Город украсили флагами, на окнах появились гирлянды из плюща герцога Обри, западные ворота распахнули настежь, люди вышли на улицы встречать гостей.
Сперва до ушей их донеслись звуки сладостной бравурной музыки, затем топот множества ног — и в город хлынула армия захватчиков, подобных несомым ветром листьям.
Наблюдая за происходящим, господин Амброзий вспоминал гобелены в Ратуше, и впечатление, которое они производили.
Позади батальонов одетых в панцири мертвецов шествовали три старика гигантского роста, чьи длинные седые бороды свисали ниже поясов. Их длинные одеяния были расшиты золотом и драгоценными камнями, складывавшимися в странные эмблемы, за ними вели мулов, груженных сундуками из кованого золота. Среди толпы распространился слух, что эти трое и есть питающиеся бальзамом жрецы Солнца и Луны.
Шествие замыкал на рослом белом коне господин Натаниэль Шантеклер, а рядом с ним ехал Ранульф.
То, что произошло потом, после того как войско Фейри вступило в город, похоже, скорее, на предание, чем на историю.
Деревья вдруг оделись листвой, мачты находившихся в гавани кораблей покрылись цветами, в тот день и в ту ночь петухи ни на минуту не умолкали. Из-под снега выглядывали фиалки и анемоны, матери обнимали умерших сыновей, а девушки — утонувших в море любимых.
Однако уверенным можно быть только в одном: окованные золотом сундуки вмещали древний дар земли Фейри Доримару. Плодов хватило и еще осталось не только на послеобеденное угощение сенаторов, но и на каждый дом в городе.
Вас, возможно, удивит, что столь выдающаяся роль выпала на долю человека, обладающего массой недостатков, отнюдь не героя. Однако высший духовный путь не всегда предначертан самому сильному или добродетельному.
И хотя герцог Обри назначил его своим представителем и посвятил в Древние Мистерии, господин Натаниэль остался самим собой — переменчивым, как дитя, и частенько неразумным. Не покидала его и меланхолия. Посвящения в Мистерии не делают человека счастливым. Возможно, их самая последняя тайна совершенно безрадостна… или же ее так и не открыли господину Натаниэлю.
Как ни странно, новые почести не приободрили его, он даже ощущал неловкость.
* * *
Когда жизнь снова вернулась в свою обычную колею, господин Амброзий явился вечерком к господину Натаниэлю.
Некоторое время они просто молча попыхивали трубками, а потом Амброзий спросил.
— Что ты думал об Эндимионе Лере, Нат? Надеюсь, он действительно был двуличным негодяем?
Натаниэль помолчал и в раздумье ответил.
— Полагаю, что так. Я прочитал отчет о его процессе, по-моему говорил он искренне. И все же в душе его таилось некое зло, которым он заражал все, к чему бы ни прикасался… даже плоды фейри… даже герцога Обри.
— А в каком духовном грехе он, по-твоему, признался?
— По-моему, — неторопливо проговорил господин Натаниэль, — он мог осквернить священные предметы Мистерий.
— А что это за предметы, Нат?
Натаниэль усмехнулся:
— Жизнь и смерть, насколько я понимаю.
Он терпеть не мог расспросов на подобные темы.
Господин Амброзий по некотором размышлении проговорил:
— Однако любопытно, почему, нападая на тебя, он всегда губил собственные цели.
— Да, — воскликнул господин Натаниэль, — и в самом деле любопытно! Все, что он делал, приносило эффект, в точности противоположный тому, который он ожидал. Он боялся Шантеклеров, старался избавиться от них, и потому отправил Ранульфа в страну Фейри, откуда никто никогда не возвращался. Он так скомпрометировал меня, что я вынужден был покинуть Луд, и Эндимион Лер решил, что устранил меня со своего пути. Но тем самым лишь ускорил собственное падение. Вынужденный оставить Луд, я отправился на ферму, где и обнаружил написанный старым Тарабаром обвинительный документ. То, что Ранульф отправился дальше, заставило меня последовать за ним, и именно поэтому я вернулся в качестве представителя герцога Обри. — И он вновь смущенно рассмеялся, а потом сказал: — Герцога, как ни пытайся, не обойдешь.
— «Тот, кто мчится с ветром, должен скакать туда, куда несет его конь», — процитировал господин Амброзий.
Натаниэль улыбнулся, и несколько минут они вновь молча попыхивали трубками.
Первым нарушил молчание Натаниэль.
— Мы пережили странные времена, Амброзий! Все мы, то есть те из нас, у кого была своя роль, словно бы жили чужими снами, или же нам снились чужие жизни, и в них самым непостижимым образом соединились яблоки и кровоточащие мертвецы, деревья и призраки. Лер произносит речь о людях и деревьях, я нахожу решение загадки под гермой, получеловеком, полудеревом, ты принимаешь сок плодов фейри за кровь мертвецов, и так далее. То, что случилось со мной, больше походит на сон. — Он вдруг умолк.
На сей раз молчание нарушил господин Амброзий.
— Ну, Нат, — проговорил он, — по-моему, я получил урок смирения. Прежде я был весьма высокого мнения о собственной персоне — как и большинство людей, я полагаю, но теперь я убежден, что ничего особенного собой не представляю и вылепили меня на самом деле из куда худшей глины, чем тебя и мою Луноцвету. Все, что ты осознал сам, мне пришлось принимать на веру.
— А если, Амброзий, все, что мы знаем на самом деле, сводится к одному, к тому, что нам нечего знать? — промолвил Натаниэль с легкой печалью.
Он погрузился в размышления, и Амброзий, решив, что друг хочет побыть один, тихонько вышел из кабинета.
Господин Натаниэль задумчиво взирал на огонь, трубка его погасла, однако он даже не заметил этого. А потом дверь негромко отворилась, кто-то тихо вошел и стал позади его кресла. Это была его супруга. Она сказала только.
— Мой старый и смешной Нат! — Голос ее был полон нежности.
Она опустилась рядом с ним на колени и обняла теплыми мягкими руками. И тогда в душе господина Натаниэля вновь вспыхнула надежда на то, что однажды он снова услышит Ноту, и все станет на свои места.
Глава XXXII
Заключительная
Мне хотелось бы закончить повествование несколькими словами о дальнейшей судьбе его героев.
Хейзл Тарабар вышла замуж за Себастьяна Головореза, из которого получился великолепный муж. Он оставил море и поселился на ферме жены. Мистрис Айви Пепперкорн поселилась вместе с ними, а господин Натаниэль и Ранульф каждое лето гостили у них. Распутная Бесс исчезла из Луда чуть ли не в день свадьбы Себастьяна — как говорили злые языки, из оскорбленного самолюбия.
Люк Хэмпен поступил в йомены и преуспел, после отставки Немченса его избрали капитаном.
Хэмпи дожила до весьма преклонных лет, рассказывала свои сказки детям Ранульфа. А когда скончалась, в благодарность за любовь и верность ее похоронили в семейной часовне Шантеклеров.
Мамаша Тиббс, принявшая самое подозрительное участие в буйном кутеже, разразившемся после вступления в город армии Фейри, навсегда исчезла из Доримара. Никто больше не видел Портунуса. Однако время от времени на свадьбах и сельских праздниках неведомо откуда появлялся буйный рыжий юноша, который исчезал из дома под возгласы: Хо! Хо! Хо! — поставив все с ног на голову своими выходками.
Цветочки Кисл постепенно оправились от пережитого, но так и не стали настоящими леди, о чем мечтали их матери, когда отправляли их учиться в Академию мисс Примулы Кисл. Они никогда не знали недостатка в плодах фейри, ибо Пестрянка продолжала доставлять свою дань в Доримар, значительно укрепляя тем самым благосостояние страны. Дело в том, что, благодаря деловитости господина Амброзия, в городе появилась новая отрасль промышленности, и засахаренные плоды фейри отправляли во все ближние и дальние страны в изящных и модных коробках с разрисованными крышками. Это свидетельствовало о том, что искусство вновь возвращается в Доримар.
Ранульф вырос и стал сочинять замечательные песни, каких не слыхали в стране со времен герцога Обри, и песни эти пересекали моря; их пели и одинокие рыбаки на далеком севере, и матери, баюкавшие детишек с индиговой кожей возле дверей своих хижин на Коричных островах.
Дама Календула все улыбалась и грызла марципаны, болтая с подружками. Однако ей не давала покоя мысль о том, что господин Натаниэль по-настоящему не вернулся из своего путешествия за Спорные горы.
А что произошло потом с самим господином Натаниэлем? Не знаю, услышал ли он снова свою Ноту. Но в положенное время он отправился либо обрабатывать поля левкоев, либо на Грамматические поля разлагаться. И в семейной часовне над его гробом прикрепили латунную табличку со следующей эпитафией:
ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ НАТАНИЭЛЬ ШАНТЕКЛЕР,
ПРЕЗИДЕНТ ТОРГОВОЙ ГИЛЬДИИ,
ТРИЖДЫ МЭР ЛУДА ТУМАННОГО,
ЕМУ БЫЛА ЖАЛОВАНА НЕМАЛАЯ ТОЛИКА МИРА И ПРОЦВЕТАНИЯ,
