Ознакомительная версия.
— Вроде бы никого… Пошли…
Гарри распахнул дверцу чулана. В вестибюле было пусто. Насколько возможно быстро и бесшумно, они выбрались из чулана и сбежали вниз по каменным ступеням. Тени удлинились, лучи заходящего солнца снова золотили верхушки деревьев Запретного леса.
— Если кто-нибудь выглянет сейчас из окна… — пискнула Гермиона, беспомощно оглядываясь на замок.
— Рискнем, — решительно сказал Гарри. — Давай прямо в лес, ладно? Спрячемся за деревом и будем следить…
— Ладно, только давай обойдём за теплицами! — беззвучно произнесла Гермиона. — Нужно держаться подальше от передней двери в хижину, а то нас увидят! Мы уже совсем рядом! Ещё не сообразив, что она имела в виду, Гарри пустился бежать, Гермиона поспевала следом. Они промчались по огороду к теплицам, на секунду задержались там, а потом, обогнув Дракучую иву, бросились дальше, под сень лесных деревьев… Оказавшись в безопасности, в тени густых крон, Гарри оглянулся; через мгновение к нему подбежала запыхавшаяся Гермиона.
— Отлично, — выдохнула она. — Теперь надо пробраться к дому Огрида…
Держись незаметно, Гарри… Они медленно пробирались меж деревьев по самой опушке леса. Затем, когда показался фасад хижины Огрида, до них донёсся стук в дверь. Ребята быстро спрятались за толстым стволом дуба и осторожно выглянули каждый со своей стороны. На пороге появился Огрид, белый и трясущийся, и стал оглядываться — кто стучал. Тогда Гарри услышал собственный голос:
— Это мы. Мы в плаще-невидимке. Пусти нас в хижину, тогда мы его снимем.
— Не надо было приходить, — зашептал Огрид. Он посторонился, а потом быстро захлопнул дверь.
— Это самая странная вещь, которую нам доводилось делать! — пылко воскликнул Гарри.
— Давай немного переместимся, — шепотом сказала Гермиона. — Надо быть ближе к Конькуру! Они стали красться между деревьями, пока не увидели нервничавшего гиппогрифа, привязанного к ограде возле тыквенных грядок.
— Сейчас? — еле слышно спросил Гарри.
— Нет! — возразила Гермиона. — Если мы уведём его сейчас, представители комитета подумают, что это Огрид отпустил его! Надо подождать, пусть они убедятся, что Конькур привязан во дворе!
— Тогда у нас на всё про всё будет примерно шестьдесят секунд, — проговорил Гарри. Задача начинала казаться невыполнимой. В это мгновение из хижины донёсся звон разбившегося фарфора.
— Это Огрид разбил кувшин, — прошептала Гермиона. — Сейчас я найду Струпика… И действительно, через несколько секунд послышался крик удивления.
— Гермиона, — вдруг сообразил Гарри, — а что, если мы… что если мы вбежим и схватим Петтигрю…
— Нет! — беззвучно ужаснулась Гермиона. — Ты что, не понимаешь? Мы и так нарушаем один из самых главных колдовских законов! Никто никогда не должен менять ход истории, никто! Ты же слышал, что сказал Думбльдор, если нас увидят…
— Нас увидит Огрид и мы сами — и всё!
— Гарри, что, как ты думаешь, ты бы сделал, если бы увидел самого себя, врывающегося к Огриду? — поинтересовалась Гермиона.
— Я бы… я бы подумал, что сошёл с ума, — ответил Гарри, — или что происходит что-то из области чёрной магии…
— Совершенно верно! Ты бы ничего не понял и мог бы даже напасть сам на себя! Разве ты не понимаешь? Профессор Макгонаголл рассказывала, какие жуткие вещи случались с колдунами, которые играли со временем… В основном дело заканчивалось тем, что они по ошибке убивали самих себя в прошлом или в будущем!
— Ну, всё, всё, — остановил её Гарри. — Я просто предложил… я подумал… Но Гермиона молча ткнула его в бок и показала на замок. Гарри переместил голову на пару дюймов в сторону, чтобы лучше видеть парадные двери. По ступенькам уже спускались Думбльдор, Фудж, престарелый представитель комитета и Макнейр, палач.
— Сейчас выйдем мы! — еле слышно выдохнула Гермиона.
И правда, через несколько мгновений задняя дверь хижины отворилась, и Гарри увидел, как оттуда выходят Рон, Гермиона, Огрид и он сам. Находясь за деревом, Гарри смотрел на самого себя, стоящего рядом с тыквенными грядками и испытывал очень странные чувства — ничего более странного с ним в жизни не случалось.
— Всё хорошо, Конька, всё хорошо, — сказал Огрид Конькуру. Затем повернулся к ребятам: — Давайте идите. Скорей.
— Огрид, мы не можем…
— Мы расскажем, как было дело…
— Они не могут убить его…
— Идите! И так всё плохо, не хватало ещё вам попасть в беду!
Гарри увидел, как возле тыквенных грядок Гермиона набрасывает плащ на голову ему и Рону.
— Быстро уходите. Не слушайте…
От передней двери хижины донёсся стук. Прибыла исполнительная комиссия. Огрид повернулся и пошёл назад в хижину, оставив дверь незакрытой. Гарри увидел, как вокруг хижины полегает трава под тремя парами удаляющихся ног. Они с Роном и Гермионой ушли… Но тот Гарри и та Гермиона, которые прятались за деревом, смогли услышать через заднюю дверь, что происходит в хижине.
— Где тварь? — процедил ледяной голос Макнейра.
— Т-там… снаружи, — хрипло выговорил Огрид.
В окне появилось лицо Макнейра, и Гарри спрятал голову за дерево. Затем раздался голос Фуджа.
— Мы… э-э-э… должны зачитать тебе официальный приказ о казни, Огрид. Я быстро. А потом вам с Макнейром надо подписать бумагу. Макнейр, вы тоже должны слушать, такова процедура… Лицо Макнейра исчезло из окна. Что ж — теперь или никогда.
— Подожди здесь, — шепнул Гарри Гермионе. — Я сам. Фудж начал читать, а Гарри выскочил из-за дерева, перелетел через заборчик, огораживающий тыквенные грядки и приблизился к Конькуру. «По решению комитета по уничтожению опасных созданий гиппогриф Конькур, в дальнейшем именуемый осуждённый, сегодня, шестого июня, на закате подлежит»…
Ни на секунду не забывая о том, что моргать нельзя, Гарри посмотрел в свирепые оранжевые глаза Конькура и поклонился. Конькур опустился на шершавые колени, а затем снова поднялся. Гарри начал возиться с узлом верёвок, которыми Конькур был привязан к изгороди.
«…казни через отрубание головы. По указанию комитета приговор будет приведён в исполнение Волгденом Макнейром, палачем»..
— Сейчас, Конькур, — бормотал Гарри, — сейчас мы тебя спасём. Тихо… тихо…
— «…в чём и подписуемся»… Огрид, подпишись вот здесь…
Гарри изо всех сил потянул за верёвку, но Конькур упёрся передними ногами.
— Давайте поскорее покончим с этим, — раздался из хижины дребезжащий голос представителя комитета. — Огрид, тебе, наверное, лучше не выходить…
— Нет, мне… я хочу быть с ним… не хочу, чтоб он один… В хижине эхом отдались звуки шагов.
— Конькур, шевелись же! — зашипел Гарри. Он ещё сильнее потянул за верёвку, обвязанную вокруг шеи гиппогрифа. Конькур неохотно зашагал, раздражённо шурша крыльями. Они всё ещё были футах в десяти от леса, их было отлично видно от задней двери в хижину.
— Одну минуту, Макнейр, — произнёс голос Думбльдора. — Вы тоже должны подписаться. Шаги замерли. Гарри дёрнул за верёвку. Конькур грозно щёлкнул клювом и пошёл быстрее. Из-за дерева высовывалось белое лицо Гермионы.
— Гарри, скорее! — одними губами воскликнула она.
До Гарри всё ещё доносился голос Думбльдора. Он опять дёрнул за верёвку. Конькур в озлоблении перёшел на рысь. Они добрались до опушки…
— Скорее! Скорее! — простонала Гермиона, выскочила из-за дерева и тоже стала изо всех сил тянуть за верёвку, понукая Конькура двигаться быстрее. Гарри оглянулся через плечо; их уже не было видно; и им не был виден задний двор Огрида.
— Стоп! — шёпотом приказал он. — Они могут нас услышать… Задняя дверь хижины с грохом распахнулась настежь. Гарри, Гермиона и Конькур стояли очень тихо; казалось, даже гиппогриф внимательно прислушивается. Тишина… а затем…
— Где оно? — продребезжал старческий голос. — Где животное?
— Он был привязан здесь! — зверски крикнул палач. — Я сам видел! Прямо здесь!
— Как странно, — проговорил Думбльдор. В его голосе сквозило изумление.
— Конька! — сипло позвал Огрид. Прозвучал свист и удар лезвия. Палач, видимо, от ярости, всадил топор в изгородь. А затем раздался вой; и на этот раз ребятам сквозь рыдания были слышны слова:
— Убёг! Убёг! Святое небо, храни его маленький клювик! Выпутался и убёг! Ай да Конька, ай да молодец!
Конькур натянул верёвку, он рвался к Огриду. Гарри и Гермиона вцепились изо всех сил, врывшись ногами в землю, чтобы не пустить его.
— Кто-то отвязал его! — громыхал голос палача. — Надо обыскать территорию и лес тоже…
— Макнейр, если Конькура и в самом деле украли, неужели вы думаете, что вор увёл его по земле? — Думбльдор всё ещё не пришёл в себя от удивления. — Тогда уж обыщите небеса, если сумеете, конечно… Огрид, я бы не отказался от чая. Или даже от бренди. Большой стакан, пожалуйста.
Ознакомительная версия.
