Ознакомительная версия.
– Папа! – кричал Джонни. – Я хочу видеть моего папу!
Врач наклонился над ним и заставил выпить что-то из баночки. Но Джонни все не успокаивался. Игорь подошел к нему и взял его за руку.
– Я во всем сам виноват. Мне надо было с самого начала сказать, и он бы никуда не поехал, это я виноват... – повторял Джонни.
Игорь крепко держал его за руку, и Джонни не вырывал руки. Всхлипывая, он шел рядом с Игорем. Двое солдат несли на плаще Ко Ко, а Бригитту, хоть она и возражала, нес на руках Данчев. Он так крепко прижимал дочь к себе, что казалось – не видел ее лет пятьдесят.
У поваленного дерева стояло много машин. И три машины, которые приехали раньше, и машина Миши, который, увидев ребят, сделал зверскую физиономию и сказал свое «карашо», и еще две машины военных с высокими антеннами над крышами, и машина из болгарского посольства.
За одной из машин, под кустами, лежал кто-то, покрытый полотном. Игорь догадался, что это мистер Роджерс, и больше старался в ту сторону не смотреть. Ему все равно не было жалко мистера Роджерса, ему было только очень жалко Джонни.
Джонни хотел подойти к отцу, но его отвел в сторону пожилой солдат в каске и с автоматом на груди. Врач тоже отошел вместе с ними. Джонни уже не бился, не плакал, а как будто оцепенел.
Отец Франциск сидел в военном джипе. Рядом с ним был автоматчик. Увидев ребят, Франциск поднял руки, скованные кандалами, и сказал:
– Вы же можете подтвердить, что я сделал все, чтобы сохранить вам жизнь. Я же не причинил вам вреда.
Солдат ему что-то строго сказал, и отец Франциск замолчал и отвернулся.
Сундук с серебром стоял на сиденье «Лендровера», и из него высовывался кубок, украшенный камнями.
– Поехали, – сказал майор Львин. – Сначала в Пром, в госпиталь, пусть ребят осмотрят. До Рангуна ехать далеко.
Через три дня майор Львин заехал на своей машине за Игорем и его отцом. Он сказал, что отвезет их в музей. Мама уговорила майора привезти потом всех к Исаевым, чтобы она угостила их пельменями. Майор обещал приехать.
В кабинете директора музея уже сидели все, кто так недавно встретился у пагоды Трех Духов. Не было только Джонни, который заболел нервным расстройством, и его положили в военный госпиталь, и, конечно, не было отца Франциска, который сидел в тюрьме и ждал суда.
Ко Ко еще не снял повязки, и вид у него был очень мужественный и веселый. Бригитта совсем не изменилась. Она не могла не улыбаться. Все время рот ее так и растягивался в улыбке.
Когда Игорь пришел, она достала из сумочки, настоящей дамской сумочки, только маленькой, три длинных толстых волоса и сказала:
– Это твоя доля. Тигровые усы.
Игорь вспомнил и сказал:
– Ты своей маме не говорила?
– Я хотела не говорить, но не смогла удержаться. А мой папа теперь тебя очень уважает, потому что ты храбрый.
Игорь посмотрел на Данчева, но тот не слышал слов Бригитты, потому что был занят разговором с директором. Они стояли около длинной скамьи у стены и рассматривали разложенные там драгоценности. На полу в углу было два сундука. Один, поменьше, с оторванной крышкой. Его Игорь уже видел. Другой сундук нашли уже потом, когда развалины раскопали солдаты. Сейчас сундуки были пустыми, потому что все вещи из них были переложены на скамью.
– Хочешь посмотреть? – спросила Бригитта. – Я здесь уже давно и все видела.
Игорь встал и подошел к скамье.
Хорошо, что отец Франциск так и не увидел того, что было во втором сундуке. Он с ума бы сошел от жадности. Там лежали не только серебряные, но и золотые вещи, и всякие украшения, и цепи, усыпанные драгоценными камнями, и чаши для бетеля, сделанные из золота, и даже золотые слитки, и множество других сверкающих и красивых вещей.
– Дело не в денежной ценности, – говорил директор музея Данчеву. – Для меня, например, да и для тех бирманцев, которые увидят эти вещи на специальной выставке, самыми дорогими вещами будут вот эти.
Директор поднял со скамьи небольшую статуэтку. Она была вырезана из зеленого полупрозрачного камня и изображала стоящую на коленях молодую женщину. Одна рука ее касалась пальцами земли, другая была прижата к щеке, будто женщина задумалась о чем-то своем. Она чуть-чуть улыбалась, но не весело, а грустно.
– Это королева Со, – сказал директор. – Статуэтке этой не меньше семисот лет, и по всему видно, что сделали ее бирманские мастера. Или вот эти золотые листы с выдавленными на них буквами. Им уже больше тысячи лет. На них записан буддийский канон...
– А как они попали в казну? – спросил Данчев.
– Видимо, они находились в пагоде Шведагон, и бирманцам удалось вывезти их перед тем, как они отступили из Рангуна.
– Я попросил бы всех присутствующих сесть, – сказал майор Львин, – и уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени. А заодно отведать чаю, который сварен по моему собственному рецепту.
Он подождал, пока все расселись, и собственноручно разлил в маленькие чашечки светлый душистый чай.
– Вкусный чай, – сказала Бригитта, – вы очень любезны.
Игорь даже поперхнулся от смеха. Она опять стала светской дамой! Вы только подумайте. Вот бы сюда ребят из школы. Они ждут не дождутся, когда Игорь с Бригиттой вернутся в класс и все расскажут. Жалко, что в первые дни доктор не разрешил им ходить в школу. Мишка Богданов уже, наверно, лопнул от зависти.
– Итак, я перехожу к делу, – сказал майор Львин. – И выступаю я сейчас как представитель бирманского правительства и поэтому прошу слушать меня внимательно. – Он улыбался при этом и хитро поглядывал на Игоря, будто они с ним знали какую-то тайну, которую больше никто не знал.
Игорь на всякий случай тоже хитро поглядел на майора Львина.
– Нами, вернее, нашими юными друзьями Бригиттой Данчевой, Игорем Исаевым и Маун Ко Ко найден и спасен для нашей страны драгоценный клад, известный в истории под именем казны генерала Бандулы. Стоимость его, по предварительным подсчетам, составляет около четырехсот тысяч джа. То есть это один из самых больших кладов, найденных за последние годы у нас в стране. Но стоимость казны Бандулы не укладывается в чисто денежные рамки, потому что он сто€ит во много раз больше как собрание произведений бирманского искусства и исторических предметов уникального значения.
Львин замолчал, отхлебнул чаю, обжегся, поморщился и продолжил:
– Правительство Бирманского Союза уполномочило меня выразить искреннюю признательность лицам, участвовавшим в поисках и спасении клада, и, учитывая, что они при этом проявили себя отважными и бескорыстными людьми, постановляет: несмотря на то что награды Бирманского Союза не вручаются несовершеннолетним, сделать исключение и наградить медалью Аун Сана Бригитту Данчеву, подданную Болгарской Народной Республики, Игоря Исаева, подданного Советского Союза, и Маун Ко Ко, бирманского гражданина. Медали будут вручены в соответствующей обстановке четвертого января следующего года, в День независимости Бирмы.
Львин посмотрел на сияющего Игоря, покачал укоризненно головой и, как бы желая снизить торжественный эффект, сказал коварно:
– От себя могу выразить надежду, что поступки этих молодых людей были обсуждены в кругу их семей и отважные молодые люди уже понесли соответствующее наказание за то, что убежали из дому, заставили всех волноваться и доставили неприятности своим родителям. Если бы я был членом правительства, я написал бы в указе, что к медали прилагается по хорошей бамбуковой палке для телесных наказаний.
– Но мы же очень спешили. Мы боялись, что нам не поверят.
– Я шучу, уважаемый Игорь Исаев. Не могу же я всерьез настаивать, чтобы какие-то самые обыкновенные родители наказывали таких исключительных детей.
Все засмеялись, а Игорь сказал:
– Ну уж, мы не исключительные.
– В заключение разрешите мне сказать еще об одном. По правилам, существующим в Бирме, нашедшему клад и передавшему его государству полагается часть стоимости этого клада. Поэтому каждый из троих участников поисков должен получить в государственном банке Бирмы двенадцать тысяч джа и может распоряжаться ими по своему усмотрению.
– Вот это да! – сказал Ко Ко. – Мы купим новую машину. А то джип совсем развалился. И я буду учиться!
– Кстати, Маун Ко Ко, – сказал Львин, – с ремонтом вашей машины приходите ко мне осторожнее, там репортеры дежурят.
– Они и так у самых ворот стоят – даже не знаю, как в школу будем ездить, – сказал Игорь. – Хорошо, что Аппалсвами их отгоняет.
– Слава тоже имеет свои недостатки, – сказал Львин.
– Папа, можно, я скажу? – спросила Бригитта.
– А почему ты у меня спрашиваешь? – удивился Данчев.
– Ведь это мои собственные деньги? А ты мой папа. Я хочу, если можно, не брать их. А то получается, что мы за деньги ездили.
– Никто так не думает, – сказал директор музея.
Ознакомительная версия.
