Гарри показалось, что Реддль намеренно умалчивал об этой странной способности до самого конца, чтобы произвести большее впечатление.
— Это необычно, — после недолгого колебания ответил Дамблдор, — но такое бывает.
Голос его звучал небрежно, но его глаза внимательно рассматривали лицо Реддля. Мгновение они так и стояли, мужчина и мальчик, внимательно глядя друг на друга. Затем они разжали руки, и Дамблдор направился к двери.
— До свидания, Том. До встречи в Хогвартсе.
— Думаю, этого достаточно, — сказал седовласый Дамблдор, стоявший рядом с Гарри. Через пару секунд они снова невесомо парили сквозь тьму и приземлились точно в кабинете Дамблдора в своем времени.
— Присаживайся, — сказал Дамблдор, приземлившись рядом с Гарри.
Гарри послушно сел. Его разум все еще не отошел от только что увиденного.
— Он поверил в это гораздо быстрее, чем я… Я имею в виду, когда вы сказали ему, что он волшебник, — проговорил Гарри. — Когда Хагрид сказал мне, я поначалу ему не поверил.
— Да, Реддль был прекрасно подготовлен, чтобы поверить в то, что он был — говоря его словами — «особенным», — сказал Дамблдор.
— Значит, вы знали?… — спросил Гарри.
— Знал ли я тогда, что повстречал самого опасного темного волшебника всех времен? — сказал Дамблдор. — Нет, я и понятия не имел, что ему суждено вырасти в того, кем он является сейчас. Однако меня это определенно заинтересовало. Вернувшись в Хогвартс, я решил не спускать с него глаз. Это было просто необходимо, учитывая, что он был одинок и у него не было друзей. К тому же, я уже понял, что просто обязан это делать не только ради него, но также ради всех остальных.
Для такого молодого волшебника его сила, как ты уже слышал, была удивительно развита, и самое интересное и угрожающее в этом было то, что он понял, что может частично управлять ею и начал сознательно ее использовать. И как ты сам видел, это было не просто баловство, типичное для молодых волшебников. Он уже применял магию против людей, чтобы запугивать, причинять боль, управлять ими. И эти случаи с задушенным кроликом, с малышами, которых он заманил в пещеру, заставляли о многом задуматься… «Если захочу, могу даже сделать им больно»…
— И он мог говорить со змеями, — заметил Гарри.
— Да, действительно. Редкая способность, предположительно связанная с темными искусствами, хотя, как мы знаем, змееусты встречаются и среди великих и добрых людей. На самом деле, его способность общаться со змеями обеспокоила меня не больше, чем его очевидная склонность к жестокости, скрытности и власти.
— Время снова нас обмануло, — сказал Дамблдор, указывая на темное небо за окнами. — Но, прежде чем мы расстанемся, я хотел бы привлечь твое внимание к некоторым моментам из того, что мы только что видели, так как они имеют непосредственное отношение к тому, о чем мы будем говорить с тобой на следующих занятиях.
— Во-первых, надеюсь, ты заметил, как отреагировал Реддль, когда я упомянул еще одного человека с именем «Том»?
Гарри кивнул.
— Это показывает его презрение ко всему, что связывало его с другими людьми, ко всему, что делает его обычным. Даже в этом он хотел выделиться, быть не таким как все, непохожим. Как ты знаешь, через несколько лет после этого разговора он избавится от своего имени и создаст маску лорда Вольдеморта, под которой будет скрываться столько лет.
Также полагаю, что ты заметил, что уже тогда Том Реддль был абсолютно независимый, скрытный и, несомненно, одинокий? Он отказался от того, чтобы я помог ему и сопроводил его в Косой переулок. Он предпочел действовать один. Вольдеморт нынешний точно такой же. От многих его пожирателей смерти ты можешь услышать заявления, что он доверяет только им, что только они близки к нему и даже понимают его. Все они заблуждаются. У лорда Вольдеморта никогда не было друзей и, как я убежден, он никогда не стремился их завести.
И, наконец, — надеюсь, Гарри, ты не слишком утомлен, чтобы обратить на это внимание — молодой Том Реддль любил собирать трофеи. Ты сам видел спрятанную у него коробочку с украденными вещами. Они были отняты им у запугиваемых им жертв, на память, если хочешь, о его чрезвычайно неприятных волшебных выходках. Прими во внимание эту его сорочью склонность к собирательству, потому как впоследствии это будет чрезвычайно важно.
А вот сейчас точно пора спать.
Гарри поднялся. Пройдя через комнату, он бросил взгляд на маленький столик, на котором в прошлый раз лежало кольцо Ярволо Худо. В этот раз кольца не было.
— Да, Гарри? — спросил Дамблдор, увидев, что Гарри остановился.
— Кольца нет, — Гарри оглянулся. — Я подумал, что может у вас есть губная гармошка или еще что-то.
Дамблдор улыбнулся, поглядывая на него поверх своих очков-полумесяцев.
— Очень проницательно, Гарри, но губная гармошка была всего лишь губной гармошкой.
И на этой таинственной ноте он помахал Гарри, давая понять, что тот может идти.
Глава четырнадцатая. ФЕЛИКС ФЕЛИЦИС
На следующее утро первым уроком у Гарри была травология. Он не мог рассказать Рону и Гермионе о занятии с Дамблдором, потому что боялся, что их разговор могут подслушать, но поведал им обо всем, когда они шли к теплицам мимо овощных грядок. Ужасный ветер, бушевавший на выходных, наконец-то стих. На его место вернулся жуткий туман, и им потребовалось немного больше времени, чтобы добраться до нужной теплицы.
— О, страшно даже подумать, мальчик Сами-Знаете-Кто, — тихо сказал Рон, когда они заняли места вокруг огромных сучковатых пеньков грызоглавов, которыми они должны были заниматься в этом семестре, и стали натягивать защитные перчатки. — Но я все-таки не понимаю, зачем Дамблдор тебе все это показывает. Конечно, все это интересно и так далее, но с какой целью?
— Не знаю, — ответил Гарри, вставляя назубник, — но он говорит, что все это очень важно и поможет мне выжить.
— Я думаю, это замечательно, — честно сказала Гермиона, — Занятия помогают тебе узнать о Вольдеморте все, что только возможно. Как еще ты обнаружишь его слабые места?
— Ну, как вечеринка у Снобгорна? — с трудом спросил Гарри из-под назубника.
— О, на самом деле, было довольно весело, — Гермиона надела защитные очки. — То есть, он постоянно рассказывает о великих подвигах и все время заискивает перед Маклаггеном, потому что у того хорошие связи, но он угостил нас по-настоящему вкусной едой и познакомил с Гвеног Джонс.
— Гвеног Джонс? — переспросил Рон, вытаращив глаза под защитными очками. — Гвеног Джонс? Капитан «Гордоглавых Гарпий»?
— Да, — ответила Гермиона. — Лично мне показалось, что она немного самолюбива, но…
— Хватит там болтать! — живо воскликнула профессор Стебль, сурово и суматошно оглядываясь. — Вы отстаете, все уже начали, а у Невилла уже есть первый стручок!
Они осмотрелись: действительно, рядом сидел Невилл с кровью на губах и несколькими ужасными морщинами на лице. Он сжимал неприятно пульсирующий зеленый предмет размером с грейпфрут.
— Хорошо профессор, мы начинаем, — сказал Рон, добавив тихо, когда она снова отвернулась. — Можно при помощи Муффлиато, Гарри.
— Нет, нельзя, — отрезала Гермиона; она выглядела ужасно раздраженной, как впрочем, и всегда, когда думала о Принце-полукровке и его заклинаниях. — Ну, давайте… нам пора начать…
Она с опаской посмотрела на них двоих. Все они глубоко вздохнули и кинулись к сучковатому пеньку между ними.
Он тут же ожил: длинные, колючие, похожие на ежевичные побеги вылетели из верхушки и стали хлестать воздух. Один из них опутал волосы Гермионы, Рон отрезал его садовыми ножницами, а Гарри удалось поймать и связать вместе два побега. Между ветками, похожими на щупальца, открылась прореха. Гермиона смело просунула в нее руку, и та, словно ловушка, затянулась вокруг ее локтя. Гарри и Рон стали дергать и отводить побеги, Гермиона освободила руку и сжимая в ней стручок, такой же, как у Невилла. В мгновение ока шипастые побеги, как ни в чем не бывало, спрятались обратно, и сучковатый пенек успокоился, став похожим на совершенно безобидный кусок сухого дерева.
— Знаете, я не думаю, что заведу у себя в саду такую штуку, когда у меня будет собственный дом, — сказал Рон, надевая очки на лоб и вытирая пот с лица.
— Передайте мне чашку, — попросила Гермиона, которая держала пульсирующий стручок на расстоянии вытянутой руки. Гарри подал ей чашку, и она кинула в нее стручок с выражением отвращения на лице
— Не пугайтесь, выжмите их, они лучше свежие! — крикнула профессор Стебль.
— В любом случае, — Гермиона продолжила разговор так, будто на них только что не нападал кусок дерева, — у Снобгорна будет рождественская вечеринка, Гарри, и у ты не отвертишься, потому что он попросил меня проверить, какие вечера у тебя свободны — он назначит ее на тот вечер, когда ты точно сможешь прийти.
