверх ногами и обратно не вытекал!
— Черт знает что! — сказал папа.
Он отхлебнул глоток чаю, потом еще глоток и оглядел всех со смущенной улыбкой.
— А теперь рассказывайте, — сказал он, немного освоившись.
Катя и Юра сразу возбужденно заговорили, перебивая друг друга, и понять происшедшее было сперва совершенно невозможно. Но понемногу они успокоились, и тогда выяснилось следующее…
…Когда Старик-Ключевик принес в папину комнату свой испорченный телевизор, Юра взял у папы в шкафу молоток, разные отвертки и плоскогубцы, уселся возле телевизора на пол и стал его раскурочивать. Сначала он вынул из корпуса все внутренности — целиком — и потихоньку стал разбирать их на части. Что-то он там отвинтил, отсоединил, потом снова соединил, уже по-другому — Юра уже не помнит, что и как он разъединял и соединял. Потом Юра решил соединить полуразобранный телевизор с папиным приемником. Он отсоединил от телевизора кинескоп, включил провода кинескопа в приемник, а приемник соединил с телевизором. Получилась, по словам Юры, «замечательная суперсистема, даже лучше, чем папина». Тогда Юра решил соединить всю эту суперсистему с электросетью. Катя, которая сидела рядом, испугалась — она боялась, что произойдет какой-нибудь взрыв, — но Юра настоял на своем, и взрыв произошел: трам-тарабам! Оглушительный взрыв! «Настоящий тарабамный!» — сказал Юра. Когда желтый дым от взрыва рассеялся и оглушенные Юра и Катя пришли в себя, они увидели, что на балконе кто-то стоит. Кто-то металлический, механический и весьма симпатичный. Он шевелил в воздухе головными антеннами и стучал снаружи в окно сверкающими шарнирными пальцами, делая какие-то знаки. Катя и Юра поняли, что он хочет войти в квартиру. Тогда они открыли ему дверь…
— Он вошел! — сказал Юра.
— И стал с нами играть! — добавила Катя..
— Но почему вы зовете его «Тарабам»? — спросила мама.
— В честь взрыва! — сказала Катя. — Это Юра его так назвал, потому что он любит шум! Как мы.
— Все это весьма интересно, — сказал папа после некоторого молчания, во время которого все, кроме Тарабама, пили чай.
Тарабам сидел на потолке молча, скрестив ноги; его зеленые прямоугольные глаза — со шкалой, цифрами и стрелками в них — уютно светились, а внутри металлического туловища ровное, если прислушаться, приятное бархатное гудение.
— Извините, пожалуйста, — обратился к Тарабаму папа, — я хотел… если вы меня понимаете…
— Я вас понимаю, — произнес Тарабам, наклонив голову, и папа заметил, что голос незнакомца доносится откуда-то из его туловища, как, например, из приемника или из магнитофона.
— О! Вы прекрасно говорите по-русски! — оживился папа. — Без всякого акцента!
— Спасибо! — опять наклонил голову Тарабам. — Русский язык стыдно не знать.
— Спасибо, — в свою очередь, поклонился папа. — Так вот… я… я хочу узнать, как вас зовут в действительности, ведь имя Тарабам, как я понял, вам дали мои дети? И еще, кто вы — простите, все это так странно, — кто вы: человек, робот или… или инопланетянин?
— Я робот-инопланетянин, — спокойно произнес Тарабам. — А зовут меня 999 882/13 РОА…
