— Нет. Ты совсем не изменилась.
— Врёшь, — строптиво ответила Нелли. — А ты стал другим. Чем дольше не видишь человека, тем сильнее замечаешь, как он постарел.
— Ты для меня никогда не постареешь.
— Ну да. Ты ведь можешь наблюдать за мной, когда захочешь. Вроде как и рядом, а вроде как и нет. Ты оставил это исключительное право только за собой, — повысила она голос. — Как ты думаешь? Каково это — жить под надзором? Вот сейчас ты настоящий муж-невидимка. Ты всё решил за нас! За обоих! Как ты посмел пропасть на пятнадцать лет? И что должна была делать я? Ждать? Забыть? Надеяться? Нет ничего хуже неопределённости!
— Я хотел, чтобы ты была счастлива. Чтобы ты смогла себя реализовать. И, кажется, у тебя неплохо получилось, — он обвёл взглядом просторный гараж.
— Если б не книги, я сошла бы с ума. Я спрятала в них своё безумие. И всё из-за тебя!
— Значит, я подарил миру ещё одного писателя, — улыбнулся Сергей.
— Ты — сволочь! Я так по тебе скучала! — Нелли бессильно ударила его в грудь кулаком и тут же прижалась к мужу, охватив свободной ладонью его руку, и горячо прошептала: — Не отпускай меня больше. Мне не нужна «такая» свобода.
— Я буду обязан тебя отпустить. Я — не похититель.
— Спасибо, что спас Тинчу. Что оказался рядом. Этот Борей. Это было ужасно… Правда, у нас невероятная дочь?
— Да. И она единственная, кто меня видит. Всегда, если я рядом.
— Я и не подозревала о таких её способностях.
— Даже могу сказать тебе, когда они у неё появились. Ей было тринадцать лет. Это произошло семнадцатого марта. Видишь, я даже дату запомнил. Она заметила меня, когда я шёл за вами по улице. Ты же списала всё на скромного читателя, который, вероятно, боялся подойти за автографом и скрылся, когда ты обернулась. С того времени мне пришлось вести себя более осторожно. Ведь для нее я перестал быть невидимкой.
— Семнадцатое марта? — задумчиво повторила Нелли. — На следующий день у Тинчи случился первый приступ сна. Как хорошо, что теперь это позади, и она сможет жить нормальной жизнью.
— По-твоему, это нормальная жизнь? Зачем ты наврала ей?
Нелли мгновенно обмякла, ссутулила плечи:
— Только поэтому ты решил показаться, — она немного отстранилась. — Я считаю, что так будет лучше для неё. Незачем ей лезть в КНО. Одного человека я уже потеряла в Хиатусе. И не хочу потерять второго.
— Но Хиатус — это её естественная среда, как ты не понимаешь? Я видел, что с ней происходило. Как она медленно угасала, спала неделями, месяцами. Это Хиатус звал её.
— Нет. Нет. Она была больна, но излечилась. Наш доктор говорил, что стресс может спровоцировать улучшение.
— Ваш доктор лечил её от болезни. Но она не болела. Просто её организм не мог существовать вне родной системы. Она впадала в анабиоз. Так делают многие существа, которым нужно дождаться благоприятных условий. Медведь спит зимой, ящерицы ждут дождя, замирая на месяцы. Не притворяйся, что не видишь очевидного.
— Не сравнивай нашу дочь с какими-то… пресмыкающимися.
— Но ты должна принять, что она уникальна. Её несколько раз увели в Хиатус, и симптомы болезни прекратились. Чем больше она там бывает, тем крепче становится.
— И что ты предлагаешь?
— Расскажи ей правду. Дай шанс прожить свою судьбу, а не спектакль в картонных декорациях.
Нелли вздрогнула. В сумочке, упавшей к ногам, трезвонил телефон.
Она нагнулась, чтобы достать мобильник, и поняла, что напрасно это сделала. Когда выпрямилась, рядом уже никого не было. Сергей отпустил её.
— Нелли Александровна? Здравствуйте. Это директор гимназии номер сорок, Ирина Геннадьевна. Я звоню напомнить, что Валентина сможет посещать занятия со следующей недели. Вам нужно завезти свидетельство о рождении вашей дочери в ближайшее время.
— Да, я как раз собиралась к вам сегодня приехать.
— Замечательно. У нас прекрасный класс. Умные, дружные ребята. Мы очень ждём Валентину.
— Спасибо.
Нелли нажала на кнопку отбоя, оглядела гараж и села в машину.
Она завела двигатель, взглянула на пустое пассажирское кресло.
— Ты тут? — спросила она. Повторила с напором: — Ты тут? Ей там понравится, слышишь?! — Не дождавшись ответа, пробормотала: — Я опять разговариваю с воздухом.
Глава 25
Два года спустя
Курьер в пёстрой куртке с надписью «Быстрее только Стелс» нажал на звонок.
— Оба-на! — дверь резко распахнулась, на порог вывалился высокий парень с круглым холёным лицом. Из квартиры доносился шум оживлённых голосов.
— Доставка цветов. Распишитесь здесь.
— Не, подожди. Не уходи. Не так быстро, — глаза у парня загорелись. — Их должен подарить ты!
— Я? — удивился курьер.
— Да-да, ты… просто идеально подходишь, — затрясся от нетерпения круглолицый. — А ещё… может, споёшь что-нибудь? Сверху получишь пятёрку.
— Нет… Я… Мне не положено, — замялся курьер.
— Ну не ломайся. Я свою кралю с первого курса окучить пытаюсь. У нас сегодня годовщина знакомства. Сабантуйчик небольшой устроили в хате, пока её мамаша уехала, друзей пригласили. Тут триста шестьдесят пять роз, втыкаешь? По цветку за каждый день… моего терпения. Она белые цветы любит. А тут ты, такой «снежок», ещё и песню споёшь — она сразу растает, — горячо прошептал парень.
Курьер молча смотрел на парня из-под абсолютно белых ресниц.
— Хорошо — семь! Семь косарей. Ну что тебе стоит? Она будет в восторге! Порадуй девушку!
— Ладно. Я просто подарю цветы, — кивнул курьер и шагнул через порог, аккуратно придерживая охапку роз.
Круглолицый провёл парня в гостиную.
— О! Макс! Ты чего так долго!? — раздался голос кого-то из гостей.
Их было около десятка — молодые, веселые, в дорогих стильных вещах. Валентина сидела на диване в окружении подруг. Она приветливо улыбалась, слушая шутливую болтовню девчонок, пока не заметила гору из цветов. Из-за этой охапки совсем не видно было человека, над цветами возвышалась только светлая шевелюра пришедшего.
Курьер взглянул поверх букета и остановился.
Макс плюхнулся рядом с Валентиной и фальшиво, но громко запел:
— Белые розы, белые розы… Снежок, подпевай! Ну, что ты? Слов не знаешь?
Валентина коротко рассмеялась и откинулась на спинку дивана.
— Что с вами сделали злые морозы-ы-ы… — орал Макс. Курьер не обращал на него внимания и, ссутулив плечи, уставился в пол.
«Не смотреть на неё. Только не смотреть. Надо же, Тинча! Изменилась. Волосы отстригла. Платье какое… просто принцесса из дворца».
— Любимая, это тебе. — Макс выхватил у него цветы и, припав на одно колено, протянул букет Валентине. — Дорогая, ровно год назад ты взяла меня за руку и повела за собой.
Валентина изменилась в лице. Но она не смотрела на распинающегося бойфренда, все внимание её было сосредоточено на молодом человеке, принесшем цветы.
Макс продолжал нести романтическую чушь, а Валентина видела лишь невысокого юношу с белыми волосами. Было в нём что-то неуловимо знакомое. Опустив глаза в пол, курьер неподвижно ждал, когда Макс закончит свою тираду. Наконец он украдкой взглянул на девушку. Карие глаза на бледном лице казались почти чёрными.
«Карие глаза у альбиноса? И этот взгляд… сосредоточенный, глубокий и почему-то виноватый».
— С того времени я стал другим человеком. Я перенимаю у тебя все лучшие черты, — продолжал трещать Макс. — Мне кажется, мы созданы друг для друга. Когда мы вместе — время замирает.
— Не может быть, — прошептала Валентина.
— Может-может, любимая, — подхватил Макс, — в знак моей любви…
Курьер попятился к выходу и выскользнул в коридор. Перепрыгивая через две ступеньки, он понёсся вниз.
— Илья? — Валентина выбежала на лестничную клетку. — Тебя зовут Илья?
Курьер будто споткнулся и резко остановился, не оборачиваясь. Замер, зажмурив глаза. Правое плечо парня было выше левого, а на спине под жёлто-красной формой заметно выпирала одна лопатка.
