Ознакомительная версия.
— Ты!.. — удивленно воскликнула Аннабет. — А Хилла стала царицей амазонок? Но как же вы вдвоем?..
— Это длинная история, — сказала Рейна. — Но я тебя хорошо помню. Ты храбро держалась, я еще ни разу не видела, чтобы кто-то сумел отклонить гостеприимство Цирцеи, и тем более — перехитрить ее. Неудивительно, что Перси тебя любит.
В ее голосе прозвучала тоска, и Аннабет решила, что безопаснее всего будет не отвечать.
Они поднялись на вершину холма и вышли на террасу, с которой открывался вид на всю долину.
— Это моя любимая точка обзора, — сказала Рейна. — Сад Бахуса.
Площадку окружала увитая виноградными лозами решетка, создавая некое подобие беседки. Вокруг благоухающих соцветий жимолости и жасмина гудели пчелы. В центре террасы стояла статуя Бахуса: облаченный в набедренную повязку бог, надув щеки, застыл на одной ноге в позе танцора балета, из его губ, сложенных буквой «О», в фонтан лилась вода.
Несмотря на все свои страхи, Аннабет едва не рассмеялась, потому что была знакома с богом в его греческой ипостаси — Дионисом, или Мистером Д., как его называли в Лагере полукровок. При виде их старого своенравного директора, наряженного в подгузник и плюющегося водой, ей стало чуточку легче.
Рейна остановилась на краю террасы. Открывавшийся перед ними вид стоил того, чтобы сюда карабкаться: под ними точно трехмерная мозаика раскинулся весь город. На юге, на другом берегу озера, на холме возвышались храмы; на севере к холмам Беркли-Хиллс протянулся акведук, рабочие чинили поврежденную секцию, вероятно, устраняя последствия последней битвы.
— Я хотела услышать это от тебя, — сказала Рейна.
Аннабет обернулась.
— Услышать от меня что?
— Правду, — заявила Рейна. — Убеди меня, что доверяя тебе, я не совершаю ошибку. Расскажи о себе, о Лагере полукровок. У твоей подруги Пайпер волшебный голос, уж поверь, я провела достаточно времени с Цирцеей и знаю, как действуют такие чары. А Джейсон… что ж, он изменился. Он, кажется, стал совсем другим и больше ничем не напоминает римлянина.
Боль в ее голосе резала, как битое стекло. Аннабет пришло в голову: неужели у нее тоже был такой голос, все те месяцы, пока она искала Перси? По крайней мере, она нашла своего любимого, а у Рейны никого нет. Она одна отвечает за управление целым лагерем. Аннабет чувствовала, что Рейне хотелось бы, чтобы Джейсон ее любил. Но он исчез, а вернулся с новой подружкой. Тогда как Перси повысили в звании до претора, но он тоже отверг Рейну, а теперь явилась Аннабет и хочет увезти его с собой. И Рейна снова останется одна и будет тащить на своих плечах работу, которую и вдвоем-то трудно выполнять.
Прилетев в Лагерь Юпитера, Аннабет внутренне приготовилась вести переговоры с Рейной или даже драться, если придется. Но она и не предполагала, что придется ей сочувствовать.
Впрочем, Аннабет постаралась скрыть свои чувства, Рейна производила впечатление человека, который не потерпит жалости к себе.
Так что дочь Афины просто начала рассказывать о своей жизни, об отце, мачехе, о том, как они жили в Сан-Франциско и как она чувствовала себя изгоем в собственной семье. Как в семь лет сбежала из дома, повстречала друзей, Луку и Талию, и попала в Лагерь полукровок на Лонг-Айленде. Описала лагерь, поведала о том, как выросла там. Рассказала о своей встрече с Перси и том, как они вместе прошли через множество приключений.
Рейна оказалась хорошей слушательницей.
Аннабет даже подумала, не рассказать ли о своих новых проблемах: о столкновении с матерью, о подаренной серебряной монетке, о кошмарах, заново всколыхнувших ее давний, парализующий волю страх, из-за которого она даже хотела отказаться от участия в этом путешествии. Но, поколебавшись, промолчала. Она и так уже слишком разоткровенничалась.
Пока Аннабет говорила, Рейна смотрела на Новый Рим, а ее металлические борзые бродили, принюхиваясь, по саду и щелкали зубами, пытаясь поймать вившихся над жимолостью пчел. Наконец Рейна указала на храмы, прилепившиеся к склону холма вдалеке.
— Видишь вот то маленькое красное здание на северной стороне? Это храм моей матери, Беллоны, — Рейна повернулась к Аннабет. — В отличие от твоей матери, у Беллоны нет воплощения в греческом пантеоне богов, она исключительно римская богиня — защитница отчизны.
Аннабет ничего не ответила, потому что очень мало знала о римских божествах. Жаль, что она недостаточно занималась, однако греческий ей всегда давался лучше, чем латынь. Внизу поблескивал корпус «Арго-II», корабль завис над форумом, как огромный воздушный шарик на вечеринке.
— Когда мы, римляне, уходим на войну, — продолжала Рейна, — то в первую очередь посещаем храм Беллоны. Внутри находится земляная площадка, символизирующая вражескую территорию. Мы бросаем копье на эту землю, в знак того, что отныне мы на войне. Понимаешь, римляне всегда верили, что лучшая защита — это нападение. В стародавние времена, как только наши предки чувствовали угрозу со стороны соседей, они сразу же нападали на них, чтобы обезопасить себя.
— Они подчинили себе все окрестные народы, — сказала Аннабет. — Карфагенян, галлов…
— И греков, — многозначительно добавила Рейна. — Я пытаюсь сказать, что не в природе Рима сотрудничать с сильными врагами. Каждый раз, когда встречаются греческие и римские полубоги, они воюют. Из-за конфликтов между нами разгорелись самые ужасные войны в истории человечества, особенно гражданские войны.
— Это неправильно, — покачала головой Аннабет. — Мы должны действовать вместе, иначе Гея уничтожит и нас, и вас.
— Согласна, — сказала Рейна, — но возможно ли такое сотрудничество? Что, если план Юноны провалится? Даже богини могут ошибаться.
Аннабет ждала, что сейчас Рейну поразит молния или она превратится в павлина, однако ничего не произошло.
К сожалению, Аннабет разделяла сомнения Рейны. Гера совершала ошибки. Из-за этой невыносимой богини у дочери Афины были одни проблемы, и, уж конечно, она ни за что не простит Гере похищение Перси, даже если та и преследовала благую цель.
— Я не верю богине, — призналась Аннабет, — но доверяю своим друзьям. Это не уловка, Рейна, мы можем работать вместе.
Рейна допила свой шоколад, поставила стакан на окружавшую террасу балюстраду и обвела взглядом долину, словно мысленно рисуя линию фронта.
— Думаю, ты говоришь искренне, — заметила она. — Но если вы отправитесь в древние земли, да еще прямо в Рим, тебе следует кое-что узнать о твоей матери.
Плечи Аннабет напряглись.
— О… о моей матери?
— Пока я жила на острове Цирцеи, — продолжала Рейна, — туда прибывало много посетителей. Как-то раз, может, за год до вас с Перси, к берегу прибило человека. Его мотало по морю много дней, так что он наполовину обезумел от жажды и жары. Он что-то несвязно лепетал, в том числе сказал, что он сын Афины.
Рейна сделала паузу, видимо ожидая реакции Аннабет, но девушка не представляла, кем мог быть тот парень. Она никогда не слышала, чтобы кто-то из детей Афины отправился бы в море Чудовищ, и все-таки почувствовала, как нарастает страх. Свет просачивался сквозь виноградные лозы, так что на земле сплетались тени, похожие на тучи мелких насекомых.
— Что сталось с этим полубогом? — спросила Аннабет.
Рейна помахала рукой, как будто речь шла о пустяках.
— Цирцея, разумеется, превратила его в морскую свинку (из него получился совершенно сумасшедший грызун). Но до этого он, не умолкая, бредил, твердил, что провалил свое задание. Утверждал, что направлялся в Рим, следуя за Меткой Афины.
Аннабет ухватилась за балюстраду, чтобы не упасть.
— Да, — кивнула Рейна, видя ее реакцию. — Он все повторял что-то про дитя мудрости, Метку Афины, «Бич гигантов золотом и белизной одет». Те самые строки, которые только что процитировала Элла. Но ты утверждаешь, что до сего дня не слышала ничего похожего?
— Нет… не в таких выражениях, как цитировала Элла, — слабым голосом проговорила Аннабет. Это была правда. Она никогда раньше не слышала это пророчество, но ее мать велела ей следовать за Меткой Афины; а при мысли о спрятанной в кармане монете у нее начало зарождаться жуткое подозрение. Она вспомнила язвительные слова матери и подумала о мучивших ее в последнее время странных кошмарах.
— Тот полубог… как-то объяснил, зачем отправился в путешествие?
Рейна покачала головой.
— В то время я понятия не имела, о чем он толкует. И только гораздо позже, когда я стала претором Лагеря Юпитера, у меня появились кое-какие соображения.
— И… какие же?
— Есть старая легенда, которую преторы Лагеря Юпитера передают из уст в уста уже много веков. Если она правдива, станет понятно, почему наши два лагеря полубогов никогда не могли ужиться. Возможно, в ней объясняется причина нашей враждебности. До тех пор, пока этот старый счет не будет оплачен, римляне и греки не смогут жить в мире. А началось все с Афины…
Ознакомительная версия.
