На подушку Севы! Она провела четыре дня в его комнате! И как же раньше она не догадалась, в чьем доме находится! Она вспомнила девушек – мнимых пациенток Даниила Георгиевича, официантку, у которой испортилось настроение, когда Полина рассказала, где живет. Теперь все встало на свои места. Все, кроме того, что его привычное имя Сева – такое короткое и простодушное – было сокращением от вычурного иностранного «Севастьяна». Неудивительно, что она и не подумала о Севе, когда Даниил Георгиевич сказал ей о своем сыне Севастьяне – малыше в вельветовых штанах с фотографии…
Сева явно был ей не рад, хотя он предпочитал с ней не разговаривать и в течение всего периода их знакомства. Ей вдруг стало грустно. Это ли называлось сопротивляемостью его чарам? В его присутствии она просто терялась: глупо отмалчивалась и отводила в сторону глаза.
Словно подчиняясь внутреннему порыву опровергнуть свою нерешительность, Полина резко встала и направилась таки к гардеробу. Тут же в голову пришла идея написать еще одно письмо Маргарите. Полина взглянула на письменный стол, затем снова на шкаф. Нет, сначала нужно было собрать вещи!
Через полчаса, когда заполненные дорожные сумки стояли на середине комнаты аккуратно застегнутыми, девочка нашла в ящике стола чистый лист бумаги и села у окна в белое кресло писать письмо. Ответ Маргариты на прошлую записку еще не пришел, и Полина вдруг сообразила, что подруга, скорее всего, не удивится, если узнает, что целитель Даниил Георгиевич – отец Севы. Она покачала головой – ну конечно, Маргарита и остальные девочки были осведомлены, куда ее отправили – это лишь она одна могла оставаться в неведении до сегодняшнего дня, и даже ни о чем не догадываться!
Раздумывая над содержанием письма, она взглянула в окно – все мысли сразу же уступили место интересу и удивлению: внизу на садовой скамейке сидел Сева в новой рубашке в цветочек, которая, как показалось Полине, вовсе ему не понравилась, когда он только достал ее из шкафа. Он листал книгу, иногда отвлекаясь, чтобы посмотреть на маленькую сестру, которая, усевшись на тропинку, ведущую к воротам, выковыривала из земли мелкие камешки и складывала их в кучку Он задумчиво, отстраненно глядел на ребенка и снова возвращался к чтению. Нельзя было сказать, что он уделял сестре повышенное внимание или с интересом пытался общаться с ней, когда она подходила и показывала ему очередное добытое из-под земли сокровище, однако же он проводил с ней время, следил за ней, а не сбежал по своим делам, как сделал бы любой другой парень его возраста. Полина заворожено наблюдала за семейной идиллией, которая в ее голове никак не вязалась с видом Заиграй-Овражкина. Еще несколько минут она рассматривала его веснушчатое лицо, а потом вернулась к посланию Маргарите.
«Скажи, Марго, сколько девушек в Заречье захотели бы убить меня, узнай они, что я целых четыре дня живу в комнате Севы? И ответь скорее на предыдущее письмо!»
Убрав сложенный вдвое листок в конверт, Полина соскользнула с кресла и направилась вниз. Спустившись с крыльца, она очутилась совсем близко от Лизы и ее читающего брата. Тут же пришло в голову решение пройти мимо, не останавливаясь – слишком велик был риск, что она ляпнет какую-нибудь глупость, если Сева заговорит с ней. Но, наверное, из вежливости, последний, изобразив на лице интерес, обратился к Полине:
– Уходишь?
Полина, немного опешив, лишь помахала в воздухе коричневым почтовым конвертом и, улыбнувшись, выскочила за ворота. Все равно он не предложит ее проводить…
– Стой! – крикнул Сева, и ей пришлось вернуться обратно.
– Да?
– С какой стати ты уходишь одна?
– Что в этом такого? Я уже гуляла одна вчера.
– Тебе нельзя ходить никуда без сопровождения, – Сева отложил в сторону книгу и смерил ее своим фирменным взглядом.
– Но Юля только что отпустила меня!
– Она думает, что я пойду с тобой. Но я не могу с тобой идти, у меня есть важное и срочное дело.
Полина покосилась на книжку, которая лежала на скамейке рядом с ним. Это и было важное дело?
– Но мне очень нужно на почту…
– Зимой мы встретили на улице Росеника Странницу. Что будет, если еще кто-то проник в наш город и ищет тебя?
– Я не знаю, что будет… – растерянно проговорила Полина. – Знаю только, что мне надо на почту, и что я все равно туда пойду, независимо от того, со мной ты или нет.
Сева ничего не ответил. Он снова раскрыл книгу и принялся за чтение, словно никакого разговора между ним и Водяной колдуньей не было. Полина потопталась на месте пару секунд и, поняв, что ничего больше не дождется от Заиграй-Овражкина, все-таки вышла за ворота.
Ожидания ее наконец оправдались – на почте ее действительно ждало письмо от Огненной колдуньи, написанное острым косым почерком на тетрадном листке.
«Не знаю, как описать то, что с тобой случилось. Все произошло так неожиданно, что я даже не успела ничего понять. Мы стояли и слушали гимн, Сева восхитительно играл на флейте (извини, не смогла удержаться), какой-то парень рядом с нами пялился на Василису, я сказала тебе об этом, и мы засмеялись. Потом музыка кончилась. Я повернула голову, потому что услышала, как один придурок, который стоял за нами, сказал что-то про Заиграй-Овражкина. Хотела ответить ему, что пусть бы он сам попробовал сыграть так же, а не прятаться за спинами и поливать Севу грязью. Но тут ты свалилась на пол, словно сознание потеряла. И ты так кричала. Хорошо, что Севин отец – он самый лучший целитель в Росенике – оказался в это время в зале. Странно, Сева внешне на него совсем не похож, хотя у них почти одинаковый голос!»
«Сева восхитительно играл на флейте» – от этой фразы что-то внутри Полины дернулось, словно эхом отозвались слова в ее голове, как будто что-то очень важное было связано с его игрой. Но вот что? Она ничего не помнила. Она даже не поняла, о каком гимне вела в письме речь Маргарита.
До самого вечера Полина больше не видела младшего Заиграй-Овражкина. Когда она вернулась с почты, во дворе его уже не было. За обедом он тоже не появился.
– Нет, его нет, – сказала Юля, усаживаясь за стол на открытой террасе. – К нему пришел друг, ты знаешь его, должно быть, Митя Муромец. Ну конечно, знаешь, он даже спрашивал про тебя. Интересовался, где ты. Я сказала, что ты ушла прогуляться. А затем эти двое исчезли. Вроде бы только что были в доме, а потом как под землю провалились, честное слово. Я даже не заметила, когда они ушли.
– Под землю провалились? – переспросила Полина и уставилась на потемневшую серебряную ложку, торчащую из фарфоровой сахарницы: на ней была выгравирована планетарная руна Меркурия. – Хм.
– Ну да, они всегда такие неуловимые, – Юля засмеялась. – Особенно Сева. Дома его не удержишь.
– Он не любит бывать дома, да? – спросила Полина и тут же постыдилась своего вопроса, потому что Юля сразу погрустнела.
– Его сюда не очень тянет, – наконец сказала Севина мачеха. – Сначала я думала, что это из-за меня. Мне это причиняло… неудобства, ты понимаешь. Он со мной даже не разговаривал, словно дичился. Но потом мы подружились, с ним невозможно не дружить, он ведь такой хороший мальчик (на этих словах Полина удивленно изогнула брови, у нее появилось навязчивое желание наступить Юле на ногу, как Маргарите), и тогда я поняла, что причина не во мне, а в его отце. Они с Даней постоянно ругаются, это ужасно. Правда, почти никогда не кричат друг на друга, но знаешь… уж лучше бы кричали. Сева такой одинокий! Но у меня никак не получается ему помочь!
Остаток дня Полина провела в своей комнате, считая часы до отъезда во Францию, листая занимательные рассказы Велезвезда и порой возвращаясь к раздумьям о знаке Меркурия, замеченном ею на столовом приборе. Она решила, что после ужина сразу же ляжет спать – так ночь пролетит гораздо быстрее, и настанет долгожданное утро встречи с дядей. Но планы ее были неожиданным образом нарушены: Полина уже стягивала с себя джинсы, намереваясь отправиться в ванную, как в дверь тихо постучали.
– Одну секунду! – девочка снова влезла в штаны. – Можно!
В комнату влетел растрепанный Сева. Он дышал неровно и выглядел более взволнованным, чем Полина привыкла его видеть. Будто хотел сказать что-то, но вдруг передумал и уставился на Полину своим непонятным взглядом. Так несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Наконец Сева все же спросил:
– Хочешь послушать кое-что интересное?
Решил устроить вечер откровений? И что же за историю он собирался ей поведать?
– Да.
– Тогда иди за мной!
Полина, недоумевая, последовала за ним вниз по темной лестнице. Свет на первом этаже был погашен, и ребята прокрались по неосвещенному коридору в сторону кабинета целителя.
– Сева.
Колдун повернул к Полине свое веснушчатое лицо и холодно сверкнул глазами.
– Сева, у твоей мамы короткие волосы. Она что, была Водяной?
– Нет, не была.
