Рис заговорил первым:
— Мы не можем больше ждать. Пора начинать суд.
Прозвучал гонг, и в зал начали стекаться одетые в черное люди. Они выстроились рядами лицом к узникам. Лиф заметил в первом ряду, почти напротив, служанку Тиру, которую он спас от наказания. Он попытался поймать ее взгляд, но она упорно смотрела в пол.
Рис возвысил голос, чтобы все его слышали:
— Из-за этих нечестивцев в Неткризе поселилось зло. Они нарушили наш священный закон. По неведению, как они утверждают. Я им не верю и считаю, что преступники заслуживают смерти. Остальные восемь думают, что они не лгут, и предлагают пожизненное заточение. Итак, голоса разделились, поэтому решение примет Священная Чаша.
Лиф, Жасмин и Барда обменялись тревожными взглядами. Что еще за новое безумие?
Рис взял с каминной полки серебряный кубок, возможно, когда-то из него пили вино.
— Чаша откроет правду, — провозгласил он. — Зеснеткриз.
— Зеснеткриз, — ответили люди в черном.
Потом Рис показал всем две карточки, на которых было написано:
Он повернулся к узникам, в его темных глазах горела злоба.
— Один из вас вынет из Чаши карточку.
Кто?
Друзья колебались. Потом Лиф шагнул вперед.
— Я.
Рис кивнул и, отвернувшись от мальчика и Крисловов, опустил руку в Чашу.
Лиф заметил, что Тира очень внимательно следит за его движениями. Вдруг ее глаза расширились от страха и изумления. Она поймала взгляд Лифа и что-то беззвучно произнесла.
У него вспыхнуло лицо, когда он прочел по губам: «На обеих карточках написано „Смерть“».
Тира заметила, как Рис поменял карточку «Жизнь» на вторую «Смерть», которую, наверное, прятал в рукаве или в перчатке. Он твердо решил, что чужаки должны умереть.
Высоко держа Чашу, верховный Крислов повернулся к Лифу:
— Выбирай.
Лиф не знал, что делать. Если закричать, что на обеих карточках написано «Смерть», никто ему не поверит. Все подумают, будто он просто боится выбрать. Что значит его слово по сравнению со словом верховного Крислова Неткриза?
К тому же Рис всегда успеет поменять карточки обратно, если захотят проверить.
Лиф незаметно сунул руку под рубашку и сжал топаз на Поясе. Раньше он помогал ему найти выход, но поможет ли сейчас?.. Пламя в камине за его спиной ярко озаряло высокого Крислова в красном одеянии. Серебряный кубок в его руках сверкал, как огонь.
Пламя… Огонь…
С колотящимся сердцем Лиф протянул руку и запустил пальцы в Чашу. Выбрав карточку, он резко обернулся, оступился и — будто бы нечаянно — уронил ее в камин. Карточка вспыхнула и через секунду сгорела.
— Пожалуйста, простите мою неловкость! — сказал Лиф. — Но вы можете без труда определить, что я вытащил, — просто посмотрите, какая карточка осталась в Чаше.
Рис ничем не выдал себя, лишь побелел от безысходной ярости.
Один из Крисловов взял из его рук Чашу, достал карточку и показал всем.
— Здесь написано «Смерть», значит, узник вытащил «Жизнь». Чаша объявила свое решение.
На слабеющих ногах Лиф вернулся к друзьям. На их лицах он прочел облегчение, но и множество вопросов. Они поняли, что он сжег карточку нарочно, но зачем?..
— Отведите их в темницу, — приказал Рис. — Там они проведут всю оставшуюся жизнь, раскаиваясь в совершенном преступлении.
Восемь других Крисловов обступили пленников и вывели их из зала. Одетые в черное люди перешептывались и расступались перед ними. Лиф искал глазами Тиру, но ее нигде не было видно.
Уже выходя, они опять услышали голос Риса, который обращался к своим подданным:
— Продолжайте искать грязную тварь, которая осквернила наш город. Ее нужно найти и убить до наступления темноты.
Лиф взглянул на Жасмин. Она не проронила ни слова, но лицо ее было смертельно бледным.
Крисловы вели осужденных по лабиринту ярко освещенных залов и коридоров, а затем вниз по винтовой лестнице. Повсюду стоял запах мыла, и каменные ступени под ногами блестели чистотой.
В подземелье оказался длинный коридор с железными дверьми. В каждой зияло узкое отверстие, чтобы можно было просунуть поднос с едой. Один из Крисловов открыл дверь, и друзей втолкнули в мрачную темницу.
Они отчаянно сопротивлялись, но тщетно. У них не было оружия и никакой защиты от безжалостных хлыстов Крисловов. Пленников затолкали в келью и захлопнули дверь. Было слышно, как опустился тяжелый засов.
Лиф, Жасмин и Барда бросились к железной двери и начали стучать по ней кулаками. Но шаги Крисловов уже замерли в отдалении.
Тогда друзья принялись обследовать свою тюрьму в поисках пути к спасению. Узкие деревянные койки, прикрепленные к стенам, невозможно было сдвинуть с места. Пустая лохань для воды, тоже приколоченная к стене, не поддавалась.
— Они вернутся, — попытался успокоить друзей Барда. — Нас ведь осудили на пожизненное заключение, а не на смерть. Нам не дадут умереть здесь от голода и жажды.
В томительном ожидании прошло много часов, но никто так и не появился.
Только друзья погрузились в беспокойный сон, как у двери кто-то тихонько поскребся. Проснувшись, Лиф подумал, что робкий звук ему приснился. Но вот он раздался снова.
Мальчик вскочил со своей койки и подбежал к двери, друзья последовали за ним. В узкую щель для подноса смотрели голубые глаза Тиры.
— Верховный Крислов объявил, что сам будет приносить вам еду и питье, — прошептала она. — Но я подумала, может быть, он… забыл. Вас накормили? Воды достаточно?
— Нет! — ответил Лиф. — И ты сама знаешь, что он вовсе не забыл. Поэтому ты и пришла. Рис хочет уморить нас голодом!
— Он не может! — неуверенно возразила Тира. — Чаша дала вам жизнь.
— Рису нет дела до Чаши! — прошипел Барда. — Что он захочет, то и сделает. Тира, открой дверь! Выпусти нас отсюда!
— Я не имею права! Вы принесли к нам зло, и оно до сих пор не найдено. Сейчас все, кроме ночных поваров, спят, поэтому я сумела проскользнуть к вам. Но люди напуганы, многие кричат во сне. Утром снова начнутся поиски.
— Там, откуда мы пришли, животные не считаются злом, — сказал Лиф. — Мы не хотели сделать ничего плохого, когда принесли его сюда. Это друг Жасмин. Но если ты не выпустишь нас, мы обречены. Рис позаботится о том, чтобы мы умерли от голода и жажды, и никто даже не узнает об этом. Никто, кроме тебя.
Тира тяжело вздохнула.
— Пожалуйста, помоги нам! — умоляюще произнес Лиф. — Пожалуйста, Тира!
Последовало долгое молчание. Потом раздался звук отодвигаемой задвижки.
Дверь открылась, и друзья поспешили покинуть темную келью. Тира протянула им кувшин воды, и они жадно ее выпили.
Она ничего не ответила на их благодарность и закрыла лицо руками, когда Лиф задвигал засов на двери камеры, чтобы скрыть побег. Ей казалось, что она совершает страшное преступление.
Но когда они нашли свои сумки, спрятанные под лестницей, девочка ахнула от изумления.
— Нам сказали, что ваши вещи отнесли к вам в камеру, чтобы вам было на чем спать…
— И кто же, интересно, это сказал? — спросил Барда.
— Верховный Крислов, — пролепетала Тира. — Якобы он сам вам их принес…
— Не принес, как видишь, — огрызнулась Жасмин, закидывая на спину вещевой мешок.
Они осторожно поднялись по ступенькам. В коридоре никого не было, но откуда-то издалека доносились голоса.
— Нам надо выбраться из города. Куда идти? — спросил Лиф.
— Из Неткриза выхода нет, — покачала головой Тира. — Ворота в холме закрыты. Тех, кто работает в поле, каждое утро выпускают, а вечером приводят обратно. Больше никто не имеет права выходить из города под страхом смертной казни.
— Должен быть другой выход! — настаивал Лиф.
Тира задумалась, но потом отрицательно мотнула головой. Однако Жасмин тут же воспользовалась ее минутным колебанием и ринулась в атаку:
— О чем ты только что подумала? Я же видела!
Тира облизала пересохшие губы.
— Говорят, что Дыра ведет во внешний мир, но…
— Что за Дыра? — встрял в разговор Барда. — Где она находится?
— Где-то под кухнями, — с дрожью в голосе ответила Тира. — Туда бросают еду, которая не прошла проверку. Но… это запретное место.
— Веди нас туда! — потребовала Жасмин. — Быстрее!
Словно воры, беглецы крались по длинным узким коридорам, прячась в боковые переходы при звуке чужих шагов. Наконец они добрались до маленькой железной двери.
— Она ведет к террасам вокруг кухни, — прошептала Тира. — Там ходят те, кто моет стены, и Крисловы, когда наблюдают за приготовлением еды.
Дверь со скрипом отворилась. Оттуда донесся запах пищи и приглушенные голоса.
— Тихо! — одними губами произнесла Тира. — Надо идти очень осторожно, тогда нас, может быть, не заметят. Ночные повара работают слишком напряженно. До рассвета им много нужно успеть.
