Хадамаха так сильно встряхнул головой, что забренчали кандалы, а волокущие его стражники покосились подозрительно – уж не сбежать ли мальчишка хочет? Сбежать он еще как хотел!
Торжище так и не вернулось на площадь перед Храмом – прилавки по-прежнему валялись перевернутые, разве что разбросанные товары да осколки льда исчезли. Но площадь не пустовала, наоборот, ее можно было назвать многолюдной. Во все стороны ее пересекали бегущие люди – целеустремленно и даже деловито, словно за последнее время они уже приспособились спасаться от валящихся с разных сторон бед, бегство вошло в привычку и стало нормальной частью жизни.
– Что здесь происходит? – раздраженно пробормотал Советник. Один длинный стремительный шаг – и он ухватил за ухо мчащегося куда-то пацаненка. – Что случилось? Куда бы бежишь? Отвечай!
Пацаненок несколько раз брыкнулся, пытаясь высвободиться и мчаться дальше, но, поняв, что попался крепко, поднял на Советника глаза – большие-большие и совершенно пустые, как вода над омутом, где живет водный дух.
– Дедушка домой пришел и хотел мне уши надрать за то, что я его острогу для рыбы взял, – таким же пустым и словно бы неподвижным голосом откликнулся парнишка.
– Вот уж беда! – фыркнул Советник. – Зачем же ты брал дедушкины вещи?
– Так я думал, ему больше не надо, раз он помер-то, – с все тем же замороженным спокойствием откликнулся парнишка и вдруг, резко извернувшись, выкрутил ухо из пальцев Советника и рванул дальше.
– Что за шаманский бред! – Советник поморщился, вытирая пальцы о свою богатую парку.
– Я тут ни при чем, – мрачно буркнул Донгар.
– Разберемся! – оборвал Советник и скомандовал: – Вперед! – Храмовые стражники окружили его плотным кольцом и, выставив копья, погрузились в охваченные паникой улицы. В середине отряда, спотыкаясь и не падая только потому, что их поддерживали стражники, ковыляли четверо связанных ребят.
– Если бы вы нас освободили, мы могли бы двигаться быстрее, – изо всех сил перебирая скованными ногами, пробурчал Хадамаха.
– Чтоб вы еще больше беды наделали, проклятые Черные! – дергая мальчишку за цепь, прорычал ближайший стражник.
– Мы этого не делали, – снова упрямо повторил Донгар.
– Да кто ж вам поверит, – сплевывая, с ненавистью процедил все тот же стражник.
– Отставить разговоры! – рявкнул Советник. – Что там за безумец задом наперед шляется? А ну тащите его сюда!
– Нет! – Донгар яростно рванулся, едва не выдравшись из рук стражников. – Не трогайте его! Он не безумец! Он – мертвый!
Шагнувшие было вперед стражники замерли, с опаской наблюдая за вышагивающим по улице человеком. Странной подпрыгивающей походкой, сильно отталкиваясь носком и будто на миг зависая в воздухе, затылком вперед – лицом назад, тот целеустремленно шагал к небогатому домику в глубине улицы. Так же, спиной, протянул руку и принялся яростно толкать калитку, вместо того чтоб потянуть ее на себя. Ременная петля с треском лопнула, калитка обвисла – и человек протиснулся в образовавшуюся щель. Двинулся к дому – стоящим на улице людям отлично видно было его бледное лицо с заострившимся носом. Сама фигура зыбко дрожала, словно мерцала все время, оставляя за собой полупрозрачные отражения – казалось, что он на самом деле не один, а несколько. Или это носов у него несколько, или пар глаз…
Человек шел по тропинке к дому и деловито, как вернувшийся домой и заставший беспорядок хозяин, все переворачивал – вверх дном ведро, вверх полозьями оставленные у дверей нарты. Уперся затылком в дверь и, рывком содрав ее с петель, исчез внутри.
– Чего это он? – Советник поглядел на Донгара, признавая в нем единственного, кто может ответить.
– В мире мертвых все наоборот, – повел плечом черный шаман. – Вот он и устраивается, как ему удобно, однако.
Изнутри донесся отчаянный вопль, и в выломанную дверь вылетела встрепанная полураздетая женщина. Следом за ней, все так же затылком вперед, вышагивал мертвец.
– Иди ко мне! Иди ко мне! – гулким, как гудение ветра в трубе голосом, бубнил покойник, и его протянутые назад, за спину, руки тянулись к улепетывающей женщине.
– Так вот о чем говорил Ковец-Гри-шаман, – неожиданно пробормотал Донгар. – Такой мертвый, чтоб до потрохов проняло…
Женщину явно проняло.
– Уйди! – тоже пятясь, будто и она была покойницей, кричала она. – Ты умер, я тебя похоронила, уйди, оставь меня! – Словно вспомнив, что она живая, развернулась нормально и со всех ног ринулась к соседнему дому.
– Постой! Не убегай! Иди ко мне! – все так же монотонно гудя, мертвец поковылял за ней своей подпрыгивающей походкой. Женщина влетела в соседний дом и с треском захлопнула за собой дверь. Тут же изнутри послышались дикие крики – и она вылетела обратно, кажется, в сопровождении всего соседского семейства. Едва не снеся вышагивающего мертвеца, живые вырвались на улицу…
– А у вас кто? – торопливо спросил Советник.
– Свекровь! – захлебываясь слезами, закричала соседка. – Говорит – я плохо веду дом! У меня все вверх ногами!
– Это потому что она мертвая, а в стране мертвых… – начал пояснять ей Советник, будто знал это всегда, а не услышал только что от Донгара.
– Нет! – перебила его женщина. – Она и при жизни так говорила! И если она – сюда, то я уж лучше в Нижний мир! – И, схватив за руки детей, она припустила по улице, будто собиралась так бежать до самого Нижнего мира.
Улица все больше начинала походить на кипящий котел – когда сперва со дна поднимаются лишь тонкие ниточки мелких пузырьков, потом лопается первая бульбашка, вторая, и вот уже весь котел бурлит и пенится, плюясь водой. Дрожащие серые тени медленно просачивались прямо сквозь лед мостовой, сгущались, обретая неверную, зыбкую форму, сложенную из нескольких теней, – и двигались к домам. А оттуда с истошными криками вылетали люди. Живые и мертвые сталкивались на улицах, и рвушийся к небесам вопль становился все гуще, все страшнее…
– Мама! Мамочка! – этот захлебывающийся от безудержного счастья детский крик так сильно отличался от остальных, что все дружно повернулись в ту сторону.
Расталкивая толпу живых и мертвых, по улице бежала девочка. И с размаху кинулась на спину женщине в потрепанной парке, идущей знакомой подпрыгивающей походкой.
– Мамочка! – захлебываясь слезами, кричала девочка. – Мамочка, я знала, что ты придешь! Я тебя все эти Дни ждала! Мамочка, посмотри на меня, мамочка! Ну что же ты отворачиваешься, мамочка! – и девочка попыталась повернуть мать к себе. Мертвая упиралась, пряча лицо от ребенка. Но девчонка оказалась шустрее – извернувшись, как юркая рыбка, она проскочила у матери под руками и жадным взглядом уставилась в родные глаза.
– Мамочка… – блаженно вздохнула она и вдруг пошатнулась. Сонно заморгала и медленно опустилась на лед у ног мертвой матери. – Я так устала, мамочка… Я такая… слабая. Спой мне колыбельную, мамочка… Ты ведь больше не уйдешь, правда?
Но мертвая отпрянула, отчаянно выдирая руки из ладошек ребенка.
– Куда ты, мама?
Мертвая пятилась – тяжело, с натугой, будто натягивая между собой и дочкой невидимый канат. На ее усилия было страшно смотреть – жилы на ее лбу вздулись, казалось, что сейчас лопнут, пустые, неподвижные глаза вылезли из орбит. Ноги поехали по льду, и мертвую мать швырнуло обратно, на живого ребенка. Лицо девочки стало белым, как лед, на котором она лежала. Отталкиваясь руками и ногами, мать поднялась и снова рванула прочь.
– Не уходи, мама! Ну почему ты опять уходишь? Я буду хорошей, мамочка, я буду лучше всех, только останься! – с каждым ударом сердца голос ребенка становился все слабее, все невнятнее.
– Я… должна… – пятясь, как навстречу сильному бурану, бормотала мать, и голос ее был гулок, точно завывание ветра. – Пока не поздно… – Буран пересилил. Женщину швырнуло обратно, но она снова упорно поднялась. – Девочка моя, девочка… – Нос ребенка страшно заострился, кожа начала синеть, будто она замерзала. – Помогите же нам кто-нибудь! – прогудела мертвая, и вдруг ее неподвижные глаза уперлись в Донгара. – Черный! – казалось, этот крик накрыл весь город. – Помоги! Спаси моего ребенка!
– Я иду! Я… – Донгар яростно рванулся, выдираясь из рук стражи. – Да пустите же вы меня, девочка сейчас умрет! Мертвая мать ее силы высосет!
Меч Советника вылетел из ножен и полоснул по веревкам на руках Донгара.
Вырвавшийся из кольца стражников черный шаман подскочил к женщине и обнял ее, как только что обнимала дочь. Мертвая замерла в объятиях черного шамана… Потом на лице ее отразилась блаженная улыбка, послышалось басовитое «банг!», словно лопнула тугая привязь, – и женщина исчезла. Лишь легкий клок тумана всосался в землю у ног Черного. Девочка глубоко, всей грудью вздохнула, приподнялась – и глаза ее глянули живо и ненавидяще. Прямо на Донгара.
