— НРАВИТСЯ? — кричит Даркон.
— НЕТ! — честно отвечаю я, отчаянно вцепившись во что попало.
Он смеется и заводит второй подвесной мотор. Рев становится еще громче. Словно гроза в консервной банке. Лодка так и прыгает вперед.
Меня бросает на кожаную обивку. Больно ударяюсь о желтый бочонок. Нас обдает брызгами. В ушах воет ветер.
— НРАВИТСЯ? — интересуется Даркон.
— МЫ РАЗОБЬЕМСЯ!
— ВСЕ МЫ СМЕРТНЫ! — кричит он в ответ и заводит третий мотор.
Теперь уже рев не идет ни в какое сравнение с грозой. Гроза — это что-то мирное и домашнее. Рев переходит барьер оглушительности. И прочности барабанных перепонок тоже.
Лодка отрывается от воды и взмывает в воздух. Буквально. Воды касаются только винты. Мы парим между небом и морем, в лицо нам бьет мокрый ветер, а за спиной ревут моторы. Лодка трясется, визжит, разваливается.
Сейчас мы погибнем. Он притащил меня сюда, чтобы вместе со мной разбиться на этой ракете.
Зачем, не знаю, но мне осталось жить всего несколько…
Тишина Даркон выключил все двигатели, и лодка тихо скользит вперед. Перевожу дух.
— Ну как, понравилось? — спрашивает Даркон.
— Я думал, вы решили разбиться насмерть вместе со мной.
— Было сильное искушение, — признается он. — Но потом я подумал: к чему искать легкий путь? Ты готов?
— К чему?
— Поплавать, — отвечает Даркон и грациозно перемахивает через борт. Мне тут же приходит в голову, что неплохо бы завести мотор и убраться отсюда к зеленой бабушке. Но не могут же обитатели рифа быть опаснее этой баллистической лодки средней дальности.
По крайней мере, я на это надеюсь.
Прыгаю в воду вслед за ним.
Два сюрприза.
Во-первых — Пламенник. Он совсем рядом. И каким-то образом узнал, что я поблизости. Пульсирует, бьется, манит меня. Наконец-то. Ты здесь. Скорей. Найди меня.
Второй сюрприз — это какая вода холодная. Я почему-то решил, что будет как в ванне. Ничего подобного. Погода может быть какой угодно ясной, но это Атлантика.
Кристально чистая ледяная вода. От поверхности до дна — всего футов сорок, не больше. У меня сильное предчувствие, что мы будем нырять достаточно глубоко.
Подумываю, не проглотить ли красную бусину из ожерелья Эко. Но Даркон на меня смотрит. Решаю попробовать нырнуть без бусины. Не хочу показывать свою слабость такому человеку, как он. Если он так может, я тоже смогу. Теперь у нас главный вопрос — кто кого.
Рассекаем воду в пяти футах друг от друга.
— Готов поплавать с акулами?
Не могу сказать, что я в восторге от подобного предложения.
— Это такая метафора, да?
— Увидишь, — многообещающе заявляет он и ныряет.
Набираю побольше воздуху и следую за ним.
Не столько риф, сколько подводная вулканическая площадка. Лавовые пещеры, гроты и кратеры.
И повсюду морская жизнь.
Причем не то чтобы мелкие рыбешки. Морские окуни весом по две сотни фунтов снуют, словно буксирные катера. Рядом разыгрался поединок стремительных демонов — проносятся наперегонки тунец с дельфином, гладкие и зализанные, словно спортивные автомобили.
Даркон неплохо плавает. Улыбается мне и ныряет глубже.
На уши начинает давить, но сдаваться я не собираюсь, нет уж. Когда я вместе с Эко нырял смотреть останки корабля, то не мог обойтись без ее помощи, а когда смотрел девственный риф, глотал красную бусину, но здесь видно дно. Собираюсь с духом и плыву за Дарконом.
Мимо не спеша шлепает ластами черепаха-каретта — величиной со столик для пинг-понга. Даркон пристраивается покататься у нее на спине — совсем как Эко. Так странно смотреть на него верхом на черепахе: погубитель океана играет со старым мирным морским великаном.
Тут же вспоминаю черепаху, которую тащил по палубе «Лизабетты» — и как ее расколотый панцирь хлюпал «пап, пап, пап». Полный боли взгляд черепахи, когда я сбросил ее по аппарели. Знала бы эта…
Внезапно все океанское дно накрывает исполинская тень. Больше, чем тень лодки-сигареты. Длиннее. Шире.
Поднимаю глаза и вижу его.
Это мой первый кит! Я не специалист, но не сомневаюсь, что это кашалот. Тупая голова. Горизонтальная лопасть хвоста. Морщинистое бурое тело со светлыми пятнами и полосами.
Как может такая махина так легко плавать?
Пытаюсь поприветствовать его на всех частотах. Здравствуй, кит. Здорово, Моби. Я тут плаваю с дьяволом. Подплыви, пожалуйста, прикрой меня. И кстати, где тут Пламенник?
Огромный кит не удостаивает меня и взглядом. Величественно уплывает прочь. Вот Эко бы обязательно до него докричалась. И Джиско тоже. Как жалко, что у меня нет этой телефонной линии.
Воздух кончается. Осталось секунд двадцать. Все, мне пора наверх.
Но вместо этого я ныряю за Дарконом еще глубже. Вот он, дух соперничества. Вечно от него одни неприятности.
Со дна, словно на воздушной подушке, стартует скат-манта. Самый крупный омар, какого я только видел, выходит из темного грота погрозить мне клешней.
Ко мне взывает Пламенник. Он так близко. Давай, Джек. Найди меня. Скорей. Такое чувство, что я до него сейчас рукой дотронусь.
А вдруг он в том гроте, где живет омар? Или в загадочной лавовой пещере, манящей во тьму?
Узнаю, когда доберусь сюда в следующий раз. Легкие начинают пылать. Все. Пора наверх.
И тут, словно по заказу, я это чувствую. Ой. Ко мне подплывает что-то злое. Вспоминаю электрический разряд чистого зла, который я ощутил, когда шестижаберная акула напала на Эко. Сейчас он гораздо сильнее.
То, что проплывает у меня над головой, стоит на более высокой ступени зла и могущества. Но у меня кончается воздух, так что выбора нет — придется плыть навстречу этой твари.
Даркон плывет следом. Он знает, что это такое там, наверху, и поэтому специально притормаживает, пропуская меня вперед.
Я медлить не могу — а не то сейчас открою рот и захлебнусь соленой водой. И уже нет времени возиться с ожерельем Эко, чтобы снять с него красную бусину.
Плыву к узкой тени лодки. Злая вибрация становится еще сильнее. Весь океан от нее так и бурлит.
В тени лодки спряталась другая, еще более темная тень.
Я понимаю, кто это, до того, как вижу ряды зубов. До того, как вижу мощные челюсти.
Отец предупреждал меня не о Дракуле и не о горгульях. Об акулах! Это — белая акула!
В длину футов двадцать. Две тонны хищной плоти. Акула видит меня и двигается ко мне.
За что ее прозвали белой? Она блекло-серая. Узкие щелочки глаз. Сами глаза — серые бусинки.
Смотрит, как я плыву прямо к ней в пасть. Думает о том, вкусный ли я. Что откусить сначала, что оставить на потом.
Открывает пасть. Выставка ножей. Несколько рядов сверкающих белых клинков.
Я в десяти футах от нее. Уйти на глубину не могу. И обогнуть акулу тоже не могу — она под самой лодкой. Мне придется пройти мимо нее, рядом с ней, дальше нее.
Оружия у меня нет — только голые руки. Голубая вспышка! Отцовские часы!
Вспоминаю, как Эко дралась с шестижаберной акулой. Тогда кулон у нее на ожерелье вспыхнул, как прожектор, и на миг ослепил акулу.
Секунды мне хватит. Ну, раз-два-три, елочка, гори!
Ничего не происходит.
Я так близко от белой акулы, что вижу, какие зубы вонзятся в меня сначала, а какие будут жевать потом.
Пасть распахивается на немыслимую ширину. Я уже чувствую зубы. Все, конец…
ЗЗЗЗИИИИП! Это не прожектор, это сверхновая. Часы ослепительно вспыхивают — прямо акуле в глаза. Белая акула изумлена и растерянна. Я извиваюсь и вкладываю все свои силы в один отчаянный рывок наверх.
Громадные челюсти смыкаются, но меня не задевают. Они снова распахиваются и снова смыкаются — в нескольких дюймах от моей правой ноги. Это не радует. У акулы прояснело в глазах. Она опять меня видит.
А радует то, что я ухватился за борт лодки. Акула подплывает, чтобы покончить со мной, но я подтягиваюсь и перемахиваю через борт.
Огромный треугольный плавник делает несколько печальных кругов, а потом этот зубастый кошмар уплывает искать себе добычу без всяких там цацек.
За другой борт лодки тоже хватаются руки. В кабину подтягивается Даркон. Жадно втягивает в себя воздух.
— Прекрасно, Джек. Браво.
— Почему она за вами не поплыла? — задыхаясь, спрашиваю я. — Кажется, я догадался. Это акула-людоед, а вы на самом деле рептилия.
— Они не людоеды, а людокусы, — усмехается Даркон. Он уже не втягивает в себя воздух. Даже не видно, как он дышит. Фантастически быстро пришел в себя. Вот это форма. — Доказательство тому — капитан твоего траулера. Он повел себя скверно, и пришлось, фигурально выражаясь, шлепнуть его по рукам. А белые акулы по-настоящему неприятны, только когда чуют кровь.
— И так порядочная гадина. Два раза чуть меня не цапнула.
— Так, играла, — уверяет меня Даркон. — Мы плыли снизу вверх, а белые акулы нападают почти исключительно на добычу, которая находится над ними. Но вообще-то эта акула думала о том, чтобы поохотиться. Видел, как она спряталась в тени лодки? Они такие хитрые. Если бы она захотела, то сожрала бы нас обоих. Я человек, а не рептилия, и на вкус вполне ей подхожу. Еще вопросы будут?
