– Нам нужно пойти и рассказать ей о грифе, тогда она сможет внести новые сведения в бестиарий. Давайте начнем с этого, – говорит Нора, стараясь найти компромисс, – и если вдруг речь зайдет… можно спросить про Изабель и астрота.
Луна сварливо бормочет: «Ладно, но ты увидишь, что это бесполезно», – и они отправляются в путь. Нора пытается укрыться от напряжения среди шума машин, искоса поглядывая на прохожих. Обычно она играет, придумывая для каждого из них истории и представляя, откуда или куда они идут. Но в этот раз даже это хобби не помогает ей переключиться: с каждым шагом ее накрывает волна дискомфорта. Когда девочки останавливаются на светофоре, Нора первая замечает, кто их ждет на перекрестке, и приветствует его улыбкой и взмахом руки. Это привлекает внимание Ханы.
– Габриэль!
Хана поднимает катящийся по земле шарик из фольги и бросает его в друга. Она промахивается, но этого достаточно, чтобы тот их заметил. Габриэль смотрит по сторонам и бежит на красный по направлению к Хане. Но вместо того, чтобы встретить его со свойственным ей радушием, она принимает позу «руки в боки», а ее лицо искажает гримаса недовольства.
– Какая безответственность! Почему ты не дома? Ты ведь должен готовиться к математике! У тебя же завтра пересдача!
Голос, которым она делает выговор Габриэлю, удивительно похож на голос его учителя по предмету. Хана так же делает акцент на некоторых согласных, хоть и предпочитает не плеваться во время разговора. Чего, к сожалению, не скажешь о преподавателе Габриэля по математике (по этой причине его ученики тянут жребий, чтобы определить, кто должен сидеть в первом ряду).
– Безответственный?! Я?! – отвечает ее друг, в шутку обижаясь. – Вчера я заметил, что вы не писали экзамен по химии. Что случилось? Это что, было на спор? Потому что однажды я поспорил, что смогу проглотить целую пачку острого соуса и… Ладно, я вообще-то иду от врача. Я уже объяснял отцу, что это никак не связано с головной болью, но он настоял… Может, дело в банке мороженого, которую я проглотил в один присест? Но об этом я, конечно же, ему не рассказал, – Габриэль пожимает плечами. – Так что вы говорили про химию?
– Да ничего особенного, семейные обстоятельства, – быстро вмешивается Нора.
– У всех одновременно? – Габриэль хмурится, а Нора напрягается в ожидании новых вопросов. Она уже придумывает новые оправдания, но мгновение спустя парень расплывается в щербатой улыбке, приговаривая: «Как мило, я и не знал, что вы так близко сдружились».
– Ну, у меня много друзей, – подчеркивает Эрин.
– Мы помогали моему дедушке, – поясняет Хана.
– Как в тот раз, когда он позвонил тебе, потому что кошка вывалялась в картофельных очистках и была похожа на кошачью мумию Тутанкотона III? Теперь твоя очередь страдать, котище, верни мне мою девочку?
Услышав это, Луна хмурит брови.
– Есть фильм «Тутанкотон»?
– Есть три фильма о Тутанкотоне, – добавляет Ирис.
– На самом деле их пять, – выпаливает Нора.
Она едва сдерживается, чтобы не выругаться. Какая она глупая! Нора чуть не проболталась, что, не отрывая глаз от экрана, посмотрела все пять частей Тутанкотона. Лишь бы никто не заметил… Каждый раз, облажавшись, она смотрит куда угодно, только не на Ирис, стараясь выглядеть равнодушной и не давать той повод лишний раз проникнуть в ее мысли. Хотя Ирис никогда бы не сделала этого без разрешения Норы… Ведь так?
– Да их все вокруг знают, – импровизирует Нора. – Это как фильмы про торнадо с акулами…
– Такие фильмы существуют? – вскрикивает Хана.
– Нужно обязательно посмотреть!
«Отличная смена темы».
Нора подпрыгивает, услышав голос Ирис в своей голове.
«Что касается фильмов про акул, – поясняет та, – у тебя получилось отвлечь Габриэля. Я так устала придумывать отговорки, когда речь заходит об аберрантах и это нужно скрыть».
Нора застенчиво улыбается. Как будто ее намерением с самого начала было отвлечь Габриэля.
Пока Габриэль и Хана оживленно болтают, Эрин замедляет ход. Никто из них не является мистикал Ментального центра, но после многих лет дружбы они с Норой развили своего рода телепатию. Норе достаточно одного взгляда, чтобы понять – подруга намерена чем-то с ней поделиться, поэтому она догоняет Эрин и они вдвоем останавливаются перед красным сигналом светофора.
Как только остальные проходят мимо них, Эрин шепчет, хитро поглядывая вслед Хане и Габриэлю:
– Представь, как мило они будут смотреться на выпускном.
Друзья тем временем уже на противоположной стороне пешеходного перехода. Эрин разглядывает их, ослепительно улыбаясь, будто знает какой-то секрет. Нору почему-то это немного раздражает.
– Думаешь, они пойдут вместе? Типа… как пара? Насколько я знаю, они просто друзья.
– Пока что, Нора. Позволь мне позаботиться об этом.
Хана
– Значит, эфирный щит смог удержать грифа, но на аберранте не осталось ни царапины, – бормочет Селена. – Мы этого не знали.
Бабушка Луны задумчиво подносит ручку к губам, затем склоняется над книгой Хранительницы и делает пару записей изящным почерком – похоже на надписи с афиш старых фильмов.
– Это так странно, – отмечает Эрин. – В бестиарии сказано, что стражницы предыдущих поколений сражались с грифом. Но… неужели мистикал не додумалась атаковать его эфиром? Это же… самое очевидное решение. Если бы она проверила, в бестиарии написали бы, что это не работает. Но там ничего подобного не говорится. Как такое возможно?
Вопрос Эрин – это идеальное сочетание невинного выражения лица и обвинительного тона. Хана уже не удивляется ее способностям: она не раз думала, что из Эрин вышла бы прекрасная актриса. К тому же она держится как настоящая звезда.
– Девочки, если вы намекаете на что-то конкретное, то можете перестать вести себя по-детски и сказать мне прямо, – подводит итог Селена, не отрывая глаз от книги.
– Хорошо, – Эрин опирается обеими руками на поверхность стола. – Что вы знаете о предыдущей мистикал Эфирного центра?
Нора и Луна широко открывают глаза, как будто Эрин произнесла одно из тех ругательств, которые обычно «запикивают» по телевизору.
– А что? – невинно восклицает Эрин. – Мы договорились, что спросим, если об этом зайдет разговор.
– Разговор не «зашел», скорее ты его начала, – возражает Ирис.
Эрин пожимает плечами, но делает это явно гордясь собой. Она даже не смущается, когда Селена открыто спрашивает:
– А что вы знаете о предыдущем поколении мистикал? – ее глаза напоминают две маленькие щелочки посередине лица. Даже Хана бы испугалась этого взгляда, если бы не верила, что глубоко в душе (очень глубоко в душе) она милая старушка.
– В любом случае больше, чем вы с Галой нам рассказали, – ворчит Луна, скрещивая руки на груди.
– Я не понимаю, почему мы вообще должны были тебе что-то говорить, – добавляет бабушка, перебирая кольца, вплотную облепившие пальцы.
– А, нет? Но почему у вас такое лицо? – спрашивает Ирис. – Вы явно что-то скрываете.
– Ирис, дорогая, мне жаль, что ты все еще злишься на меня. Когда все вышло из-под контроля, мы с Галой должны были проявить больше сочувствия… Но пора уже прекратить эту историю про то, будто мы что-то от вас скрываем.
– Речь вовсе не об этом, – протестует Ирис. – Более того, в случившемся не было моей вины, и вы это прекрасно знаете.
Неподготовленный наблюдатель сказал бы, что она спокойна. Однако, увидев лицо подруги, Хана наклоняется через стол, чтобы быть ближе к Селене, а точнее – чтобы в любой момент встать между ней и Ирис, если понадобится. Потому что Ирис похожа на научный эксперимент: интересный, трудный для понимания и способный взорваться без предупреждения (по крайней мере, именно так Хана представляет научные эксперименты).
– Нам просто интересно, что случилось с Изабель, – говорит Хана.
