Лис-Хакмар от возбуждения кувыркнулся в снегу. Чутко прислушиваясь и принюхиваясь, повертел остренькой мордочкой, тихонько тявкнул и потрусил в указанном направлении.
Донгар был прав – бежать оказалось недалеко. Сперва в засыпанном снегом лесу стали появляться выжженные проплешины, потом их сменила стена обугленных стволов, а потом лес закончился. Из ненадежного укрытия в сожженном подлеске лис разглядывал начисто выгоревшую поляну, где и деревьев-то не осталось, лишь кое-где торчали почерневшие от огня пни.
– Здесь, однако, – плюхаясь на обгорелую черную ветку сосны, каркнул ворон. Ветка печально закряхтела, чешуйки золы посыпались из-под когтей.
– Вижу. – Горелые палки у подножия дерева, когда-то бывшие густым зеленым подлеском, с сухим треском зашевелились, и между ними выглянула недовольная лисья морда. Лис чихнул и, вытянув лапы, улегся на брюхо – черная с бурыми пятнами шкура растворилась среди обгорелых корней.
– Чэк-най прошел, – снова раздался в голове человеческий голос. Сидящий на обгорелой ветке ворон крутил взъерошенной головой, настороженно зыркая то одним, то другим глазом. – У нас в пауыле тоже Огонь поднялся, все пожег. А за ним из земли эрыг отыры и чудища Вэс полезли…
– Все погибли? – сочувственно дернул усами лис.
– Нет! – В звучащем у него в голове голосе слышалось настоящее торжество. – Жрица прилетела, Вэс Голубым огнем сожгла, эрыгов сожгла – пауыль спасла.
– Так чего ж они сейчас не прилетят и мэнквов не пожгут? – раздраженно откликнулся лис.
– Много, однако, – совсем по-человечьи вздохнул ворон и нахохлился.
Лис невольно кивнул – потому что мэнквов и впрямь было много. Они стояли и сидели на земле, перерыкивались, объединялись в пары, тройки и даже стада. На глазах у лиса, выглядывающего из колючих черных стеблей горелого подлеска, двое мэнквов – трех– и четырехголовый – замерли друг против друга, уперевшись лбами и угрожающе рыча. Некоторое время они так и стояли, будто пробуя, у кого лбы крепче, когда вдруг оставшаяся свободной голова четырехголового извернулась и вцепилась зубами в плечо соперника. Укушенный взвыл – и оба мэнква под подбадривающий рев соплеменников покатились по земле, вздымая за собой тучи золы и пепла. Когда черное облако рассеялось, четырехголовый победитель методично и последовательно заехал кулаком в три левых уха побежденного и, горделиво порыкивая, направился прочь. За ним двинулась еще четверка великанов – последним, роняя в золу капли черной крови, брел побежденный трехголовый. Темный лис проводил скрывшихся в тайге людоедов задумчивым взглядом. Мэнквы больше не были одиночками – они сбивались в стаи и, как умели, выбирали себе вожаков.
Если все здешние мэнквы доберутся до жилых мест – окрестностям конец!
– Это еще не вся беда, однако, – печально откликнулся ворон. – Когда из Нижнего мира вылезут все – конец Сивиру.
– Да откуда ж они лезут? Что это там такое? – Лис высунул длинную морду из укрытия, изо всех сил пытаясь рассмотреть скрывающиеся за спинами мэнквов остатки странных сооружений.
Высокая – выше сосен и великанов, – но легкая и, кажется, собранная на скорую руку из отдельных секций металлическая башня. Сквозь переплетение креплений еще можно разглядеть остатки проржавевших механизмов. Рядом глухая, тоже металлическая будка с начисто вывороченной, будто взрывом, крышей – изогнутые и перекрученные стальные полосы торчат, как гигантский уродливый цветок.
Но откуда здесь, на диком севере, столько металла? И что это за машины? И какое отношение они имеют к мэнквам? Где дырка-то, которую они из Нижнего мира видели?
Словно в ответ, по земле прошла длинная мучительная дрожь. Из-под металлической будки с вывороченной крышей начали медленно выползать ветвящиеся разряды, похожие на алые молнии. Вздымая клубы черной пыли, мэнквы с топотом ринулись прочь с поляны – под прикрытие деревьев. Походя длинная мэнквова лапища попыталась сцапать сидящего на ветке ворона, но птица с заполошным карканьем взвилась в воздух. Испуганно поджимая хвост между лап, лис припал на брюхо, надеясь, что его не заметят. Алые молнии с сухим шелестом ветвились по черной обгорелой земле. Они мелькали все чаще, их становилось больше, наконец, вся поляна засветилась алым, и над ней повис удушливый дымок. Стальная башня трещала, качаясь в такт колебаниям земли. А потом из металлической будки послышался долгий, закладывающий уши свист… Он нарастал, нарастал, нарастал… С глухим – бумм-пых-х-х! – из развороченной крыши вырвался ярко-алый, дымящийся черным клуб Огня. И прямо из него вылетел двухголовый мэнкв. Дрыгая руками и ногами, туша зависла в воздухе… и с грохотом рухнула на землю. Пляска алых молний начала медленно затухать, оставляя в воздухе удушливую вонь пожарища.
Шарахнувшийся с высоты мэнкв лежал неподвижно. Потом гигантская лапища медленно дернулась. Длинные когти заскребли землю, оставляя в золе глубокие борозды. Медленно, с трудом подбирая под себя лапы, мэнкв поднялся на четвереньки. Затряс обеими головами. Тяжело переводя дух, пополз прочь. Тягучая слюна капала с отвислых губ – похоже, великан был оглушен и не слишком понимал, где находится и что делает. Остальные мэнквы вернулись на поляну, не обращая на вновь прибывшего собрата ни малейшего внимания.
Тонкий лисий язычок высунулся из уголка пасти. Ничего себе! Теперь, по крайней мере, понятно, почему вся эта толпа мэнквов не разбегается сразу по Средней земле в поисках сладкого человеческого мяса. После такого внушительного шмяка даже безмозглым людоедам приходится долго мозги в порядок приводить!
Встрепанный и пахнущий гарью комок перьев рухнул лису на голову, потом подпрыгнул и заскакал по колючим прутьям горелого подлеска.
– Я знаю, что это! – раздался у лиса в голове возбужденный голос. – Это – Буровая! Храм геологов, однако!
– Кого-о? – от недоумения задирая кончик хвоста, протянул лис.
– Да геологов – жрецов странствующих! – явно раздраженный его необразованностью, принялся торопливо пояснять ворон. – Они не как жрицы, однако тоже Голубому огню служат – ходят, места для храмов ищут. Если видят, что в каком месте может Огонь прятаться, – малый храм, Буровую ставят, обряды проводят, землю священным буром насквозь бурят. Много знаний надо иметь, чтоб Огонь искать, шибко умным быть, однако все равно ошибиться можно, Огня не найти. Тогда Буровую разбирают, а когда и так оставляют. А место, где священный бур землю сверлил, навеки запечатывают тайной печатью геологов, чтоб Нижний мир в Средний не прорвался! Я знаю – мне мать рассказывала!
– А она откуда знает – она что у тебя, геолог? – огрызнулся лис.
– Нет, – ворон вдруг нахохлился, почти утопив голову в поднявшихся перьях. – Не геолог. Мать – нет.
– А кто – да? – буркнул лис, но понял, что ответа не дождется. Ворон молчал и выглядел совершенно больным и несчастным. – Ладно, тогда выходит, чэк-най поднялся и эту печать сорвал? А поскольку дырка там большая была, в нее мэнквы и полезли?
– А что, случались такие прорывы между Нижней землей и Средней, – торопливо закивал ворон, довольный, что разговор ушел от темы геологов. – Великий герой Хадау на самой Заре времен такую дырку своим медным котлом закрыл!
– С тех самых пор весь Сивир медным тазом и накрылся, – вздохнул лис.
– Ты погляди, однако, на этого южанина – ему наш северный герой не нравится! – возмутился ворон. – Да все знают, что это из-за вас золотой век, счастливый век кончился, когда ваша женщина оскорбила небо и хлеб!
– Ну-ка, ну-ка, все знают, одни мы у себя на юге не в курсе! – насмешливо прищурился лис.
– Нам шаман рассказывал! Она этим… как его называют… блином! Блином вытерла своему ребенку зад и прилепила этот блин на небо! – торжественно провозгласил ворон.
Лис тихо застонал и закрыл морду лапами. Все его вытянувшееся тело сотрясала длинная дрожь.
– Э, ты чего, однако? – забормотал ворон. – Ты это… не расстраивайся так… Обидно, конечно, но что уж поделаешь, золотой век не вернешь! И ты-то не виноват…
– Ой, прекрати! Ой, не могу! – взвыл лис, судорожно дергая лапами. – Ты меня уморишь! Слушай, черный шаман Донгар Кайгал, ты все-таки безнадежно стойбищный! Ты когда-нибудь блин видел? Его жарят! На Огне! Он же – горячий! То есть, вот женщина блины печет, а у нее ребенок на горшке сидит. Хватает она, значит, со сквородки блин, потом ребенка – и горячущим блином ему по тому самому месту… – Лис снова зашелся в кашляющем хохоте. – Ребенок орет… а его мамаша давай карабкаться на вершину горы, чтоб, значит… – Лиса снова скорчило, и он простонал: – На небо налепить?
– Ну, не знаю я… – пробормотал ворон, несколько смущенный таким подходом к рассказу, который всегда считал вполне реалистичным. – Вы, южане, все того… хореем стукнутые, от вас всего можно ждать. Ну и небо в золотой век пониже висело… – Он сбился, уже понимая, что все его пояснения звучат глупо.
