Ознакомительная версия.
– Это я, – выдавил он из себя. Хотя это заявление допускало различные трактовки, Изольда поняла правильно. Но решила уточнить:
– Вы?
Визитер кивнул.
– Я. Евгений. Павлин.
Медленным взглядом актриса окинула Евгения с головы до пят. Затем обратно. Цель этой инспекции была очевидна, и Евгений затряс задом, привлекая внимание к своему роскошному хвосту. Привлек. Но на всякий случай добавил:
– Извините за несколько необычный вид. Недавно перенес болезнь… Знаете, такую, от которой пухнут тело и шея. Я бы ни за что не показался вам, если бы не боялся, что вы вот-вот уедете и тогда я вас вообще не увижу… Еще раз извините. – Евгений вспомнил указания Улисса: главное в отношениях с неуверенной самкой это напор и натиск. Павлин протянул гусыне букет. – Это вам! Обратите внимание на цветовую гамму, она выражает мое раскаяние. Наверное, мне не стоило приходить. Это было ошибкой, встречаться с вами после этой ужасной болезни, от которой пухнут тело и шея. Что же я наделал! Я немедленно, сию же секунду удалюсь. Прощайте!
– Нет-нет! – возразила Изольда. – Что вы, не уходите! Должна признать, выглядите вы действительно несколько… ммм… необычно. Я представляла павлинов иначе. Сильно иначе…
– Проклятая болезнь, – напомнил Евгений.
– Я поняла, – кивнула Изольда. – От которой пухнут тело и шея. Ужасно. Но я ценю ваш приход. Это смелый поступок.
– Да? – удивился Евгений.
– Конечно! После болезни, когда вы выглядите столь необычно… для павлина. Честно говоря, вы сейчас больше похожи на пингвина.
– Неужели?
– Да, похожи.
– Меня это радует, – сказал Евгений. – Я очень уважаю пингвинов. По-моему, это самые потрясающие птицы. После павлинов, разумеется. – Он немного подумал, сообразил и добавил: – И гусей.
– Что же мы стоим на пороге! – спохватилась Изольда. – Заходите!
Затрепетавший от мысли, что ему удалось проникнуть на территорию «объекта», Евгений переступил порог. Номер актрисы оказался небольшим, но уютным. У двери на балкон стояли столик и два кресла. На столике Евгений увидел вазу, два бокала и бутылку шампанского – такую же, как та, что он держал в крыле. Изольда перехватила взгляд гостя и рассмеялась:
– Мы даже предпочитаем одну марку шампанского, как интересно!
Витавшее в воздухе напряжение, не выдержав громкого смеха гусыни, с обидой испарилось. Изольда поставила букет в вазу и уселась в одно из кресел.
– Садитесь, прошу вас, – произнесла она. – Да отпустите же вы это шампанское!
Евгений присоединил свою бутылку к бутылке актрисы. А вот садиться он не торопился. Ведь для этого пришлось бы свернуть хвост и совсем уж потерять сходство с павлином. В поисках объяснения пингвин перебрал в голове фрагменты из прочитанных книг.
– Я не смею сидеть в присутствии своего кумира! – заявил Евгений. Изольда удивленно посмотрела по сторонам.
– Какого кумира? – спросила она.
– Вас, конечно! – объяснил Евгений.
– Да бросьте, какие кумиры! Вы же просто мой гость. Садитесь, садитесь.
– Ни за что! Я не попру понятий чести! – гнул свою линию Евгений. Хвост должен быть на виду, садиться нельзя. И все тут.
– Не попрете? Ну как угодно, – улыбнулась Изольда.
– Благодарю, – сказал Евгений и растерянно замолчал. Ну и как ему свести разговор к карте?
Изольда тоже молчала. Она считала, что инициатива в беседе должна исходить от самца. Так ее учили. Но, похоже, самец получил иное образование, он переминался с ноги на ногу и прятал глаза. Что ж, придется ей самой.
– Вы приехали издалека? – спросила Изольда.
Евгений вздрогнул.
– О да! – ответил он. – Издалека.
– Откуда же именно?
«Из Антарктиды», хотел ответить гость, но вовремя спохватился:
– С далекого юга. – Вот так. По сути то же самое, но вызывает ассоциации с джунглями и пальмами, а не с вечными льдами.
– Какой вы неразговорчивый, – заметила Изольда.
– Я волнуюсь, – признался Евгений. – Впервые вижу вас так близко.
Изольда подарила собеседнику снисходительную улыбку.
– Вы любите театр? – спросила она.
– Обожаю! – отозвался Евгений. – Особенно спектакль про несчастную Лауру.
– Почему именно его? – удивилась Изольда.
Потому что других я не видел, подумал Евгений, но снова вовремя спохватился.
– Он вызывает во мне бурю эмоций, – сказал он.
– Правда? А разве вы не считаете, что сама пьеса ужасна?
– Считаю! Такую бурю во мне вызывает, такие чувства! Ужасная пьеса!
– Я не это имела в виду, – заметила Изольда.
– Я тоже, – сказал Евгений.
– Я хотела сказать, что пьеса плохая.
– Я тоже хотел это сказать.
– Но вы этого не сказали.
– Вы правы.
– Почему?
– Правы, потому что я этого не сказал.
– Я о том и спрашиваю – почему вы этого не сказали?
– Что она плохая?
– Да.
– Потому что я сначала хотел это сказать, а потом расхотел. Вы правы.
Изольда окинула Евгения долгим взглядом.
– Вы странный… – произнесла она.
– Спасибо, – ответил Евгений.
– И что же в этом спектакле заставило ваше сердце трепетать? – поинтересовалась актриса.
– Он созвучен моим чувствам, – ответил Евгений. – Это про меня спектакль.
– Вот как? Почему же?
– Потому что я тоже влюблен, как Лаура! Отчаянно и безнадежно!
Гусыня покрылась краской смущения.
– Ну почему же безнадежно? – кокетливо произнесла она.
– Она со мной не будет, – с горечью ответил Евгений.
– Отчего такая уверенность, друг мой? – Дыхание Изольды участилось.
– Мы слишком разные.
– Настоящая любовь сметает все преграды! – жарко сказала Изольда.
– Вы думаете? А как же рок? Добрый дух лесов и все такое?
– Забудьте эту глупую пораженческую пьесу! – призвала гусыня. – Это только на сцене все плохо, а в жизни все намного проще. В жизни любовь чаще всего побеждает!
– Так вы думаете, у меня есть шанс? – с волнением спросил Евгений.
– Я уверена! – ответила Изольда. – Нельзя опускать крылья! Надо драться за любовь, сражаться и побеждать.
– Драться?! – Евгений с ужасом представил себя дерущимся с Барбарой за любовь.
– Конечно! – подтвердила Изольда. – И тогда все получится!
– Вы полагаете? – все еще сомневался Евгений.
– Убеждена! Надо действовать. И тогда ваша избранница пойдет за вами на край света. Я знаю, я же столько избранниц переиграла, на такие края света ходила.
– Хм… – заметил Евгений. Он принялся нервно расхаживать перед Изольдой, задевая хвостом то кровать, то стены. – В этом что-то есть. Действовать. Да!
– Так чего же вы ждете! – воодушевленно воскликнула Изольда. – Дерзайте!
Евгений остановился.
– Я не умею…
– Как так? – поразилась Изольда. – Не может быть! Дерзать – это у самцов в крови!
– В моей крови этого нет, – грустно сказал Евгений. – Видимо, в детстве, когда сдавал кровь, сдал именно ту ее часть, где это было.
– Так надо учиться! Всего же можно добиться, если захотеть!
– Как учиться?
Изольда лукаво улыбнулась.
– С хорошим учителем, разумеется.
И тогда Евгений совершил ошибку. С криком «Так научите же меня!» он бросился в свободное кресло напротив Изольды. Раздался треск, и павлиний хвост свалился на пол, сразу же превратившись в обычный, хоть и очень красивый, веер.
Воцарилась тишина. Затем Изольда произнесла:
– Жаль…
Евгений понуро кивнул.
– Теперь я уже не смогу притворяться, будто верю, что вы павлин, – пояснила Изольда.
– Притворяться? – Евгений изумленно уставился на собеседницу.
– Конечно, – ответила актриса. Она сунула в клюв мундштук с сигаретой и закурила. – Вы что же, думаете, я не отличу павлина от обыкновенного пингвина?
– Ничего не обыкновенного, – обиделся Евгений. – Между прочим, у меня в роду были королевские пингвины.
– У всех в роду были королевские пингвины, – усмехнулась гусыня. – Самые обыкновенные королевские пингвины.
– Но зачем вы притворялись? – удивился Евгений.
– Я могла вас прогнать или подыграть вам. Второе мне показалось интересней. Вот я и сыграла доверчивую дурочку. Убедительно?
– Да.
– А все почему?
– Не знаю…
– Потому что я великая актриса, почему же еще!
– А, ну да, разумеется, – искренне согласился Евгений.
– Но после того, как вы уронили хвост, притворяться стало невозможно. Это уже слишком.
– Вы правы, – грустно сказал Евгений.
– Честно говоря, меня это расстроило. Игра мне нравилась. Надо было крепить веер получше.
– Извините… – Евгений встал, подобрал с пола веер. – Я пойду…
– Желаю удачи.
Перед дверью Евгений остановился, кинул прощальный взгляд на Изольду и произнес:
Ознакомительная версия.
