И ее терпение было вознаграждено. Заметив какое-то движение напротив, она инстинктивно напружинила задние лапы. Теперь она не торопилась прыгать, чтобы снова не опозориться. Но вот листок снова всколыхнулся, и из-под него показался крошечный розовый носик. Мышь! Остролапка затаила дыхание, выжидая. Мышка еще раз принюхалась и робко вылезла из-под листа, собираясь отправиться на поиски пропитания.
Остролапка прыгнула и двумя лапами схватила добычу.
— Молодчина! — крикнул Бурый.
Остролапка повернулась к нему, зажав в пасти пойманную мышь. Ее первая добыча! Зажмурившись, она постаралась припомнить, какие слова произносили Львинолап с Угольком после удачной охоты.
— Спасибо тебе, Звездное племя, за жизнь этой дичи, отданную моему племени. Я не возьму больше, чем мне хочется… — Остролапка помолчала и поправилась: —…больше, чем мне нужно, и отдам все, что смогу.
Наконец-то она нашла свой путь. Она станет настоящей воительницей!
— Кисточка всю ночь не давала мне спать своим кашлем, — пожаловался Долгохвост.
— Да как ты мог что-то услышать, если сам храпел, будто барсук! — огрызнулась старуха.
Воробушек подавил вздох. Он сидел в палатке старейшин и слушал, как старики бранятся, словно котята. И зачем они кричат и спорят? Он и так понял, что Долгохвост пытается ему сказать, что очень тревожится за Кисточку!
— Горло у нее чистое, и совсем не распухло, — перебил стариков Воробушек. — Пусть ест мать-и-мачеху, Листвичка считает, что она облегчает дыхание.
— Не нужны мне никакие травы, — отрезала Кисточка.
— Все равно, возьми, — настоял Долгохвост. — По крайней мере, хоть что-то пожуешь. Ты ведь ничего не ела со вчерашнего полудня!
— Дичи сейчас мало, поэтому я не хочу брать еду из кучи, — окрысилась старуха. — Пусть едят те, кто помоложе.
— Вот и отлично, питайся мать-и-мачехой, — буркнул Долгохвост. — Может быть, я хоть немного смогу вздремнуть!
Не переставая сварливо ворчать, Кисточка сгребла хвостом кучу мать-и-мачехи.
Воробушек вздохнул. Слушая перепалку стариков, ему казалось, будто ничего не изменилось с тех пор, как он был оруженосцем у Яролики. Прошла всего четверть луны, но целебные травы успели ему опротиветь по самое горло. После стариков нужно было заглянуть в воинскую палатку и снова намазать плечо Урагана смесью из меда и хвоща. Серый воин, видите ли, отказывался отлеживаться в палатке, поэтому целебное снадобье надо было постоянно наносить на его раны.
Листвичка влезла под куст жимолости и принесла с собой запахи трав.
— Как горло у Кисточки?
— Превосходно, — едко ответил Воробушек. — Хотя было бы проще, если бы она хоть на секунду перестала ворчать и позволила мне как следует принюхаться.
Листвичка рассердилась, и ее раздражение молнией пронзило воздух.
— Если не умеешь быть вежливым, возвращайся в палатку и помоги щипать пижму, которую твоя сестра принесла вчера! — приказала она.
Воробушек закатил глаза. Еще один день, проведенный в тесной пещере, и он просто лопнет от злости. Не много же радости принесло ему его великое предназначение! Пестролистая не предупреждала его о том, что ему уготована вечная скука.
Листвичка, распушившись, побрела обратно в свою пещеру, и Воробушек уныло потащился следом. Он чувствовал, как в ней уже бурлят слова, готовые вот-вот обрушиться на его голову. Протиснувшись сквозь обледенелые ветки ежевики, он покорно уселся и стал ждать.
— Ты слоняешься по лагерю, как черная туча, выискивая, на кого бы пролиться дождем, — сердито начала Листвичка.
— Мне надоело, — ответил Воробушек.
Раздражение молнией полыхнуло в груди Листвички.
— Можно подумать, я заставляла тебя становиться моим учеником!
— Нет, не заставляла, — согласился Воробушек. — Но ты всегда этого хотела, скажешь, нет? — Он в ярости хлестнул хвостом. — Ну что, довольна теперь?
— Разве я выгляжу довольной? — взвилась Листвичка, и Воробушек почувствовал гнев, кипевший под ее шерстью. Почему она так злится на него? Неужели трудно понять, что он хотел совсем другой жизни?
— Тебе-то хорошо, — с неожиданной обидой сказал он. — Ты всегда хотела стать целительницей.
— А ты не хочешь?
— Это мое предназначение, — процедил Воробушек. — Мое желание тут ничего не значит.
— Вот и исполняй свое предназначение, — безжалостно фыркнула Листвичка.
Воробушек с тоскливым вздохом поплелся к куче пижмы, оставленной Остролапкой, и принялся отдирать листья от стеблей. Он рвал их небрежно, оставляя на каждом листе длинные куски стебля. Листвичка вздохнула, уселась рядом и, не говоря ни слова, принялась откусывать эти куски.
В каждом ее молчаливом движении чувствовалось глубокое разочарование. Острое чувство вины царапнуло Воробушка. Ему хотелось найти какие-нибудь слова, чтобы объяснить Листвичке свое состояние, но он понимал, что ничего этим не добьется. Она все равно не поймет, чего ему стоило навсегда отказаться от мечты стать воителем — и ради чего? — ради вот этого? Чтобы всю жизнь перебирать травы, лечить чужие царапины и больные животы?
— Листвичка? — Ураган просунул морду в пещеру и огляделся. Воробушек сразу же почувствовал запах гноящейся раны на его плече и втянул голову в плечи, ожидая нового разноса. Он забыл еще раз нанести мазь!
— Ты не обработал Урагану рану? — резко спросила Листвичка.
— Ты сама велела мне идти сюда, — огрызнулся он.
— В самом деле, — вздохнула целительница. — Ну, хорошо, я сама все сделаю. А ты отдохни, ведь сегодня Ночь половины луны. Мы отправимся к Лунному Озеру вместе с другими целителями.
* * *
Вечер выдался сухой и холодный. Мороз загнал всю лесную мелочь по норам и дуплам, и тишину оцепеневшего леса нарушали лишь торопливые шаги Листвички и Воробушка. Чем ближе становилась граница с племенем Ветра, тем тревожнее было на душе у Воробушка. Что если другие целители не захотят терпеть в своих рядах слепого котенка?
Он принюхался. В воздухе пахло племенем Теней и Речным племенем.
— Кажется, нас уже ждут! — пропыхтела Листвичка, тоже почувствовавшая запах.
Следом за ней Воробушек вышел на какую-то опушку. Впереди лежала пустошь, в воздухе пахло вереском и утесником. «Кто здесь?» Воробушек еще раз повел носом и узнал Ивушку с Мотылинкой, которые в прошлом месяце зачем-то приходили к ним в лагерь. Резкий дух племени Теней живо напомнил ему недавнюю схватку возле границы.
— Привет, Мотылинка, — радостно приветствовала подругу Листвичка.
— Привет, — проурчала та.
— У вас в Речном племени такой же холод?
— Берег защищает нас от ветра, но все наши старики попрятались в палатки и носа не высовывают наружу. Жалуются на ломоту в костях.
— Маковых зерен у тебя достаточно?
— Да, спасибо.
— Здравствуй, Перышко, — повернулась к Сумрачному коту Листвичка. — Как у вас дела?
Воробушек воинственно распушился. Совсем недавно Сумрачные коты нагло вторглись на территорию Грозового племени, а Листвичка позволяет себе любезничать с врагом!
— Неплохо, — отозвался целитель. — Как твои воины, поправляются?
Воробушек едва не поперхнулся от возмущения, когда понял, что целитель говорит о ранах, полученных Грозовыми котами от лап Сумрачных воинов. Он насупился и порылся в чувствах Перышка, надеясь найти там злорадство и враждебность, но вскоре вынужден был признать, что целитель не испытывает ничего, кроме искреннего сочувствия.
— Одна рана сильно нагноилась, — ответила Листвичка. — А у вас?
— Дубравник до сих пор хромает, — сказал Белогрудый.
— Попробуй на ночь оборачивать его лапу окопником, — посоветовала Листвичка.
— Я уже исчерпал все свои запасы, — признался целитель.
— Так приди и возьми у меня!
— Что ты! Чернозвезд мне ни за что не позволит.
— Тогда завтра утром я оставлю пучок на границе, — пообещала Листвичка.
Воробушек просто ушам своим не верил. Интересно, знает ли Огнезвезд, что его собственная целительница помогает врагам Грозового племени?!
В этот момент его бока коснулась чья-то теплая шерстка. Это была Ивушка.
— Привет. А где Остролапка? — негромко спросила она.
«Она расстроилась, увидев меня вместо Остролапки»! — немедленно подумал Воробушек и сердито взмахнул хвостом.
— Разве ты не знаешь? — сердито зашипел он. — Остролапке настолько наскучило быть целительницей, что она сбежала от Листвички, оставив вместо себя своего никчемного слепого братца!
Ивушка отпрянула.
— Вы уже познакомились с моим новым учеником? — обернулась к ней Листвичка.
Воробушек почувствовал на своей шкуре взгляды трех целителей.
