— Три минуты, — пробормотал Горман, задумчиво глядя на пляшущие языки пламени. — Ровно через три минуты родители узнают, что я сделал с их детьми, и я стану самым ненавистным человеком на этой планете.
— Ну что вы, сэр, ваш поступок ни у кого не вызовет ненависти, — с убежденностью в голосе воскликнул дворецкий. — Вы просто делаете свою работу.
— Знаю, — проворчал Горман, — Однако боюсь, не все окажутся такими же рассудительными, как ты.
— Но ведь взамен они же получают чек на пятьсот фунтов, — заметил Ральф. — Это должно их утешить.
— Еще бы, — хмыкнул Горман, поплотнее укутываясь в плед.
— Более чем щедрая компенсация, — сказал Ральф. Он снял с решетки готовые лепешки, положил их на тарелку и принялся старательно намазывать маслом, — Они должны быть признательны вам, сэр.
— Должны, — согласился Горман. — Но почему-то некоторые бедняки готовы скорее умереть с голоду, чем расстаться со своими детьми. Так что жалоб нам не избежать.
— Но вы-то наверняка знаете, что им ответить, — небрежно бросил Ральф.
— Само собой, — усмехнулся Горман. — Уж я-то точно знаю, как следует разговаривать с теми, кто жалуется на жизнь.
Горман подумал, что обширный тюремный комплекс на северном побережье Ирландии окажется достаточно вместительным. Если же места все-таки не хватит, он всегда сможет построить новую тюрьму.
— Ужин готов, сэр. Как вы хотите, полить лепешки клубничным сиропом или намазать медом? — заботливым голосом спросил Ральф.
— Сиропом. Да, и распорядись, чтобы привели Элли. Думаю, ей нужно сообщить о том, что я собираюсь сделать с ее братом. — Голос Гормана дрогнул. Внезапно его охватил озноб. Старик натянул плед до самого подбородка и придвинулся поближе к камину.
— Вы уверены, что это следует делать? — вежливо осведомился Ральф. — Ее реакция может быть непредсказуемой.
— Уверен. Сегодня Элли будет вести себя прилично, у меня для нее хорошие новости.
— Ну, если так… — Ральф с сомнением покачал головой.
— Когда закончишь с ужином, пожалуйста, сделай огонь пожарче.
— Хорошо, сэр, — сказал Ральф, смахивая пот со лба.
Пока дворецкий поливал клубничным сиропом овсяные лепешки, Горман взял со стола мобильник и отправил сообщение родителям двухсот семидесяти тысяч детей, в котором говорилось, что сегодня вечером их дети не вернутся домой.
* * *
Бум. Бум. Бум.
Шестеро детей, отобранных лично Мэлом Горманом, сидели на балконе и смотрели на залитый лунным светом золотой город.
— Мы все мутанты, — сказала Иман.
— Да.
— Я была нормальной, когда родилась, — прошептала Иман. — Но, когда мне исполнилось три года, у меня начали расти рога. Хотите пощупать? — Она наклонила голову с аккуратно уложенными на затылке тугими косичками.
Дети по очереди пощупали голову Иман.
— Ой, правда, — с интересом воскликнула Одри. — Я чувствую два бугорка. А какие они были, твои рога?
— Страшные, как у козла. Мои настоящие родители были так напуганы, что сдали меня в приют, они думали, что я демон. Мои теперешние мама и папа удочерили меня.
— Сдали в приют? Не может быть!
— Да, но я на них не в обиде. Мои новые родители очень хорошие; будь у меня даже копыта на ногах, они любили бы меня не меньше.
Колетт, девочка-француженка, вытянула вперед руку. Ребята с изумлением наблюдали за тем, как она снимает кожу с правой кисти. Кожа сошла, словно перчатка; открывшаяся под ней серебристая ладонь и пальцы поблескивали при свете луны. Сложная система искусственных суставов и сухожилий приводила в движение каждый палец. Затем Коллет проделала тот же фокус с левой рукой. Вытянув перед собой обе руки, она сжимала и разжимала пальцы, давая возможность всем хорошенько рассмотреть работу механизма.
— Какая красота, — с восхищением воскликнул Сантос, поправляя сползшие на кончик носа очки.
— Да, — согласилась Колетт, — их делал настоящий художник. — Я родилась без кистей и без ступней. Но в самом механизме нет ничего особенного, я мысленно контролирую движение рук и ног — примерно так лее, как вы двигаете предметы при помощи взгляда. Я всегда умела делать это, но до сегодняшнего дня об этом знали только мои родители. Мы думали, что я одна такая, а оказывается, нет. И, честно говоря, я этому очень рада.
Сантос молча задрал рукава футболки. В районе запястий у него виднелись шпоры, вроде тех, что растут на лапах у петуха, каждая шпора оканчивалась длинным закругленным когтем. Мика продемонстрировал свои перепонки на ногах; Одри объяснила, почему ее глаза светятся в темноте, а Лео ограничился сообщением о том, что у него имеется небольшой хвост.
— Хотела бы я знать, зачем мы понадобились Горману, — сказала Одри.
— Не знаю, — пожал плечами Лео. — Но я абсолютно уверен, что бы ни замышлял Горман, его планы вряд ли придутся нам по душе.
— Представляете, — прошептал Сантос, — последние две недели меня преследовало странное беспокойство, как будто мне предстоит делать что-то… необычное.
— И меня тоже! — воскликнула Колетт.
Авен заворчала.
Опустив руку, Мика почувствовал, как шерсть на загривке собаки поднялась дыбом.
— Что то случилось, — прошептал он.
Ребята замолчали и прислушались. Но то, что они услышали, не было звуком — напротив, в воздухе разлилась зловещая тишина, как будто тысячи людей разом затаили дыхание.
В гостиной раздался хлопок — Дэвид откупорил очередную бутылку шампанского; но и он почувствовал что то неладное и приглушил музыку.
— Слышите? — Дэвид сделал знак гостям.
Все стали напряженно прислушиваться.
— Как странно, — после нескольких секунд тишины сказала мама Одри. — Они перестали стучать.
Взрослые снова прислушались, как будто невидимый дракон, чье тяжелое дыхание они до сих пор слышали у себя под ногами, был им чрезвычайно дорог, и его внезапное исчезновение встревожило их. Взрослые прислушивались в надежде снова услышать его печальные вздохи, но вместо этого до них донесся совсем другой звук, гораздо более ужасный, чем завывания «чумной» сирены, — из глубины Царства Теней поднимался протяжный вой.
— Что это? — выдохнула Аша. Полными ужаса глазами она уставилась в пол. — Там внизу произошло что-то страшное, этот звук… как будто сотни тысяч людей кричат в предсмертной агонии.
Дети выбежали с балкона и вместе с родителями замерли посреди гостиной, все смотрели в пол. Вой нарастал.
Мгновение спустя раздался мелодичный перезвон колокольчиков — на чей-то мобильник пришло сообщение. Затем закричала одна из горничных: «О, нет! Нет! Нет! Боже, они забрали моего мальчика! Они украли у меня сына!»
Взрослые бросились к несчастной женщине. Дэвид выхватил у нее из руки телефон и вслух прочел сообщение Мэла Гормана.
— Все двенадцатилетние дети, — Дэвид побледнел как смерть, — сегодня днем были увезены КОРДом из игровых залов всех городов планеты!
— Зачем? — Отец Лео непонимающим взглядом обвел комнату, — Куда?
— В армию, — прочел Дэвид. Словно не веря собственным глазам, он уставился на дисплей мобильника. — КОРД собирает детскую армию! Они отправляют детей на войну!
Неожиданно мобильники всех собравшихся принялись трезвонить на разные голоса, призывая своих хозяев. Родители схватились за телефоны — через мгновение они поняли, что получили одно и то же сообщение. Аша вскрикнула и закрыла лицо ладонями.
— Нет, пожалуйста, нет! — заплакала она. — Только не Мика! После Элли… НЕТ, ПОЖАЛУЙСТА!
— Завтра утром они забирают детей, которые выиграли соревнование. — Руки Дэвида тряслись, он не попадал в кнопки мобильника. — Наши дети тоже идут на войну.
Аша обернулась и взглянула на шестерых детей, которые стояли, прижавшись к стеклянной стене на фоне сияющих огней золотых башен-великанов. Какой у них странный вид, подумала Аша, — кожа детей светилась, словно их лица были покрыты люминесцентной краской. Впервые Аша обратила внимание, насколько все шестеро похожи друг на друга. Несмотря на разный цвет кожи и черты лица, между ними было пугающее сходство, как будто их изваяли из одного куска мрамора.
— Ты знал, — Аша пристально взглянула на Мику. — Ты все знал.
Мика опустил голову и уставился в пол. Одри начала плакать.
Война.
Мэл Горман собирал детей, чтобы отправить их на войну!
Как же Мика ненавидел этого проклятого старика, особенно теперь, когда до него дошел весь ужас обещания, данного Мэлу Горману. Он поклялся, что вернется на мыс и будет беспрекословно выполнять его приказы, а Мэл Горман приказывает идти на войну. По телу Мики разлилась противная слабость, колени сделались ватными. Все встало на свои места. Оглядываясь назад, Мика понимал, что с самого начала их готовили к войне: витаминный коктейль для усиленного роста, спортивный лагерь, чтобы дети стали сильными и ловкими, игры на авиатренажерах, чтобы научить их управлять боевыми самолетами, и, наконец, соревнование, чтобы, не вызывая подозрений родителей, провести тесты и отобрать пригодных для войны подростков. Неудивительно, что, поздравляя победителей второго тура, мистер Грей говорил об «образцовых гражданах Северного полушария». Они все знали! Даже миссис Фулер! Мику и его друзей выращивали, как колосья на полях, чтобы потом собрать урожай — солдат, которых можно бросить в бой. Мика помнил, сколько унижений ему пришлось пережить, когда он отказался пить их витаминный коктейль. Его охватило такое бешенство, что захотелось разнести всю квартиру. Они называли его параноиком! Всеми силами старались убедить самого Мику, что он рехнулся, и надо признать, довольно успешно. И все это время они знали, ради чего это делается!
