— У нас с тобой все получилось, — сказала она с порога, — родители мои помирились.
— Это замечательно, — улыбнулась Полина, — а как ты им рассказала?
— Свалила на вещий сон.
— И они поверили?
— Какая разница — главное, что вспомнили и помирились.
— Тоже правильно.
— Теперь мне остается побывать в 1914 году и восстановить справедливость по поводу колдуньи.
— Когда собираешься это сделать? — поинтересовалась Полякова.
— Не сегодня, это точно. Завтра, наверное. А потом сходим с тобой в музей — узнаем результат. — Ладно. Девочки немного помолчали, не зная, что сказать. Потом Поля спросила:
— А ты не могла бы дать и мне попользоваться этими часами?
— Конечно, а что ты хочешь сделать? — Просто попасть в завтрашний день и посмотреть, что будет в школе.
— Ну, давай. Диана расстегнула ремешок и отдала часы подруге. Она еще раз напомнила, как с ними обращаться.
— Я тебя здесь подожду.
— Ладно. Полина выставила число и время, нажала «пуск» и исчезла. Буквально через секунду она появилась снова.
— Ничего не получилось? — спросила Диана.
— Почему? Я многое узнала.
— Просто ты так быстро вернулась.
— Ну я же вернулась в исходную точку, поэтому тебе и показалось, что я не могла успеть ничего. Странно, что ты вообще заметила мое отсутствие.
— Да, — догадалась Дина, — ведь такое путешествие занимает считанные секунды. Так что там завтра?
— Тебя на английском вызовут.
— Только этого не хватало, — огорчилась Воронцова, — что еще?
— Фомичев пристанет опять с расспросами.
— А с тобой что?
— А вот со мной ничего особенного, — вздохнула Поля.
— Не расстраивайся, ты можешь изменить свое будущее. Выучи урок и подними руку — пусть тебя спросят.
— Не хочется.
— Ладно, — Дина взяла назад часы, — пойду учить английский. Какую тему мне отвечать?
* * *
Воронцова блеснула на уроке английского языка, отмахнулась от приставаний Артема и еле дождалась конца занятий. Сегодня ей предстояло отправиться в прошлое. Девочка снова оделась, набрала вечер двенадцатого числа и переместилась туда.
Вечер был теплым и тихим. Воронцова вдохнула летнего воздуха и порадовалась тому, что может попасть, в принципе, в любое время года. На улицах, несмотря на не позднее еще время, не было ни души. Теперь надо было узнать, где живет этот самый Иван Сергиев, и попасть к нему домой. Но обратиться было не к кому. Диана растерялась. Она никак не могла понять, где же весь народ. Девочка решила пока пройтись. Она шла по пыльной дороге, время от времени подходила к домам и заглядывала в окна.
Диана подумала, что если кто увидит ее сейчас, то у того, вероятнее всего, возникнут подозрения — что она делает. Как бы сейчас пригодилась невидимость. А ведь раньше, еще зимой, она у Дианы была. Тогда Дина вместе с Полей, Артемом и Максимом была на зимней лыжной базе и нашла в треугольнике белый песок, который и давал эффект невидимости. Правда, потом невидимость так въелась, что пришлось смывать ее слезами горы — водопадом. Диана так углубилась в воспоминания, что не сразу заметила девочку, примерно ее возраста, шедшую по дороге. Воронцова быстро подскочила к ней и спросила:
— Ты местная?
— Да, а что?
— Значит, ты знаешь, где живет Иван Сергиев.
— Да кто ж не знает? — удивилась девчушка.
— Как тебя зовут?
— Диана подумала, что было бы невежливо не познакомиться сначала.
— Марфа, а ты чья будешь?
— Воронцова, — ответила Диана, не зная, что еще придумать.
— Таких не знаем, — просто сказала Марфа.
— Мы здесь недавно.
— Понятно.
— Ты мне не скажешь, где Сергиев живет?
— И показать могу, идем — мне все равно той стороной.
Девочка повела Дину в противоположную сторону. Шла она не торопясь и постоянно посматривала на свою странную спутницу.
— Сейчас юбки такие не носят, — сказала Марфа.
— Она у меня одна.
— А мне матушка к завтрашнему дню новую пошила.
— А что завтра? — закинула удочку Диана.
— Ты не знаешь? — подняла брови девочка.
— Нет.
— Церковь откроют, с утра колокола повесят, и к вечерне уже народ пойдет. Обязательно приходи.
— Постараюсь, — пообещала Воронцова.
— Вот дом ихний, пришли, — Марфа показала на покосившуюся избу, — пойду я.
— Приятно было познакомиться, — сказала на прощание Диана.
Девочка долго осмысливала фразу, сказанную Воронцовой, потом махнула рукой и так же не торопясь пошла по дороге. Дина решила просто постучать и поговорить с дядечкой.
Она подошла к тому, что, вероятно, служило дверью, если это можно было так назвать. Казалось, что к проему в избе просто прислонили доску. Воронцова тихо постучала, но никто ей не ответил. Через заросли крапивы девочка пробралась к окну и заглянула в него. Одного стекла не было, поэтому Диана отчетливо услышала чей-то шепот. Но она ничего не видела, потому что с той стороны окно было завешено какой-то черной материей. Сквозь стрекотание сверчков Дина услышала, как кто-то молится. Вероятнее всего, это был сам Сергиев. Не все слова удавалось разобрать. Иногда было понятно буквально все, но потом слышался только невнятный шепот.
— Благослови на правое дело, — закончил свою молитву Сергиев.
Тут Диана решила, что можно воспользоваться случаем и сказать то, что она знает, таинственным шепотом, чтобы дядечка не понял, кто с ним разговаривает.
— Будь осторожен, — прошептала Воронцова прямо в окно, — и не становись под колокол. Дина вовремя успела присесть, потому что в этот момент занавеску дернули, и на темную землю упал луч света. Через некоторое время штора закрылась. Диана правильно рассудила, что если Сергиев выглядывал в окно, то слова расслышал, поэтому задерживаться в кустах крапивы не стала, тем более что все руки и ноги уже покрылись волдырями от ожогов.
Она тихонько вылезла из зарослей и побежала на дорогу. Там Дина услышала грохот падающей доски: вероятно, Сергиев вышел на улицу.
Девочка быстро спряталась за ближайшее дерево. Она видела, как дядечка постоял с минуту, потом перекрестился и снова вошел в дом, поставив свою незамысловатую дверь на прежнее место. Облегченно вздохнув, с чувством выполненного долга, Диана нажала на кнопку «исходи.» и очутилась у себя в комнате. Теперь все было сделано. Воронцова поужинала и стала готовить уроки. Вечер прошел незаметно. После просмотра своего любимого фильма «Секретные материалы» Дина легла спать.
Уже лежа в кровати и уставившись в потолок, девочка думала о том, что теперь может быть в том прошлом, в которое она так, можно сказать, нахально внедрилась? Убило ли Ивана Сергиева колоколом или нет? Если он все-таки послушался голоса и избежал этой печальной участи, то как развивались события дальше? Глаза слипались, и Дина незаметно провалилась в сон.
* * *
После уроков девочки пошли в музей уже самостоятельно. Они сразу сказали женщине-экскурсоводу, что интересуются исключительно церковью, которую построили в 1914 году.
— Да ничего особенного, — сказала женщина, — разве вы не знаете? Она была построена, но спустя три месяца, в конце лета, сгорела. Есть данные, что поджег ее сам зодчий — Иван Сергиев. У него повредился рассудок, и он решил уничтожить свое творение.
— Сам? — только и вымолвила Диана.
— Да. Пожар случился ночью и был таким сильным, что спасти храм не представлялось возможным. Сам зодчий сгорел вместе с церковью.
— А как же наш город? — спросила Дина и вдруг поняла, что знает ответ.
— А что с ним может быть? — удивилась экскурсовод.
— Если вас интересует, есть ли у нас церковь — то есть, недавно построили.
Девочки поблагодарили женщину за рассказ и вышли на улицу.
— Я ведь знаю, — сказала Воронцова, — наш город называется Клин.
— Да, — протянула Полина, — что-то у меня все смешалось, он раньше назывался по-другому.
— Ну, конечно, вспомни, — тормошила подругу Дина, — Сергиевск.
— Да, как будто. У меня, видно, какое-то раздвоение.
— Это опять я, — печально произнесла Воронцова, — навела порядок. Господи, ну зачем я все это затеяла? Теперь и город наш с дурацким названием — Клин.
— Сергиевск звучало лучше, — вздохнула Полина.
— Надо срочно все возвращать.
Поля и Диана сели на лавочку около своего дома. Им предстояло решить, что же теперь делать. Во дворе бегали ребятишки и пускали бумажные кораблики во всех имеющихся лужах. Были они все перемазанные, мокрые, но зато довольные. Девочки смотрели на детей и думали: «Нам бы ваши заботы!» Воронцова твердо стояла за то, чтобы вернуться в прошлое и исправить свою ошибку. Полина считала, что теперь уже не стоит — можно еще чего-нибудь наворотить, а это уже совсем плохо.
