Кеннет Оппель - Тёмное крыло

— Послушай меня, — спокойно сказала Нова. — Здесь ты не должен летать. На материке рукокрылы вовсе не так снисходительны, как твой отец. Они гораздо суровее обходятся с отклонениями.

— А что они сделают? — писклявым шёпотом спросил Сумрак.

— Скорее всего, изобьют тебя, а затем прогонят — и нас вместе с тобой. Ради своей собственной пользы, и ради пользы нашей колонии, ты должен использовать свои паруса только для планирующих прыжков. Ты меня понял, Сумрак?

Он был напуган её напором, но не настолько, чтобы не испытывать негодование от того, что ему указывают, что нужно делать.

— Я думал, что только предводитель может…

— Ты прав, Сумрак, — сказал отец, внезапно оказавшийся рядом с ними. — Колония должна исполнять только команды предводителя. Но в данном случае я должен с неохотой согласиться с Новой. Здесь мы — чужаки, и я не хочу выяснять пределы доброты колонии Гирокуса. Мы должны избегать скандала, по крайней мере, первое время. А ты, Нова, не должна читать нравоучения моему сыну: я сам попросил бы его, чтобы он поступил именно так.

— Я просто хотела быть уверенной в этом, — невозмутимо сказала Нова.

Когда вся колония собралась, Кона и ещё несколько солдат повели их всех дальше в лес. Икарон и старейшины планировали впереди; Сумрак и Сильфида находились далеко сзади. Удаляясь от фелид, они ощущали большое облегчение, хотя это также означало, что они уходят всё дальше от дома. Сумрак в последний раз оглянулся в сторону острова, но весь обзор ему уже закрыли деревья.

Он входил в новый мир. Всё вокруг него казалось озарённым светом совсем иного солнца. Многое выглядело знакомым, но Сумрак уже заметил лианы, цветы и плоды, которых раньше никогда не видел. Он втягивал воздух и ощущал вкус пыльцы и спор, которых не было у них на острове. Когда он сел на дереве, чтобы залезть повыше, его когти скользнули по нему, и он обратил внимание на то, какой гладкой и твёрдой была кора. Это был материк — место рождения его родителей. Его мать больше никогда не увидит его вновь.

Тоска Сумрака по ней постоянно звучала эхом в его голове, и хватало даже самого маленького воспоминания, чтобы оно начало гудеть, словно гром.

Этот новый лес жил такой жизнью, какой он никогда не знал. Он привык быть единственным зверем на деревьях, но здесь ветви делило друг с другом множество существ. Сумрак заметил многочисленных мелких поджарых животных с тонкими хвостами и быстрыми глазами.

На земле каждый хруст прутика заставлял его сердце биться быстрее. Это была родина ящеров, и, как он знал, они по-прежнему жили здесь. Он видел их кости; он знал, насколько крупными они были. Он увидел устрашающе крупное наземное существо с клыками, которые росли, изгибаясь, из его верхней челюсти. К счастью, оно было слишком уж тяжеловесным, чтобы суметь забраться на дерево.

— Ты это видел? — спросила его Сильфида. — Что это?

— Не знаю, — ответил он, чувствуя себя ужасно несведущим. И почему родители не рассказывали ему о самых разных существах, живущих в мире? Даже если бы им не пришлось их увидеть, узнать о них было бы интересно.

— Они ведь дружелюбны, да? — спросила Сильфида.

— Да, — ответил ей Сумрак, понятия не имея, о чём идёт речь.

Планируя через поляну, он увидел нечто, напоминающее кости, но не захотел останавливаться и разглядывать более подробно. Колония всё время двигалась вперёд, и у него не было желания отставать.

Он остановился лишь один раз, чтобы слизнуть немного влаги с цветка, и издал крик от неожиданности, когда лепестки закрылись вокруг него, словно намереваясь его сожрать.

— Это всего лишь растение, — проплывая мимо, сказал Кливер.

Тени постепенно наполняли лес, тянулись по веткам и перетекали друг в друга. Эта ночь была ясной, и лунный свет проникал сквозь полог леса. Впереди Сумрак увидел более светлое место, и понял, что они должны быть уже рядом с поляной. Ему стало интересно, живёт ли колония Гирокуса на секвойе, как они.

В разных местах среди ветвей сидело несколько других солдат с серой шерстью. Они не выкрикивали поздравлений, а просто оставались на своих местах, когда колония проходила мимо них, и лишь пристально разглядывали их издали.

— Им и вправду нужно столько часовых? — шепнул Сумрак Сильфиде. Он уже начинал думать, что материк был ещё опаснее, чем он представлял себе. Дома им никогда не было нужно выставлять охрану. Они спали на своих ветвях, не зная страха — до прошлой ночи, когда всё изменилось. Но, возможно, весь остальной мир всегда жил в этом состоянии неусыпной бдительности.

— Думаешь, они высматривают ящеров? — шепнула Сильфида.

— Надеюсь, что нет. Но всё похоже на то, что они находятся в состоянии войны, — сказал Сумрак. — Или же ожидают её начала.

— Они очень хорошо организованы, — ответила Сильфида с явным восхищением. — Они выглядят готовыми ко всему.

Когда они вышли на поляну, колония рассыпалась в стороны, садясь и занимая места на нескольких могучих соснах. Это наверняка и был дом колонии Гирокуса, потому что на деревьях уже теснились целые толпы рукокрылов с серой шерстью. Пока все расселись по местам, многие осторожно принюхивались и щебетали.

Сумрак спланировал на свободное место рядом с Сильфидой. Поверхность ветви напоминала чешую ящера, и даже хотя он понимал, что это была просто кора, ему было не по себе от этого ощущения. Он разыскал глазами своего отца — тот сидел просто на соседней ветке, вместе с остальными старейшинами.

Им навстречу планировали Кона и группа пожилых рукокрылов. В их быстром спуске тесной группой ощущалось что-то почти угрожающее. Они сели рядом с Икароном и его старейшинами.

Вперёд выступил седеющий самец. Это был самый крупный рукокрыл, какого Сумрак видел в своей жизни, и у него была выправка воина. Поперёк его широкой груди тянулся толстый розовый валик шрама. Его когти, хотя и изогнулись со временем, были огромными, и Сумрак мог легко представить себе, как они режут яйца ящеров, а возможно, даже самих ящеров.

— Добро пожаловать, добро пожаловать! — закричал он. — Я Гирокус, и вы — желанные гости здесь.

От его мощного голоса и выправки веяло властью, но в его приветствии ощущалась также искренняя теплота. Он продолжил, представляя своих многочисленных старейшин, каждый из которых по очереди выходил вперёд, коротко кивал, а потом делал шаг назад. Похоже, его колония была многочисленной и в ней царила хорошая дисциплина.

— Кона говорит мне, что вы сильно пострадали на острове, — сказал Гирокус.

— Да, — ответил Икарон. — Клан фелид во главе с Хищнозубом устроил резню в моей колонии. Они убили тридцать восемь рукокрылов.

С ветвей послышался потрясённый шёпот.

— Мой друг, мне жаль, — сказал Гирокус. — Это злодеяние — худшее из всего, о чём я когда-либо слышал. Мы следили за этой группой. Некоторое время назад Хищнозуб ушёл от Патриофелиса и разбойничал в лесах. Здесь мы всегда настороже, но я предусмотрительно удвоил число часовых, и пока мы остаёмся невредимыми. Я знаю, что эти фелиды убивали наземных животных и разоряли гнёзда птиц. Птицы тоже становятся чрезвычайно неприятными соседями.

— Они напали на колонию Икарона, когда они переправлялись с острова, — сообщила Кона своему предводителю. — Они вели себя свирепо.

— Они думают, что мы — яйцееды, — сказал Икарон.

Гирокус фыркнул снисходительным тоном.

— Птицы слишком глупы, чтобы понять, что у нас нет никакого интереса к их яйцам. Здесь они пока ещё не нападали, но я боюсь, что это не заставит себя ждать. Фелиды Хищнозуба принесли хаос в звериные королевства. Многие отправляли посланников к Патриофелису, требуя от него остановить бойню, и он уже направил солдат, чтобы выследить Хищнозуба. А мы уже послали ему сообщение, что нашли его рыщущих убийц на острове.

— И что же будут делать эти солдаты? — спросила Нова.

— Они должны убить отщепенцев, — прямо ответил Гирокус. — Это лучшее решение. Мы должны действовать жестоко, чтобы сохранить мир сейчас, когда ящеры, наконец, стёрты с лица земли.

Сумрак едва сумел подавить удивлённое чириканье и взглянул на Сильфиду, глаза которой блестели от волнения.

— Это правда? — изумлённо спросил Барат. — Разве можно было уничтожить каждое гнездо и каждое яйцо?

Гирокус рассмеялся.

— Вы что, не слыхали новостей на своём острове? Это правда. Ящеры исчезли навсегда.

Сумрак взглянул на серьёзное выражение своего отца, и попробовал представить себе, что он должен был чувствовать. Разве мир не стал лучше и безопаснее без ящеров? Но как мог его отец действительно радоваться этому — выполнению плана, который он считал таким неправильным?

— Потрясающая победа! — сказала Нова.

— Несомненно, — подтвердил Гирокус.