— Ты выглядишь ужасно, — сообщила она. — Лицо как печеное яблоко.
— Спасибо, — поблагодарил подругу Мика. — У тебя тоже видок так себе.
Одри плюхнулась на кровать в ногах Мики. Он приподнялся на локте и взглянул на себя в висевшее над столом зеркало. Глаза заплыли, превратившись в щелочки; на щеке отпечатались складки от наволочки, а синяки на шее потемнели и налились темно-лиловым цветом.
— Пойди, умойся холодной водой, — посоветовала Одри. — Сейчас только что приходил какой-то дядька, сказал, что сегодня вечером они устраивают для нас торжественный ужин. Там мы узнаем имя победителя.
— Боюсь, холодная вода мне не поможет, — заметил Мика, хмуро поглядывая на свое отражение в зеркале.
— К сожалению, на полную замену головы у нас времени нет, — усмехнулась Одри.
Оба помолчали, чувствуя, что в ближайшие несколько часов должна решиться их судьба, которая либо вознесет их до небес, либо свергнет в бездонную пропасть. И в этой зловещей тишине оба слышали дыхание Кейп-Рота — казалось, форт замер в ожидании чего-то большого и страшного.
— Не нравится мне это место, — немного понизив голос, сказал Одри. — Я рада, что мы возвращаемся домой. Единственное, что здесь было здорово, это они…
Одри бросила взгляд на висящую в углу камеру. Мика понял, что она имела в виду необычных собак-роботов.
— Думаешь, они были живыми? — шепотом спросила Одри, — Я чувствовала их! Они казались такими… усталыми и грустными.
Мика молча кивнул и многозначительно покосился на камеру. Он не сомневался, что наблюдавшие за ними люди внимательно ловят каждое слово, и не хотел давать им даже намека на то, что происходит у него В голове. Но так же, как Одри, не думать о собаках из ямы Мика не мог. Они выросли в мире, где было полно разного рода роботов, которые делали за людей массу дел: роботы-пылесосы убирали квартиры, роботы-продавцы обслуживали покупателей в магазинах, на берегу моря и под водой Одри и Мика тоже видели животных-роботов. Но всех этих киборгов объединяло одно общее свойство — они были бездушными. Щелкни выключателем, выдерни шнур из розетки — и искусственное животное ничем не будет отличаться от утюга или тостера. Но собаки-роботы были совсем другими. Одна мысль о них будоражила воображение, заставляя Мику и Одри замирать от восторга. То, как они двигались, как вздыхали — все было необычно в этих странных существах. Собаки-роботы были сделаны из железа, и однако же они могли думать и чувствовать. Спустившись на дно ямы, Мика и Одри вступили в контакт с собаками. Между ними возникло нечто вроде взаимопонимания, словно они были существами из одного мира, а наблюдавшие за ними сверху люди остались за его гранью. Мика терялся в догадках, почему им не позволили не только прикоснуться к собакам, но даже взглянуть на них?
И почему их вообще спустили к собакам в яму? И откуда они там взялись?
Вопросы в голове Мики росли как снежный ком, но ответы на них он вряд ли получит. Мика вздохнул. Казалось, его мозг сейчас взорвется от напряжения. Второй раз за сегодняшний день Мика вспомнил, что ему надо собраться и заставить себя перейти от фантазий к реальности. Меньше чем через час должен начаться торжественный ужин и вручение призов, а он все еще лежит в постели с помятой физиономией, которая, если верить Одри, смахивает на печеное яблоко.
— Ну, ты собираешься приводить себя в порядок? — словно читая его мысли, спросила Одри.
— Собираюсь, — буркнул Мика.
Он вылез из постели и, прихватив полотенце, поплелся в ванную, чтобы сунуть голову под струю холодной воды и попытаться привести в порядок не только лицо, но и собственные мозги.
* * *
Финалистов соревнования, отобранных Мэлом Горманом, привели в его личные апартаменты, расположенные на верхнем этаже форта. Здесь им предстояло в последний раз поужинать всем вместе. Столовая была оформлена в стиле старинного английского особняка — когда-то, еще до того, как на Земле началась Эпидемия, в таких домах жили очень богатые люди. Двери лифта распахнулись, и перед потрясенными детьми предстал просторный зал с мраморным полом и высоким лепным потолком, с него свисала сияющая огнями хрустальная люстра. Стены зала, обшитые темными деревянными панелями, были увешаны картинами в тяжелых золоченых рамах, с которых на детей смотрели мужчины в обтягивающих белых панталонах, расшитых камзолах и кудрявых париках и женщины в пышных платьях, похожих на кремовые торты. Подростки робко жались друг к другу. Трое финалистов бесследно исчезли после утренних испытаний, и оставшиеся девять счастливчиков боялись даже думать о том, куда подевались их конкуренты. Однако пугающие мысли и образы сами собой лезли в голову: накренившаяся клетка, проскальзывающие сквозь прутья решетки руки и ноги и щелкающие стальными зубами кровожадные хищники.
Посредине зала стоял длинный стол, накрытый бело снежной скатертью. Стол был сделан из того же темного дуба, что и панели на стенах; величественный гигант с массивными резными ножками сам напоминал могучий дуб. Многие из детей впервые в жизни видели настоящее дерево; они осторожно прикасались к столу и к панелям на стенах, с удивлением отмечая теплоту непривычного для них материала. Еще один круглый дубовый стол был приставлен к торцу главного стола, оба стола были накрыты к ужину. Серебряные приборы поблескивали при свете множества свечей, которые, несмотря на сияющую под потолком люстру, горели в расставленных по столу тяжелых бронзовых канделябрах. Живое пламя свечей дополнял пылающий камин, его каменная пасть находилась позади приставного круглого стола. Огромный камин казался высеченным из скалы Кейп-Рота руками древнего великана, когда-то бывшего хозяином этого неприветливого мыса. Над камином висела написанная маслом картина — благородный олень на фоне холмистого пейзажа Северной Шотландии; голова животного с широкими ветвистыми рогами была высоко вскинута, крепкие стройные ноги прочно опирались о поросшую сероватым мхом землю.
— Смотри! — шепнула Одри, восхищенно глядя на картину. — Ну разве это не красота!
Сопровождавший детей охранник велел им садиться за стол. Среди оставшихся девяти финалистов было пятеро девочек и четверо мальчиков. Мика дождался, пока Рубен займет место рядом с приставным столом, который, очевидно, предназначался председателю их собрания, а сам уселся в противоположном конце главного стола. Одри заняла место по левую руку от Мики; она сидела вытянув шею, не в силах отвести глаз от картины с оленем. Лео сел справа от Мики, рядом с ним устроилась девочка по имени Иман — чернокожая красавица, стройная и гибкая, как пантера, чье изящество Мика мог сравнить разве что с изяществом поблескивающих черным лаком истребителей, выстроившихся на взлетной полосе возле форта. Иман робко улыбнулась Мике, он попытался улыбнуться в ответ, но у него это плохо получилось. С того самого мгновения, как они вошли в зал, Мику не покидало гнетущее предчувствие, что скоро здесь должно произойти нечто ужасное. Он смотрел на пляшущие огоньки свечей, и ему казалось, что сам воздух вокруг него охвачен пламенем.
* * *
Мэл Горман сидел в бархатном кресле с позолоченными подлокотниками перед другим ярко пылающим камином у себя в гардеробной. В его распоряжении имелись гораздо более просторные залы, но здесь, в этой относительно небольшой комнате, где пол был устлан пушистым персидским ковром, а на окнах висели толстые плюшевые портьеры, было теплее, чем во всех остальных помещениях форта. Однако, несмотря на пылающий камин и включенное отопление, он все равно мерз. Дрожь пробирала Гормана до костей — казалось, ему никогда не удастся согреться.
Ральф держал в руках отутюженный смокинг Гормана. Дворецкий в почтительном молчании стоял в углу комнаты, дожидаясь, пока доктор закончит осматривать хозяина.
— Что со мной? — нетерпеливо спросил Горман. — Послушайте, доктор, у меня нет времени на долгий осмотр. Сегодня мы вручаем призы победителям.
— Ваше сердце, сэр, — доктор нахмурился. — У вас сильная аритмия. Вам в последнее время не приходилось волноваться? Возможно, какие-то стрессы?
— Нет, — отрезал Горман. На мгновение он вспомнил о кошмарном сне с растением-убийцей и о человеке-телевизоре — образ, пришедший к нему из памяти Мики. Перед Горманом промелькнуло лицо старика с мертвыми глазами на черно-белом экране телевизора и золотистая птичка, которую он раздавил в своем кулаке. Горман содрогнулся.
— У меня просто сильный озноб. Наверное, простуда или грипп.
— Вы нуждаетесь в отдыхе, — сказал доктор, — Думаю, вам не стоит сегодня идти на банкет.
— Исключено. Я должен быть там, — упрямым голосом заявил Горман. — Я отобрал моих детишек и хочу сам посмотреть на них. Просто дайте мне какую-нибудь таблетку. И пожалуйста, побыстрее. Меня уже ждут.
