— О… — пробормотал он, глянув вниз. — Что-то серьёзное…
Аксель тоже опустил глаза и увидел опоясывающее шахту кольцо рубиновых огней, к которому плавно приближался лифт. Красный свет постепенно вытеснял синий и перемежался при этом какими-то миганиями. Ещё минута — и лифт поравнялся с подземным залом. Перед пассажирами была Главная Диспетчерская.
Обе ближние к лифту стены были заняты многоцветными пультами, кнопками и панелями. Время от времени они тихо звенели, хрипели и курлыкали, мигая, оживая и погасая без всякого постороннего вмешательства. Дальняя стена сплошь состояла из телеэкранов. На каждом из них мелькали светлые кадры наземной жизни, или тёмные — словно бы взятые из фильмов ужасов — уголки Подземного Мира. Самый большой экран в центре стены показывал сейчас угольно-чёрное звёздное небо. И по этому небу, оставляя за своим драконьим хвостом длинный светящийся след, летело чудовище. Вместо пасти у него торчал клюв, как у попугая, но морда, брюхо и ноги были бычьи. Спину и хвост гигантской ящерицы-быка покрывала шипастая броня. Огромные круглые глаза-иллюминаторы тихо светились жёлтыми огнями, и в них маячили чьи-то тёмные силуэты.
«Зевс», — с тоской понял Аксель. В левой стороне экрана отливала голубизной круглая тень. Это, видимо, была Земля.
— Чего он ждёт? — спокойно спросил Хоф у Великого Звёздного, кивая на экран.
— Он должен отдалиться от планеты ещё немного, — ответил тот. — Заклятие очень сильное… Осталось два часа двадцать пять минут и пятнадцать… тринадцать секунд. Видите табло?
Действительно, над экраном, на светящемся табло, оформленном в виде глаза, с быстротой молнии мелькали цифры. Штрой шагнул с площадки в зал, сопровождаемый, как тенью, белым мальчиком, и, паруся мантией, неслышно приблизился к экранам. Казалось, он хочет понаблюдать за кем-то, оставаясь незамеченным. Аксель вгляделся и лишь тут различил, что перед экранами в трёх креслах с высокими спинками сидят духи. Их тёмные макушки с торчащими ушами-«рожками» едва виднелись над спинками кресел. Диспетчеров трудно было разглядеть ещё и потому, что головы их были полускрыты большими наушниками. У духа в крайнем левом кресле — это, очевидно, и был Главный Диспетчер — над висками вращались также маленькие серебряные локаторы. Постояв и посмотрев, Штрой тронул его за плечо и сказал:
— Млем.
— Миллениум! — торопливо вскочил тот, низко кланяясь. Штрой усадил его назад в кресло, и они негромко заговорили на незнакомом Акселю, но удивительно красивом и мелодичном языке. По звучанию этот язык звёздных духов, которым, видимо, дозволялось пользоваться и Главному диспетчеру, представлял собой нечто среднее между латынью и испанским. Но, хотя речь ничем не напоминала жуткое скрежетание подземных уродцев, вид двух деловито беседующих убийц был невыносим! Мальчик хотел уже отвести глаза от экранной стены, но что-то на одном из нижних боковых экранов привлекло его внимание. В отличие от остальных, эта картинка не мигала: в её полутёмных глубинах явно ничего не происходило. Ряды застеклённых книжных шкафов… кресла с резными подлокотниками… столики перед ними… Да это же «салон желудка» внутри Шворка! Но почему там включён телевизор, если подвал закрыт? «А, — вспомнил Аксель, — пёс обозвал Фибаха „Клетчатым Балбесом“… Тот разозлился и забыл выключить экран. А диспетчерам, видно, всё равно. Тем более, Штрой говорил, что им запрещено совать носы во всё, что касается нашего Морица. Но зачем мне всё это? Что я должен вспомнить? Скорее! Что?»
Он наморщил лоб на несколько секунд, глубоко вздохнул и позвал:
— Отто!
— Да? — немедленно откликнулся Хоф.
— Покрепче возьми Кри за руку, а другую руку дай мне. И по моему сигналу бегите за мной, не разжимая пальцев.
— Понимаю, — сказал комиссар. — Сам думал об этом. Вот, значит, что он имел в виду… Но, Акси, это будет только отсрочка!
— Пусть! Нам терять нечего… КРИ, НЕ ОТПУСКАЙ РУКУ ОТТО НИ ЗА ЧТО НА СВЕТЕ! И ПО СЧЁТУ «ТРИ» БЕЗ ШУМА ЗА МНОЙ. ТЫ ПОНЯЛА? — мысленно сказал он, напрягшись.
Но ничего не услышал. Тогда Аксель в упор уставился на Кри и ещё раз «послал» ей эту фразу. И тут же в его мозгу всплыл ответ:
— ДА.
Аксель сквозь зубы пробормотал:
Иди стеклянной стеной, если хочешь ты
Увидеть свой дом родной и свои мечты!
Раз… два… три!!!
И все трое, держась за руки, ринулись в зал, стараясь бежать бесшумно. Птерокуры не пытались им помешать, думая, что Аксель спешит к Штрою. А когда спохватились, было уже поздно. Нужный экран был слева от Главного Диспетчера, и Штрой как раз заслонял его от духов спиной. Если не мешкать и не шуметь… Но уже перед самой целью Аксель, словно по наитию, вдруг отпустил руку Хофа и сделал ему знак подбородком. А сам, поймав свободную руку Кри, повернулся к Великому Звёздному лицом. Комиссар рванулся вперёд и врезался головой в экран. Погружение произошло быстро, но всё-таки не мгновенно — как в очень плотную морскую воду. А вот у Главного Диспетчера реакция была мгновенная. Что-то заметив краем глаза, тут же выскочившего из глазницы на слизистом стебельке, он издал тревожный вой. Штрой быстро обернулся — как раз тогда, когда полтуловища Кри и половина её лица ушли в экран. В выпуклых зрачках волшебника зарябила бешеная пляска созвездий. Но в последнюю оставшуюся ему секунду Аксель вырвал из-за пояса клинок белых гномов и отчаянно взмахнул им. Раздался громовой удар, и на секунду все огни в зале и шахте — а может быть, и во всём Подземном Мире — погасли. Глубокие трещины раскололи содрогнувшиеся стены и пол, из них брызнули мощные языки голубого пламени. Ужасающий рёв сотен и сотен духов наполнил воздух. Затем вспыхнул свет, и рассеченное по талии тело Штроя рухнуло на Главного Диспетчера, обдав его фонтаном кипящей золотистой крови.
Аксель уже не видел этого — поймав ускользающие пальцы Кри, он скрылся вслед за ней в экране. Кончик его клинка был до последней секунды направлен в сторону подземного зала. Однако Главный Диспетчер барахтался сейчас в кровавом месиве, а ближайший к нему дух, выпучив глазки-стебельки, оцепенел от ужаса и непонимания. Но стоило отливающему золотом клинку исчезнуть в телевизоре, как по полу Диспетчерской раздался звонкий топот каблуков. Мальчик в белом, застонав от боли, склонился над разрубленным телом Штроя. Глаза его мигнули и на секунду закрылись, а когда широко открылись вновь, они были уже не безжизненно-пустыми, а живыми — чёрными и блестящими, как сливы. Над трупом стоял обычный ребёнок — только очень нарядный и смертельно напуганный. Он растерянно огляделся, словно не понимая, кто он и как здесь очутился. Сделал было шаг назад, но в эту секунду вокруг него с бешеной скоростью завихрилась серебряная спираль. Через несколько мгновений она пропала. Глаза мальчика опять стали тёмными, как прорези в маске. Он вскинул руки, навёл их на мертвеца, и из ладоней брызнули холодные голубые искры. Пузыри золотистой крови тут же со свистом всосались в разрубленное тело, а обе его половины срослись по талии…
Тем временем Аксель, Кри и Хоф, рухнувшие на пол в «салоне желудка», уже вскочили на ноги. Первое, что сделал Аксель, — это развалил телевизор напополам ударом меча. Затем он без передышки выпалил какое-то стихотворное заклятие, которое ограждало их и пса от любого колдовства. (Позже он никак не мог вспомнить, какое. Впрочем, Аксель был уверен, что здесь не обошлось без дедушки Гуго. Когда дрожишь, как в лихорадке, только что разрубив живое существо, разве сможешь ты без чужой помощи тут же что-то сочинить?)
— Этого мало! — запыхавшись, сказал комиссар. — Они опомнятся…
— Не сразу, — нервно стуча зубами и борясь с тошнотой, сказал Аксель. — Я убил Штроя!
Кри в ужасе взвизгнула.
— Уби-ил? — недоверчиво протянул Хоф. — Хорошо бы, но… сомневаюсь я почему-то, что его так просто убьёшь. Как мог ты даже ранить его — хотя, судя по твоему оружию, тебе это удалось, — если он был защищён всякими там контрзаклятиями?
— Защищён, да только в замке! А я-то его ударил не в замке… — И, отшвырнув меч, Аксель начал нервно смеяться. Это продолжалось бы с ним долго, но Хоф мигом заказал три стакана воды, бросил в один из них двойную дозу своего снотворного и дал мальчику выпить. При этом он ещё раз настойчиво повторил, что Аксель наверняка не убил Штроя. И отмахнулся от Кри, которая порывалась объяснить ему особую мстительную силу меча.
— Ты герой, малыш, — заключил комиссар. Но Аксель, мрачно взглянув на него, сказал:
— А ты прямо как Вальтер. Какой я теперь малыш?..
— Извини, — серьёзно ответил Хоф. — Ты поговоришь с псом, или я? Лучше бы тебе…
Аксель огляделся. В «салоне желудка» и в иллюминаторе царил полумрак. Мальчик пристально взглянул на одну из морд на подлокотнике ближайшего кресла.
