– Никогда! А что это такое?
– Закаменевший драконий глаз. Он спрятан где-то в Горелых горах. Для всех это всего лишь черный гладкий булыжник. Но не для драконов. Стоит дракону вставить себе в правый глаз Драконово Око, как он получит ответ на любой свой вопрос и увидит все и всех, кого только захочет увидеть. А Веннидетту сейчас больше всего интересует, кто же этот НЕКТО.
У Бильбо перехватило дыхание. Он буквально был в обмороке и просто безвольно висел на руках у Гэндальфа. Честно надо признать, что наш мистер Бэггинс изрядно струсил. Да и любой бы на его месте чувствовал себя точно так же. Кроме, разве, полного глупца.
– Ну-ну! – стал успокаивать своего друга Гэндальф. – Не стоит так отчаиваться. Ведь не все еще потеряно. Пока Веннидетта похожа всего лишь на кучу старого барахла. Она еле передвигает лапы. Ей не удалось поймать еще ни одного крумлина, не говоря о летучих мышах. Так что у нас еще есть время. Правда его не так много, как бы этого хотелось, потому что дракониха слизывает со стен пещеры целебные капли. Но, повторяю, у нас еще есть время.
– У нас еще есть время? – с надеждой промолвил Бильбо. – Ты говоришь у нас?
– Конечно у нас. Неужели ты думаешь, мой добрый друг, что я оставлю тебя одного в столь тяжелой ситуации? Плохого же ты обо мне мнения! Я тебя впутал в эту историю, мне с тобой и быть. Мы должны успеть найти глаз дракона до того, как его найдет Веннидетта.
– А может нам стоит спрятаться? – предложил Бильбо. – Мы хоббиты очень хорошо умеем прятаться. Я и тебя так спрячу...
– Веннидетта найдет тебя везде.
– Тоже верно.
– И она не утолиться местью одному только тебе. Месть для драконов священна. Не отомстивший дракон не может жить. И хотя Веннидетта плевала на своего отца и на деда и прадеда. Но не отомстить за Смога она не может. Месть это ее страшный зуд, который мучает и днем и ночью. Так что грозит опасность не только тебе.
– А кому еще?
– Кому еще? Тем, кто тебя окружает. Помнишь Эсгарот?
Бильбо вздрогнул. Он вспомнил, что сделал Смог с Озерным городом и тут же представил, как дракон нападает на его родной Хоббитаун. Бедные маленькие хоббиты мечутся по улицам, плачут дети, кричат женщины. А над ними летает дракон и сжигает все вокруг беспощадным огнем. Горят симпатичные хоббитовские домишки, норки, хозяйственные строения. Все небо в дыму. И хоббиты погибают один за другим. Что они могут сделать с драконом, такие маленькие и безобидные? Ничего! Бильбо стало плохо. Намного более плохо, чем когда он узнал, что объявилась дочь Смога.
– Мои дорогие хоббиты находятся в опасности по моей милости? – пробормотал он. – Но ведь это несправедливо! Я не хотел их подставлять под удар. Честное слово!
– Мир сам по себе несправедлив, – согласился Гэндальф. – Так что придется тебе собираться в путь.
– Как, прямо сейчас?
– Да, мы не должны терять ни минуты. Собирай походный мешок. Мой конь и твой пони ждут нас во дворе.
Бильбо стал грустным как грозовая туча.
– В чем дело? – удивился Гэндальф.
– Видишь ли, Гэндальф, тут такое дело. Даже не знаю, как тебе об этом сказать. Я уже один раз ушел. Если я опять уйду, что обо мне скажут?
Тут Бильбо совсем смутился и опустил голову. Гэндальф расхохотался.
– Я вижу, что тебе все еще дорога твоя Репутация. Похоже, ты больше боишься, что твои сородичи совсем станут тебя сторониться, чем борьбу с Веннидеттой.
– Тебе не понять. Ты волшебник. У вас все по-другому. А я всего лишь хоббит. Мне будет совсем одиноко. С хоббитом, который ушел во второй раз, уж точно никто не будет общаться. Даже слуги.
Гэндальф задумался.
– Да, это серьезно. Кажется, я тебя понял. Придется что-то сделать. Придумал! Я сделаю тебе двойника.
– Двойника?
– Да. Он будет тебя заменять. Конечно, это будет не настоящий хоббит. Но от настоящего почти не отличим. Такой же прожорливый и ленивый. Правда за его ум и сообразительность я не поручусь. Но на простые дела вполне годится. Он будет целыми днями сидеть на крыльце твоей норки, курить трубку и качаться в кресле. Так что никто даже не поймет, что ты покинул Хоббитанию. Как тебе моя идея?
– Если лучшего у тебя нет...
– Лучшего нет. На все другое нужно слишком много сил, времени и всякого там огня и дыма. А нам это не на руку.
– Тогда я согласен. Пусть будет двойник.
И той же ночью в кромешной темноте, когда даже луны не было видно за черными тучами, Хоббитаун покинули два всадника. Один был высокий и худой на великолепном белом коне, другой ехал на низкорослом рыжем пони и смотрелся рядом со своим спутником маленьким и почти незаметным.
Это были хоббит Бильбо Бэггинс и старый волшебник Гэндальф Серый.
Когда они миновали Мост Через Реку, Бильбо с тоской оглянулся на любимый город.
– В первый раз я пошел Туда и Обратно, я был Взломщиком и шел за славой и золотом. Куда я иду сейчас? В изгнание. Чтобы спасти себя и моих собратьев, я должен отправиться в Изгнание. Туда.
– Не надо так грустно, – в ответ ему заметил Гэндальф, который снова стал беспечным и ироничным. – Раз есть Туда, значит будет и Обратно. Это же закономерно. Ты все еще лучший Взломщик. Так что не унывай. Все будет Замечательно...
На следующее утро в Хоббитауне началась паника. Старик Булкинс прибежал с утра в трактир Пэрри Хэмбриджа и во всеуслышание объявил, что собственными глазами видел, как Этот Бильбо Бэггинс снова отправился неизвестно куда с Этим самым Гэндальфом.
– Я сам видел, как они тайком ночью выехали из города, – кричал он столпившимся вокруг него слушателям, которых вдруг собралось невероятное множество – почти полтора десятка взрослых солидных хоббитов, не считая всякой мелочи, которой не исполнилось и сорока. – Едут, а сами все оглядываются, как бы их никто не увидел. Думают, что все спят. Только я то не спал! Ревматизм меня мучит, которую ночь. Вышел я выкурить трубку, вижу: едут. Я за ними так до самых Заячьих холмов и следовал. Думал сначала, что Бэггинс своего дружка провожает. А потом, гляжу, он с ним так и уехал. Небось, опять за золотом отправился. Все ему мало! Точно говорю, в этот раз он три мешка бриллиантов привезет.
Тут конечно такой шум поднялся, какого в Хоббитауне отродясь не слыхивали. Хоббиты спорили, бились об заклад, бросали на пол шапки. Никто не остался равнодушен. И вдруг в зал вошел Дрю Поннинг. Конюший Бильбо. Все на него так и уставились. А Булкинс и говорит ему, ехидно так:
– Что, Поннинг, опять ваш хозяин убрался шататься по свету? Все ему дома не сидится.
Поннинг не спеша, выпил кружку пива, потом вытер мокрые покрасневшие руки о короткие кожаные штаны и буркнул:
– Если ты называешь качание в кресле шатанием по свету, я с тобой спорить не буду. Не вижу в этом толку.
Все так и ахнули и повалили толпой к усадьбе Бэггинса, чтобы своими глазами убедиться, кто же так бессовестно врет, старик Булкинс или молчаливый Поннинг. Каково же было их удивление (а старик Булкинс удивлен был больше всех), когда хоббиты увидели, что мистер Бэггинс спокойненько сидит себе, как обычно, в своем кресле, качается и курит трубку. Тут же шум утих, хоббиты разошлись, а старик Булкинс прослыл из-за этого случая пустым сплетником.
Так что Бильбо в этот раз не зря позаботился о своей репутации. И Гэндальф придумал отличную штуку с двойником. И хотя хоббитов провести довольно трудно, в этот раз нашим друзьям это удалось.
Глава четвертая
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ЭЛЬФАМИ И ТАЙНЫЙ СОВЕТ СВЕТЛЫХ МАГОВ
Двое друзей встретили рассвет в пути. Они ехали по великолепной дороге, которыми так славится Хоббитания, и сами тоже были великолепны. Особенно Гэндальф. Он совершенно преображался, когда садился на коня. Абсолютно переставал быть похожим на самого себя. Лицо его наполнялось решимостью и отвагой, какой славились витязи древних времен, глаза сверкали как сапфиры в короне короля эльфов, морщины разглаживались, а сутулая спина распрямлялась, словно клинок меча, плечи становились широкими и могучими, рука сжимала посох, будто это было копье, серебристо-белые волосы развевались на ветру. В общем трудно было признать во всаднике старика. Скорее немолодой рыцарь решил тряхнуть стариной и выехал прогуляться по свету, чтобы напоследок вкусить опасностей. Бильбо тоже был весь из себя. Богатая одежда, шляпа, плащ, кинжал на поясе, трость – все выдавало в нем опытного путешественника. Ослепительно сверкали на солнце золотые пуговицы на его жилете. С лица не сходила снисходительная улыбка почтенного хоббита.
