Глеб, хотя и хорохорился перед сентябрем — подумаешь, невидаль какая, школа! — волновался отчаянно. Школа — это все-таки не детский сад. А уж с кем за одну парту сядешь — вопрос не пустяковый. Первейшее, если хотите знать, дело. Короче говоря, посадили его с Олей Волковой. Он — Зайцев, а она — Волкова! Вот уж действительно — нарочно не придумаешь! Странно даже, что пока никто в классе не обратил на это внимание.
Удивительная все-таки девочка Оля Волкова. Такое впечатление, будто она всем одолжение делает. Что ходит, что говорит. Все это медленно, все с удивлением: «Да-а?» И не столько смешно Глебу, сколько раздражает. И прическа у нее совершенно глупая: волосы, как солома, а челка такая длинная, что бровей не видно. Глаза, правда, хорошие — светлые-светлые, аж прозрачные. Только Глебу ее глаза не нужны. Он эту Олю вообще не замечает. Как Дима говорит, в упор не видит. Очень надо!
Откровенно говоря, Оля его вниманием тоже не балует. Смотрит, как на пустое место. Немножко обидно, конечно. Только никто об этом, кроме Глеба, не знает и знать не должен. Подумаешь, цаца какая! Очень много о себе понимает! А сама — умереть можно со смеху! — куклу в портфеле носит. И что интересно — платья ей все время меняет. Один раз Глеб видел ее в каком-то желтом сарафане, а другой — в черном бархатном платье. Ему бы ее заботы! Не повезло, короче говоря, с соседкой. Одно утешение, что парта их у окна. Правда, окно в школьный двор выходит. Но тоже интересно бывает. Особенно когда во дворе у старшеклассников урок физкультуры идет.
Сегодня и у Глеба есть по расписанию физкультура. Сегодня вообще хороший день: первый урок — физкультура, а последний — рисование. Но шел в школу Глеб без настроения. Нельзя, конечно, сказать, что он всегда идет в школу с настроением. Но сегодня особенно пасмурно на душе. То ли из-за вчерашнего разноса, то ли оттого, что в прописях каракулей наделал. И еще дядя Гарик не вернулся. А может быть, просто так плохое настроение. Утро хмурое. Небо тучами заволокло, и дождик брызгает. Даже не верится, что вчера еще столько солнца было. Осень все-таки…
Чтобы не расстраиваться, принялся Глеб о хорошем думать. А что у него может быть лучше, чем вчерашняя встреча с Логом? Стал вспоминать, как появился Лог на экране, как смешно по комнате прыгал. Изо всех сил старался поднять настроение, гордился, что он самый первый с жителем другой планеты в контакт вступил, но веселее не делалось. Бывает же такое! Хотел было позвать Лога, спросить что-нибудь, но передумал. Во-первых, не следует лабиольную энергию по пустякам расходовать, а во-вторых, все равно голоса Лога не услышать.
Вообще-то, по дороге в школу мечтать особенно не следует. Потому что надо перейти две широченные, битком набитые машинами улицы — сначала Ворошиловский проспект, потом Красноармейскую. Тут и ребятам постарше в оба смотреть надо. Не зря мама так нервничала, когда у нее отпуск закончился. Можно было, конечно, Глеба в другую школу записать. Но он обязательно хотел учиться в той же школе, что и Дима. И мама тоже. Потому что так удачно получилось — первый «А» взяла Наталья Викторовна, которая еще Диму учила. Мама думала, что по утрам он с Димой будет в школу ходить. Может быть, и сейчас так думает. Но у того всё дела неотложные. Знает Глеб его дела! Ждет он утром кое-кого, чтобы в школу проводить. Думает, никто не знает.
Когда до школы совсем уже немного осталось, Глеб догнал Андрея. Андрей разговаривает быстрее всех на, свете. Одно слово от другого не отделяет, еще и окончания проглатывает. Глеб-то его хорошо понимает — еще в садике приспособился. А другим порой нелегко бывает. Наталья Викторовна уже целый месяц с Андреем воюет на каждом уроке. А сейчас он так быстро затараторил, как Глебу еще слышать не приходилось. Даже захлебывается. Такое у него, видите ли, событие вчера произошло, что прямо куда там! Есть от чего захлебываться! Отец его в Таганрог возил. И он — радость какая! — в Азовском море поплескался. Рассказал бы ему Глеб, что с ним случилось, небось, медленней Оли Волковой заговорил бы. А то бы и вообще дара речи лишился. Ладно, пусть тарахтит. Если никому не рассказывать о том, что было с тобой, то радости и вполовину не будет. Глеб по себе знает.
Наталья Викторовна вошла в класс и говорит:
— Спортзал занят, дети, а на улице погода — сами видите какая. Придется нам урок физкультуры в классе проводить.
Все как загалдят сразу, как зашумят. Конечно, какая может быть в классе физкультура! Андрей из-за парты вскакивает и кричит скороговоркой своей:
— Наталя-Викна-пдемводвор!
Просили-просили — уговорили Наталью Викторовну. К тому же тучи разошлись немного и солнышко выглянуло.
Сначала урок, как обычно, проходил. По кругу ходили, упражнения делали. А потом соревнования устроили. Разделились на две команды, и началась эстафета. Вообще-то, не эстафета, а так, одно название. Ничего трудного: через невысокие скамейки перебраться, сквозь обруч гимнастический пролезть, стенки коснуться — и обратно. Чепуха даже для нескладехи Вики. Но не в этом дело. Выиграть надо у другой команды, обязательно обогнать.
Глеб в середине своей шеренги стоял. Примерился, с кем в паре бежать придется, и вышло, что с Олей. Это хорошо. Оля, вообще-то, только строит из себя сонную, а бегает, если надо, будь здоров! Только куда ей до Глеба! Да и выходит по всему, что не бежать им вместе. Глебова команда намного уже вперед вышла.
Но все совсем не так получилось, как он загадывал. Ох уж эта Вика! Пока через одну скамейку перелезла, пока через другую… За это время, наверное, вокруг земного шара обежать можно! Андрей, тот просто с разбегу перепрыгнул эти скамейки, даже не коснулся. А она… Вот и получилось, что, когда Глеба очередь подошла, не он, а Оля была впереди.
Глеб помчался так, словно под ногами у него лава раскаленная. Одну скамейку перемахнул, другую, внутри обруча пролетел, в стенку ткнулся — и назад что есть сил. Оля — вот она, рукой уже дотянуться можно. Но, когда назад бежал, немного прыжок не рассчитал: далеко оттолкнулся. Зацепился за скамейку и упал. Ну, не совсем упал, а так, на руки. Несколько шагов на четвереньках сделал, выпрямился — а тут вторая скамейка. Вот здесь и сплоховал, не сориентировался, потому что не было уже нужной скорости, чтобы одним махом перепрыгнуть, да как грохнется во весь рост! И еще, на его беду, лужица тут была после недавнего дождя. В эту лужицу как раз и угодил. Брызги грязные в лицо полетели. А все смеются. Смешно им! Особенно обидно, что его команда тоже смеялась. Он так старался, из кожи, можно сказать, лез, пострадал, в конце концов, — и вот такая благодарность! А тут еще Оля! Головой своей соломенной покачивает, на его заляпанное лицо глядя, и улыбается:
— Ну, ты хорош! Прямо красавец!
И что противнее всего — слово «красавец» с ударением на последнем слоге сказала. У Глеба от обиды даже в глазах потемнело. Ни слова ей не сказал (а мог бы!), повернулся и помчался со двора быстрее, наверное, чем в эстафете бежал. В школе умылся под краном, переоделся один в классе, собрал ранец и пошел домой. Пусть теперь смеются, сколько им захочется!
Не в лучшем настроении шел Глеб в школу, а уж из школы — и того хуже. С уроков, конечно, не следовало уходить. Теперь Наталья Викторовна вечером звонить будет. Мало ему вчера досталось! Да о чем теперь говорить? Не возвращаться же назад!
Очередной сюрприз ждал его в подъезде дома. Лифт не работал. Конечно, подняться на восьмой этаж для Глеба пара пустяков. Но все равно неприятно. Одно к одному!
Добравшись до своей двери, Глеб снял с шеи бечевку с ключами (теперь он их носит под рубашкой: так уж наверняка не потеряются), повозился с замками и вошел в квартиру. На Чуню, вышедшую навстречу, даже не взглянул. Но та, как и вчера, опять стала тереться об ноги и просительно мяукать.
— Ладно уж, — сжалился Глеб, — пойдем молока налью.
На кухне еще одна новость: испортился холодильник. Когда Глеб открыл дверцу, лампочка не загорелась. Взял пакет с молоком и, уже наполняя Чунино блюдечко, сообразил, почему не горит лампочка в холодильнике и не работает лифт: отключили электричество… Выходит, и телевизор смотреть нельзя. Вот это да! А он еще успокаивал Лога, что у них со светом все хорошо. Глеб представил себе, что было бы, если бы Лог сошел с экрана и такая история случилась… Надо будет ему сказать, чтобы он никогда не выходил из телевизора.
Чем бы заняться? Выйти бы на улицу — так нельзя. Позвонить Вовке, спросить, чем у него вчера все закончилось? Это мысль хорошая. Заодно можно его к себе позвать. Папа сказал, чтобы из квартиры не выходил, но не говорил же, что нельзя никого к себе звать. Глеб снял телефонную трубку, но тут же огорченно положил на место. Вовка-то в школе! Это Глеб бездельничает, другие все делом заняты.
Подошел к окну, принялся глядеть на улицу. Все та же малышня на площади, да машины взад-вперед по Ворошиловскому снуют. Решил посмотреть, сколько такси проедет мимо дома, пока он сосчитает до тысячи, но вскоре бросил. Скучища! Подошел к книжной полке, взял своего любимого Андерсена, лег на диван. Только не читается что-то. Смотрит в книгу, а сам видит себя в луже посреди двора да смех обидный слышит. «Красавец»!
