отлично знал, что Волька — староста астрономического кружка и уж во всяком случае знает, что Земля — шар. Неужели Волька ни с того ни с сего вдруг решил хулиганить, и где — на экзаменах! Очевидно, Волька заболел. Но чем? Что это за странная, небывалая болезнь? И потом, очень обидно за звено. Все экзамены шло первым по своим показателям, и вдруг всё летит кувырком из-за нелепых ответов Костылькова, такого дисциплинированного и сознательного пионера!
Тут ещё на свежие раны Жени поспешил насыпать соли сидевший на соседней парте Гога Пилюкин, пренеприятный мальчишка, прозванный его одноклассниками Пилюлей.
— Горит твоё звено, Женечка! — шепнул он, злорадно хихикнув, — горит, как свечечка!..
Женя молча показал Пилюле кулак.
— Варвара Степановна! — жалостно возопил Гога. — Богорад мне кулаком грозится.
— Сиди спокойно и не ябедничай, — сказала ему Варвара Степановна и снова обратилась к Вольке, который стоял перед нею ни жив ни мёртв: — Ты что это, серьёзно насчёт слонов и черепах?
— Как никогда более серьёзно, о почтеннейшая из учительниц, — повторил Волька старикову подсказку, чувствуя, что сгорает от стыда.
— И тебе нечего добавить? Неужели ты полагаешь, что отвечаешь по существу твоего билета?
— Нет, не имею, — отрицательно покачал головой там, за стенкой, Хоттабыч.
И Волька, изнывая от чувства своей беспомощности перед силой, толкающей его к провалу, также сделал отрицательный жест:
— Нет, не имею. Разве только, что горизонты в богатой Индии обрамлены золотом и жемчугами.
— Невероятно! — развела руками учительница.
Не верилось, чтобы Костыльков, довольно дисциплинированный мальчик да ещё в такую серьёзную минуту решил ни с того ни с сего так нелепо шутить над учителями, рискуя к тому же переэкзаменовкой.
— По-моему, мальчик не совсем здоров, — шепнула она на ухо директору.
Искоса бросая быстрые и сочувственные взгляды на онемевшего от тоски Вольку, экзаменаторы стали шёпотом совещаться.
Варвара Степановна предложила:
— А что, если задать ему вопрос специально для того, чтобы мальчик успокоился? Ну, хотя бы из прошлогоднего курса. В прошлом году у него по географии была пятёрка.
Остальные экзаменаторы согласились, и Варвара Степановна снова обратилась к несчастному Вольке:
— Ну, Костыльков, вытри слёзы, не нервничай. Расскажи-ка, что такое горизонт.
— Горизонт? — обрадовался Волька. — Это совсем просто. Горизонтом называется воображаемая линия, которая…
Но за стеной снова закопошился Хоттабыч, и Костыльков снова пал жертвой его подсказки.
— Горизонтом, о высокочтимая, — поправился он, — горизонтом я назову ту грань, где хрустальный купол небес соприкасается с краем Земли.
— Час от часу не легче! — простонала Варвара Степанрвна. — Как прикажешь понимать твои слова насчёт хрустального купола небес: в буквальном или переносном смысле слова?
— В буквальном, о учительница, — подсказал из-за стены Хоттабыч.
И Вольке пришлось вслед за ним повторить:
— В буквальном, о учительница.
— В переносном! — прошипел ему кто-то с задней скамейки.
Но Волька снова промолвил:
— Конечно, в буквальном и ни в каком ином.
— Значит, как же? — всё ещё не верила своим ушам Варвара Степановна. — Значит, небо, по-твоему, твёрдый купол?
— Твёрдый.
— И, значит, есть такое место, где Земля кончается?
— Есть такое место, о высокочтимая моя учительница.
За стеной Хоттабыч одобрительно кивал головой и удовлетворённо потирал свои сухие ладошки.
В классе наступила напряжённая тишина. Самые смешливые ребята перестали улыбаться: с Вольной определённо творилось неладное.
Варвара Степановна встала из-за стола, озабоченно пощупала Волькин лоб. Температуры не было.
Но Хоттабыч за стенкой растрогался, отвесил низкий поклон, коснулся, по восточному обычаю, лба и груди и зашептал. И Волька, понуждаемый той же недоброй силой, в точности повторил эти движения:
— Благодарю тебя, о великодушнейшая дочь Степана! Благодарю тебя за беспокойство, но оно ни к чему. Оно излишне, ибо я, хвала аллаху, совершенно здоров.
Это получилось на редкость нелепо и смешно. Но так велика была уже тревога ребят за Вольку, что ни у кого из них и тени улыбки на лице не появилось. Варвара Степановна ласково взяла Вольку за руку, вывела из класса и погладила по поникшей голове:
— Ничего, Костыльков, не унывай… Видимо, ты несколько переутомился… Придёшь, когда хорошенько отдохнёшь, ладно?
— Ладно, — сказал Волька. — Только, Варвара Степановна, честное пионерское, я нисколько, ну совсем нисколечко не виноват!
— А я тебя ни в чём и не виню, — мягко отвечала учительница. — Знаешь, давай заглянем к Петру Иванычу.
Пётр Иваныч — школьный доктор — минут десять выслушивал и выстукивал Вольку, заставил его зажмурить глаза, вытянуть перед собой руки и стоять с растопыренными пальцами; постучал по его ноге ниже коленки, чертил стетоскопом линии на его голом теле.
За это время Волька окончательно пришёл в себя. Щёки его снова покрылись румянцем, настроение поднялось.
— Совершенно здоровый мальчик, — сказал Пётр Иваныч. — То есть, прямо скажу: на редкость здоровый мальчик! Надо полагать, сказалось небольшое переутомление… Переусердствовал перед экзаменами… А так здоров, здо-о-о-ро-о-ов! Микула Селянинович, да и только!
Это не помешало ему на всякий случай накапать в стакан каких-то капель, и Микуле Селяниновичу пришлось скрепя сердце проглотить их.
И тут Вольке пришла в голову шальная мысль. А что, если именно здесь, в кабинете Петра Иваныча, воспользовавшись отсутствием Хоттабыча, попробовать сдать Варваре Степановне экзамен?
— Ни-ни-ни! — замахал руками Пётр Иваныч. — Ни в коем случае не рекомендую. Пусть лучше ребёнок несколько денёчков отдохнёт. География от него никуда не убежит.
— Что верно, то верно, — облегчённо промолвила учительница, довольная, что всё в конечном счёте так благополучно обошлось. — Иди-ка ты, дружище Костыльков, до дому, до хаты и отдыхай. Отдохнёшь хорошенько — приходи и сдавай. Я уверена, что ты обязательно сдашь на пятёрку… А вы как думаете, Пётр Иваныч?
— Такой богатырь? Да он меньше чем на пять с плюсом ни за что не пойдёт!
— Да, вот что… — сказала Варвара Степановна. — А не лучше ли будет, если кто-нибудь его проводит до дому?
— Что вы, что вы, Варвара Степановна! — всполошился Волька. — Я отлично сам дойду.
Не хватало только, чтобы провожатый столкнулся носом к носу с этим каверзным стариком Хоттабычем!
Волька выглядел уже совсем хорошо, и Варвара Степановна со спокойной душой отпустила его домой.
Ему бросился навстречу швейцар:
— Костыльков! Тут с тобой дедушка приходил или кто, так он…
Но как раз в
