Ознакомительная версия.
– А если они заперты? – в ужасе опомнилась Настя.
Браслет на ее руке вдруг зажужжал. Обменялся с постройкой сигналом, а затем стеклянная дверь с шипением расползлась в стороны.
Пыль, годами оседавшая на дверной коробке, лавиной посыпалась вниз, небрежным росчерком перекрашивая светлые волосы детей в серый цвет. Задержав дыхание, чтобы не расчихаться, наши герои бросились сквозь эту пыльную завесу, наконец-то оказавшись внутри.
А внизу, на входе на эскалатор, уже появилась баба Крася.
Причем больше не пытавшаяся казаться милой бабушкой.
Окончательно сменившая личину и бросившаяся мстить…
Сейчас она трансформировалась еще сильнее, чем во время их первой схватки, теперь напоминая не то муху, не то огромного паука на четырех проволочных ногах. Задрав огромную уродливую голову, оборотень радостно заверещала, прыгая по движущимся ступеням. Размеренный голос механизма продолжал наставительные рассказы о правилах пользования Лабораторией.
– Как ее закрыть? – лихорадочно осматривая стеклянные стены в поисках планшета управления, взвыла девочка. – Прибор открыл вход, но я не знаю, как закрыть его обратно!
– Некогда! Бежим! – приказал Витька, молниеносно сориентировавшись в ситуации. – Или будет слишком поздно, мы не успеем найти пульт!
И они ринулись в глубь Центрального Модуля.
Стеклянный пол оказался очень скользким, и удирающие чуть не упали друг на друга, сразу же столкнувшись. Устояли, ойкнув и придерживаясь за стены. Миновали просторный коридор с множеством дверей, за которыми скрывались комнаты с микроскопами и другим оборудованием.
Прозрачность постройки сбивала с толку. Взгляд никак не мог сфокусироваться на одной точке, а оттого Модуль казался беспорядочным нагромождением стеклянных закутков, перегородок и выходов. Близняшки свернули в новый коридор, толкнули ближайшую из дверей. Та поддалась, мягко качнувшись на прорезиненных петлях.
Старуха-оборотень в это время уже добралась до середины эскалатора. Она двигалась быстро и уже наверняка смогла бы настичь своих жертв, если бы не укороченная передняя лапа, которую чудовище болезненно приволакивало.
– Постойте, мои хорошие, – продолжала выкрикивать баба Крася, капая едкой слюной на подвижные ступени. – Вам все равно не уйти от меня. Куда же вы, мои аппетитные? Думали, я испугаюсь каких-то крысиных угроз и оставлю надежду изловить обидчиков? Теперь вас всего двое, и вам конец!
Коридоры из стекла сменялись новыми коридорами. Одну за другой ребята миновали комнаты Модуля, скользя по полу и едва не сшибая (сдвигая с положенных мест, когда хватались за края, чтобы не упасть) заставленные пробирками столы. Что-то падало и разбивалось, но беглецы не замечали, что именно. Внутренние двери не имели замков или систем защиты и легко распахивались под давлением детских рук.
Паучиха ворвалась в Модуль, застыв на пороге и принюхиваясь.
Казалось, что пересечение сотен стеклянных граней, отражавших сияние Светоча, сбивает с толку и ее. С того места, где сейчас находились наши герои, Красимира представлялась огромным бесформенным силуэтом. Пятном ожога, черневшим на сверкающем фоне иллюзорно-хрупкого дома.
– Не останавливайся, – взмолился Витька, снова хватая сестру за руку. – Бежим, тут должно быть укрытие!
– Как мы сможем спрятаться в этих прозрачных стенах? – Настя, совершенно обессилевшая после карабканья по шахте и очередного марафона, тяжело дышала. – Даже за матовым стеклом душевых камер она найдет нас по запаху!
– Ничего, – шумно сопя, продолжал твердить брат, еще крепче сжимая рукоять ножа. – Главное, не сдаваться! Бежим!
И они побежали вновь, не зная точно, куда.
Бегство стало их родичем, полноправным членом семьи. Оно пропитало каждую клеточку их организмов, стало смыслом жизни. Бегство от червей, потом от крыс, от оборотней и призраков, от солдат и мутантов, Стражников и обезумевшего циркача, надзирателей и кладбищенского уныния, искрометов и сектантов, от соблазнительной свободы Ходящих По Стенам…
Они бежали и бежали, распахивая толстые стеклянные двери, стараясь запутать следы и оказаться как можно дальше от проникшего в Модуль чудища.
Выскочили в зал, имевший балкон по всему периметру стен (такие внутренние балконы называются галереями). Под галереей плотным строем теснились узкие камеры, похожие на тюремные – они сразу заставили вспомнить мерзкий зоопарк Летней Ярмарки. В центре холла возвышался нарост массивных пультов, провода от которых струились вниз, прячась в хромированных опорах Модуля.
– Тупик! – закричала Настя, но было поздно.
В дверях зала, в который они только что вбежали, уже чернело что-то страшное, четырехногое, с бесформенной уродливой головой. Один глаз хищницы по-прежнему не блестел, затянутый блекло-розовой мембраной, но второй живо вертелся на месте, осматривая все вокруг. Ожог на страшной морде давно покрылся твердой безобразной коркой.
– Ну вот вы и попались, мои славные, – нежным женским голосом протянула баба Крася.
И оттого, что отвратительный оборотень говорила обычным человеческим языком, стало еще страшнее. Звук лился откуда-то из нижней части ее мохнатой головы, точно из-под острых хитиновых жвал, которыми старуха разрывала пищу на куски.
– И зачем было бегать? Бабушка Красимира все равно поймала вас, мои ненаглядные. Ах, как долго я ждала этой минуты. Как мечтала о ней в гадком Лифте. Как страдала, когда меня гнали прочь злые крысы и стрелометы. Как же славно мы сейчас попируем… Одного из вас я усыплю своим дыханием, а второй станет обедом. Выбирайте, шалуны, кто заснет, а кто умрет?
И гигантское насекомое проникло в зал, противно переступая когтистыми ножками по стеклянному полу и оставляя на нем глубокие царапины. Витька и Настя, вцепившись друг в друга, только постанывали, спинами упершись в одну из дверей тесных исследовательских камер.
Брат выставил перед собой старенький нож, но рука его предательски дрожала, отчего лезвие гуляло из стороны в сторону. Однако храбрецу не пришлось использовать (или даже пытаться использовать) свое оружие…
– Я хочу быть первым! – звонко разлетелся по прозрачному помещению смелый мальчишеский голос. – С меня начни, уродина! Если осмелишься, конечно!
И наши герои охнули, обернувшись в сторону этого дерзкого вызова.
Витька вскрикнул: не то от радости, не то от ужаса. А Настя вдруг расплакалась, но на этот раз слезами счастья и совсем нежданного облегчения.
Потому что в одной из крохотных кабинок, совсем близко от старухи-паука, стоял их брат Димка. Стоял спокойно и уверенно, будто не замечал, что от чудовища его отделяют считаные шаги и распахнутая стеклянная дверь. Над его головой (где-то на балконе-галерее) что-то темнело, но дети не успели рассмотреть, что именно – они неотрывно глядели на брата, которого считали навсегда потерянным.
– Ты вернулся, братик! – воскликнула Настя.
– Димка, осторожно! – запоздало ужаснулся Витька, наблюдая, как оборотень поворачивается к смельчаку.
– Ага, вот и третий хулиган, – пропела бабушка Красимира, медленно и хищно приближаясь к рядам камер. – А я-то уж думала, без десерта останусь… Нет, мои хорошие, не останусь, всех слопаю. Переловлю и слопаю, и вас, и других… Ну давай с тебя и начнем, храбрый ты наш!
И она вдруг бросилась в атаку, протягивая передние лапы, заканчивающиеся когтями.
Настя опять вскрикнула, закрывая лицо руками. Витя выронил нож и побледнел, как простыня. Их брат, так неожиданно вернувшийся к своим родным, сейчас должен был погибнуть прямо у них на глазах. Быстро, неотвратимо. Смелый, отчаянный Димка, дарящий Виктору и сестре еще один шанс на бегство…
Но Дмитрий оказался не так прост, как подумали все, в том числе и Красимира.
Едва паук ворвался в тесную камеру, краем панциря захлопнув и запечатав за собой герметичную дверь, мальчишка вдруг взлетел в воздух, исчезая в крохотном потолочном люке.
И только сейчас Витька (Настя всего этого видеть не хотела и не могла) разглядел, что над головой его брата стоят, крепко упершись ногами в края отверстия, трое или четверо взрослых.
Ходящие По Стенам!
Они резко, одним слаженным рывком потянули на себя тонкую веревку, привязанную к поясу Дмитрия. Взмыв над протянутыми к нему когтями чудовища всего в нескольких сантиметрах, тот юркнул в люк, а один из Ходящих тут же захлопнул крышку ногой и, не мешкая, защелкнул железную задвижку.
Наверное, если бы оборотень не была столь опьянена охотой или жаждой мести, то смогла бы рассмотреть людей, стоявших на потолке кабины. Рассмотреть и почуять подвох, ловушку, что приготовили для нее отважные воздухоплаватели.
Но Красимира была слишком зла, уверена в своей победе и очень голодна. А потому не видела ничего, кроме маленького мальчика, в буквальном смысле слова улетевшего из ее когтей.
Ознакомительная версия.
