Когда Джордж ушел, Молли с Питером пошли в гостиную и там тихо сидели, почти не разговаривая, в ожидании вечера. Вечер наступил довольно быстро. Когда небо совсем потемнело, Питер и трое Астеров поднялись наверх, в комнату Молли.
Питер подошел к окну и поднял раму. Холодный ветер ворвался в комнату, но никто этого как будто не заметил.
— Лети к острову Уайт, — говорил Леонард. — Там увидишь маяк рядом с Иглами — огромными острыми скалами, торчащими из моря. Около них тебя будет ждать Аммм.
— А ты уверен, что найдешь дорогу? — озабоченно спросила Луиза.
— Да, мэм, — ответил Питер, указав на стоявшую на подоконнике Диньку — ей не терпелось двинуться в путь. — Динька меня проводит.
Леонард протянул ему руку.
— Удачи тебе, Питер!
Мальчик пожал лорду Астеру руку.
— Спасибо, сэр.
— Береги себя, Питер! — сказала Луиза, обняв мальчика и чмокнув его в щеку.
— Хорошо, мэм, — ответил Питер и густо покраснел.
Луиза отошла в сторону. Молли с Питером переглянулись. Им было как-то неловко.
— Леонард, — позвала мужа Луиза, — может, нам стоит?.. — Она кивнула в сторону двери.
— Да, конечно, — согласился лорд Астер. И родители вышли.
Питер с Молли еще немного помолчали, и наконец Молли сказала:
— Спасибо тебе, Питер. За то, что улетел с острова. За то, что нашел меня. За все. Спасибо.
— Пожалуйста, — ответил мальчик. — Я… это… в общем… короче, я просто хотел тебя повидать, Молли. А не только помочь. Но еще и… повидаться, в общем.
Говоря это, он краснел все сильнее и сильнее.
— А ты это серьезно сказал тогда папе? — спросила девочка. — Ну, что ты вернешься, если будешь нам нужен?
— Да, — ответил Питер.
— Ну тогда я надеюсь, что это случится как можно скорее. То есть что ты нам понадобишься. Не в том смысле, что я хочу, чтобы случилось что-нибудь плохое, а просто…
Теперь покраснела Молли.
— Я тоже, — сказал Питер.
Они поняли, что сказать уже ничего не смогут, и поэтому просто обнялись. Поначалу вышло неловко, потому что Питеру пришлось приподняться на цыпочки. Но потом оказалось, что очень даже и ловко. Это был самый счастливый момент в их жизни и в то же время самый печальный. Но все когда-нибудь кончается. Питер мягко отстранился и подошел к окну.
— До свидания, Молли, — прошептал он.
— До свидания, Питер, — ответила она.
Питер отвернулся и поставил ногу на подоконник. Динь-Динь уже выпорхнула из окна и зависла в воздухе, поджидая Питера.
— Динь-Динь! — окликнула Молли. — Смотри заботься о нем хорошенько!
«Не беспокойся об этом, Молли», — прозвенела Динька.
— Что она говорит? — спросила Молли.
— Она говорит: «Не беспокойся», — ответил Питер.
Он махнул девочке рукой, отвернулся, вспрыгнул на подоконник и скользнул в ночь. Молли подбежала к окну и выглянула наружу. Она увидела, как они поднимаются в ясное ночное небо, где сияла луна: пляшущий огонек и стремительная уверенная тень. Девочка смотрела им вслед, пока они не исчезли, а потом все равно смотрела, чувствуя, как холодный ночной ветер омывает лицо и холодит мокрые щеки.
Десять дней они провели, скорчившись в тесной бамбуковой клетке. Может, и одиннадцать. Джеймс потерял счет времени.
Раз в день пираты выпускали их наружу, по одному, под охраной, чтобы облегчиться. Кормили их тоже раз в день — обычно какой-то жуткой похлебкой, чем-нибудь вроде морских звезд, разварившихся в кашу, приправленных кокосовым молоком, в которую изредка кидали какую-нибудь костлявую рыбу. А большую часть времени ребята просто сидели в клетке. Было грязно и скучно. Похитители почти не обращали на них внимания.
Томас с Прентисом убивали время игрой в крестики-нолики, рисуя клеточки прямо на своих грязных ладонях. Они сыграли уже сто раз, а может быть и тысячу. И все игры заканчивались вничью.
Толстый Тэд убивал время разговорами о еде. Как он голоден и какие бы блюда съел, если бы мог выбирать что угодно, и в каком порядке он бы их ел. Он мог распространяться на эту тему часами. Он и распространялся.
А Джеймс большую часть времени смотрел в небо, ожидая, когда появится Питер, мысленно уговаривая Питера появиться скорее. Кроме того, Джеймс наблюдал за пиратским лагерем, пытаясь придумать план побега, но пока безуспешно. Этим он занимался и в тот особенно солнечный день, когда Прентис, собираясь нарисовать нолик на ладони Томаса, задал вопрос, который он в том или ином виде задавал по нескольку раз на дню:
— А что, если он не вернется?
— Вернется, — ответил Джеймс. — Он же обещал вернуться!
— Ну а вдруг он просто не найдет дороги обратно? — спросил Прентис.
— А вдруг он вообще не добрался до Англии? — добавил Томас.
— Добрался, — твердо сказал Джеймс. — И обратно он вернется.
— Если бы я добрался до Англии, — мечтательно вставил Толстый Тэд, — я бы тогда съел пирог. Целый. С мясом. Это для начала. А потом бы я…
— Заткнись, Тэд! — хором воскликнули трое остальных.
— Так вот, если он не вернется… — снова начал Прентис.
— Да вернется он! — сказал Джеймс.
— Но все-таки, если он не вернется, — закончил Прентис, — что они с нами сделают?
На это Джеймс ответа не знал. Он и сам тревожился насчет того, что будет с ними, если Крюк решит, что Питер не вернется и мальчишки в качестве приманки не пригодятся. И чем дольше Джеймс размышлял об этом, тем отчетливее понимал, что надо все-таки придумать план побега. Но это казалось безнадежным делом: клетка сделана из прочных бамбуковых шестов, связанных толстыми канатами, и крепко-накрепко завязана наверху, куда мальчишки дотянуться не могли, да еще сложными морскими узлами.
Будь у Джеймса нож или хоть что-нибудь острое, можно было бы разрезать канаты сквозь щели между прутьями клетки. Но ножа не было. Несколько дней назад Джеймс припрятал острую рыбью косточку, которую нашел в похлебке, и ночами пилил ею канат. Но пока безуспешно.
Томас нарисовал на ладони крестик. Прентис нарисовал нолик.
— Ничья, — сказал Томас.
Они начали следующую игру, на этот раз на ладони Прентиса.
Тут из джунглей раздались вопли, привлекшие внимание всех четверых мальчишек.
— Обезьяны! — сказал Джеймс, указав на дерево на краю поляны, где десяток или больше ловких фигурок перелетали с ветки на ветку.
Мальчишки были давно знакомы с этими обезьянками: они каждую ночь пробирались в лагерь пиратов после того, как те засыпали, и рылись в отбросах.
— Едят чего-то… — завистливо сказал Толстый Тэд.
Джеймс прищурился. Да, действительно, обезьянки ели мелкие фиолетовые плоды и ссорились из-за них.
— Инжир, — сказал Джеймс. — Там растут инжирные деревья. Пираты тоже едят инжир. Сушат и едят. С нами-то они, конечно, не поделятся…
— Инжи-ир! — мечтательно протянул Тэд. — Сочный, сладкий… Люблю инжир!
— Ну что ж, скажи об этом обезьянам! — насмешливо заметил Томас. — Может, они тебя угостят.
— Я бы его мог съесть штук сто! — продолжал Тэд. — Вообще-то сейчас я бы мог съесть что угодно. Я себя чувствую, как тот старый моряк, который приносил нам ту мерзкую жрачку на «Гдетотаме». Как его звали?
— Голодный Боб, — подсказал Прентис.
— Во-во, — кивнул Тэд. — Помните, он приносил нам это отвратное варево с червяками и сам просто жрал его? Он нам еще говорил, что как-то раз съел даже кусок каната, помните?
— Еще бы! — ответил Прентис, улыбнувшись в первый раз за неделю.
— Так вот, — продолжал Тэд, — лично я мог бы…
— А ну-ка, постой! — вдруг воскликнул Джеймс, схватив Тэда за руку. — Постой-ка!
— В чем дело? — недовольно спросил Тэд.
— Придумал! — обрадовался Джеймс.
— Чего придумал? — спросил Тэд.
— Блестяще! — сказал Джеймс. — Тэд, ты просто гений!
— Гений, да? — удивился Тэд. — А чего я…
— Заткнись, — велел Джеймс и прищурился, высматривая сквозь прутья клетки круглую, приземистую фигурку. — А-а, вон он!
— Мистер Сми! Сэр! — крикнул Джеймс. — Простите, сэр, можно вас на минуточку?
Сми вразвалочку подошел к клетке.
— Ну, мальчик, в чем дело? — осведомился он. — Выпустить вас я не могу, если ты об этом. Приказ капитана.
Сми было жалко мальчишек, и он как-то раз даже попытался намекнуть Крюку, что, мол, неплохо бы их отпустить… Крюк в ответ запустил в помощника кокосом, что Сми счел знаком неодобрения.
— Нет-нет, сэр, я не об этом! — поспешно ответил Джеймс. — У нас просто… болят рты. На деснах язвочки, и зубы шатаются. Боль просто жуткая. У нас у всех одно и то же.
— Ничего подобного! — возмутился Толстый Тэд. — У меня лично… Ой!
Это Джеймс изо всех сил ткнул его локтем в усохшее, но все еще довольно объемистое пузо. Тэд заткнулся.
