«Убирайся! Я не хочу идти с тобой!» - закричал про себя Грозовичок.
«Не бойся, малыш, - прозвучал у него в голове ласковый голос. Незнакомая кошка стояла в двух хвостах от него, но Грозовичок слышал ее так ясно, как будто она шептала ему на ухо. - Твое время еще не пришло. Тебя ждет славный путь и великая судьба».
Янтарные глаза кошки ярко вспыхнули в зеленой воде, а потом все исчезло.
Чьи-то крепкие зубы впились в загривок Грозовичка. Его резко вырвали из воды, встряхнули и понесли куда-то. Грозовичок узнал запах Пачкуна. Речной воин развернулся против течения и поплыл в сторону берега.
Бедный Грозовичок задрожал всем телом, громко икнул - и вдруг почувствовал невыносимую боль с одной стороны головы. Щека болела так, что он не мог открыть глаза.
Пачкун выбрался из воды и со всех ног бросился бежать, неся в зубах беспомощно обмякшего Грозовичка.
- Он живой? - как сквозь туман донесся до бедного котенка отчаянный вопль Желудишки.
Грозовичок хотел ответить, чтобы успокоить брата, но не смог даже пошевелить языком. Глаза он тоже не мог открыть. Щека горела огнем, в голове гудело и стучало. Он почувствовал вкус крови во рту, липкая пена запузырилась у него на губах. Потом его забила крупная дрожь. Что с ним? Он умирает? Почему ему так плохо?
Пачкун не говорил ни слова и не останавливался, он несся по тропинке в сторону лагеря, а Грозовичок беспомощно болтался в его пасти.
- Что с ним?!
В вопле Желудишки звучал такой ужас, что Грозовичок еще больше перепугался. Каждый удар тяжелых лап Пачкуна отдавался в его щеке ослепительной вспышкой боли.
Пересилив себя, Грозовичок приоткрыл глаза. Трава, осока, земля, ветки ивы - все сливалось перед ним в сплошной зелено-бурый вихрь. Он слышал свое прерывистое дыхание. И еще ему было холодно - так холодно, как никогда в жизни - и лапы почему-то онемели.
«Твое время еще не пришло. Твое время еще не пришло».
Теряя сознание от боли, он снова и снова твердил про себя слова рыжей кошки, цепляясь за них, как за последнюю надежду. И молился Звездному племени. «Пожалуйста, не забирайте меня, пожалуйста…»
Потом Грозовичок почувствовал теплый запах Ежевичинки. Зашуршала осока, Пачкун юркнул в туннель и вбежал в лагерь.
- Где ты его нашел? - пронзительно завизжала Моросинка. Как в тумане, Грозовичок услышал приглушенные голоса других котов.
- Желудишка! Желудишка! Что случилось?
- Он… он упал и ударился о камни на переправе.
Поднялся неистовый шум: все мяукали, ахали, охали и вопили хором. У Грозовичка страшно заболела голова от всей этой суеты, но тут прозвучал спокойный и властный голос Ежевичинки:
- Отнеси его в мою палатку, Пачкун.
Как хорошо… Мимо расплывающегося перед глазами моря шкур и испуганных глаз. Мимо зеленой осоки, в мягкую прохладу палатки - небольшой полянки, со всех сторон окруженной стеной травы. Потом Грозовичок почувствовал мамин запах, смешанный с острым дыханием страха.
Моросинка пробежала мимо Грозовичка, остановилась перед Пачкуном.
- Что он сделал с собой? - взвизгнула она.
- Сейчас посмотрим, - раздался в ответ тихий голос Ежевичинки.
Грозовичок попытался посмотреть на целительницу, но черные пятна на ее шкуре пульсировали и расплывались перед его глазами.
- Его мордочка! Его хорошенькая мордочка! - взвыла Моросинка, и Грозовичок задрожал от страха.
Пачкун загородил собой Грозовичка, неподвижно лежавшего на примятой траве.
- Иди-ка в лагерь, Моросинка, - мягко, но властно, попросил воин. - Иди, позаботься о Желудишке. Он страшно напуган.
Когда Пачкун вывел Моросинку из палатки целительницы, Ежевичинка склонилась над Грозовичком.
- Ни о чем не волнуйся, малыш, - проворковала он. - Теперь ты в безопасности, я позабочусь о тебе. Все будет хорошо.
Грозовичок лежал и дрожал - больше он все равно ни на что не был способен. Ежевичинка куда-то ушла, а у него не было даже сил открыть глаза и посмотреть, куда.
Боль теперь была везде, такая страшная, что он даже плакать не мог. Даже завыть не было сил.
Ежевичинка вернулась, принесла с собой какие- то травы, пахнущие так резко, что даже дышать стало больно.
- Малыш, я выжму несколько капель сока тебе в рот, - промурлыкала Ежевичинка. - Сок очень горький и противный на вкус, его будет трудно проглотить, но ты все равно постарайся. Это очень нужно, Грозовичок. От этого тебе станет легче. Ты ведь сильный малыш, правда?
Грозовичок хотел ответить, но его рот вел себя как-то странно. Он попробовал пошевелить губами-и тоненько взвыл от боли.
- Ш-шш, малыш, - заворковала над ним Ежевичинка. - Сейчас, сейчас тебе станет легче… Это ивовая кора и маковое семя, ты сейчас заснешь, и боль пройдет…
Сквозь невыносимую боль Грозовичок почувствовал, как что-то влажное капает ему в рот, скатывается внутрь. Он собрал последние силы и сделал глоток.
- Ты умник, ты самый мужественный котенок на свете, - приговаривала Ежевичинка, гладя его хвостом. - А сейчас поспи, милый. Ты будешь спать долго, а когда проснешься, тебе будет гораздо легче…
Не переставая говорить, она стала подкладывать мягкий мох под бока Грозовичка, и вскоре ему стало тепло и хорошо. И боль куда-то отступила… Слова Ежевичинки слились в тихое бормотание, потом стали отдаляться, и вскоре зеленая полянка и запахи трав растаяли в темноте.
Настала ночь.
Грозовичок обескуражено посмотрел на маму.
- Ты уже уходишь?
- Мне пора, - отрезала Моросинка, отводя глаза.
«Почему она не смотрит на меня?»
- Рыба вернулась, поэтому сейчас мы все охотимся день и ночь, - добавила Моросинка.
Желудишка поставил лапы на край гнездышка, в котором лежал Грозовичок.
- Я никуда не уйду, - шепотом пообещал он. - Я останусь с тобой!
Но Грозовичок продолжал упрямо ловить взгляд Моросинки.
- А я хотел рассказать тебе про бабочку, которую поймал вчера!
Он провел в палатке целительницы целую луну и уже начал сходить с ума от безделья. Охотиться тут было не на кого, поэтому бабочка, случайно залетевшая в палатку Ежевичинки, стала для Грозовичка настоящим подарком - еще бы, ведь он поймал ее в воздухе, одной лапой!
Желудишка придвинулся ближе.
- Расскажи мне про бабочку!
- Она была огромная, - выпалил Грозовичок, поворачивая голову к матери, но Моросинка уже шла к выходу.
- Я обещала Волнорезу, что пойду в патрулирование, - не оборачиваясь, бросила она.
- Моросинка! - Ежевичинка вышла из неглубокой ямки в осоке, где она хранила свои целебные травы, и преградила дорогу королеве. От ее шерсти пахло едкими травами, кусочки сухих листьев пристали к усам.
- Что? - Моросинка резко остановилась.
- Грозовичок сегодня может вернуться в детскую, - сказала Ежевичинка.
- Правда? - взвизгнул Желудишка. Не в силах справиться с восторгом, он запрыгнул в гнездышко брата и замолотил по нему лапами. - Вот здорово! Наконец-то! Вставай, ленивец, бежим играть!
- Значит, он поправился? - Глаза Моросинки потемнели. Она покосилась на Грозовичка.- И ты больше ничего не можешь для него сделать?
Желудишка замер с поднятой лапой.
- Усы и уши у него в целости и сохранности, - ответила Ежевичинка, и Грозовичку показалось, будто ее всегда мягкий голосок прозвучал неожиданно резко. - Он может играть, охотиться и тренироваться наравне с остальными котятами. Чего еще тебе нужно?
Моросинка отвернулась, обогнула Ежевичинку и зашагала в сторону поляны.
- Отлично, - бросила она, не поворачивая головы. - Раз так, присылай его в детскую!
Мелькнул кончик хвоста - и Моросинка скрылась.
Грозовичок склонил голову.
- Мама… У нее что-то случилось?
- Она просто немного устала, сейчас все племя занято охотой, - торопливо заверил его Желудишка.
Ежевичинка выпустила когти.
- Устала, - прошипела она.
Желудишка пощекотал хвостом за ухом Грозовичка.
- Идем скорее! - Он выпрыгнул из мохового гнездышка брата и замахал хвостом. - Ты и так тут залежался! Тебе нужно скорее набраться сил, понял? Ведь через две луны мы станем оруженосцами!
- Боюсь, с этим придется подождать, - сухо заметила Ежевичинка.
У Грозовичка оборвалось сердце. Подождать?
- П-почему?
Голубые глаза целительницы смотрели бесстрастно и твердо.
- Ты станешь оруженосцем чуть позже, малыш.
Грозовичок выскочил из гнездышка, бросился к Ежевичинке.
- Но почему?
Лапы у него дрожали и подгибались.
- Ты сломал челюсть, - напомнила целительница.
- Но она уже зажила! - мяукнул Грозовичок. Он широко разинул пасть и несколько раз открыл и закрыл ее, чтобы доказать это.
Честно говоря, челюсть с одной стороны все еще плохо слушалась и даже сильно болела, особенно если Грозовичок всю ночь спал на этой щеке, но кости все-таки срослись, поскольку боль стала терпимой, а не такой, от которой он раньше терял сознание.
