— Сейчас мы его поймаем и проучим как следует! — сказал Колосок.
Коротышки спрятались за забором, и, как только Пончик подошёл ближе, все сразу бросились на него. Кто-то накинул ему на голову пустой мешок, кто-то другой тут же потянул его кверху за ноги.
— Это что, братцы? За что? — закричал Пончик, чувствуя, что летит в мешок. — Пустите меня!
— Попался, полицейский, так уж лучше молчи! — сказал Колосок.
— Я не полицейский, братцы! Я Пончик! Я космонавт! Мне надо к ракете пробраться.
— Ишь чего захотел! — ответил Мякиш. — Не отпускайте его, братцы! Подержите в мешке пока, а то он снова увяжется за мной.
— Ладно, вы с Колоском идите, а мы запрём его в погреб, — сказал коротышка, которого звали Штифтик.
Он быстро завязал мешок сверху, чтобы Пончик не смог удрать, и коротышки поволокли пленника к стоявшему неподалёку погребу. Колосок с Мякишем ушли и ещё долго слышали, как Пончик орал, безуспешно пытаясь вырваться из мешка:
— Я не полицейский! Я Пончик! Я космонавт! Пустите меня!
Колосок и Мякиш только посмеивались, слушая эти крики.
Когда они пришли к космонавтам, Знайка распорядился, чтоб Мякишу дали семян гигантских растений, а также прибор невесомости и запас антилунита для защиты от полицейских, а потом стал расспрашивать его, не слыхал ли он чего-нибудь о потерявшихся Незнайке и Пончике.
— О Незнайке я уже много слыхал, — ответил Мякиш. — О нём даже в газетах писали. А вот о Пончике ничего не слыхал, кроме разве того, что этот проклятый переодетый полицейский тоже называл себя Пончиком.
— Какой переодетый полицейский? — заинтересовался Знайка.
— Да вот увязался за мной тут один тип в поезде, — ответил Мякиш. Всё время подслушивал да подглядывал, а в Фантомасе сошёл с поезда и принялся следить за мной, так что добрался до самой Нееловки.
— А где он теперь? — стали спрашивать космонавты.
— Да вы, братцы, не беспокойтесь, — сказал Колосок. — Мы его засадили в мешок и спрятали в погреб.
— А как он выглядел? — спросил Знайка.
— Как вам сказать… — ответил Мякиш. — Такой толстенький. Лицо словно блин…
— Толстенький? — закричал Знайка. — Так, может быть, это и есть наш Пончик?
Услышав эти слова, Винтик и Шпунтик бросились к своему вездеходу и через минуту уже мчались в Нееловку. Не прошло и часа, как они возвратились с Пончиком. Космонавты окружили со всех сторон вездеход. Пончик, который ещё не опомнился от встречи с Винтиком и Шпунтиком, сидел на вездеходе и, разинув рот, смотрел на Знайку, на Фуксию и Селёдочку, на Тюбика, на доктора Пилюлькина и на всех остальных космонавтов. От волнения он не мог произнести ни слова. Наконец сказал:
— Братцы! — и залился слезами.
Коротышки помогли ему слезть с вездехода и начали его утешать, а он подходил к каждому, каждого прижимал к груди и говорил, вытирая кулаком слезы:
— Братцы! Братцы!..
Больше ничего от него не могли добиться.
Винтик и Шпунтик рассказали, что, когда они вытряхнули Пончика из мешка, он тоже вначале громко заплакал, а потом всю дорогу только и делал, что твердил: «Братцы, братцы», словно позабыл, какие ещё на свете бывают слова.
Доктор Пилюлькин сказал, что это ничего, что Пончик скоро оправится от потрясения и заговорит по-прежнему, как все нормальные коротышки. Надо только дать ему немного покушать, тогда он войдёт в свою обычную колею.
Так и на самом деле случилось. Пончика усадили за стол, поставили перед ним тарелку борща и тарелку каши. Пончик быстро уписал все это и тут же начал рассказывать о том, что произошло с ним: и о том, как они вместе с Незнайкой залезли тайком в ракету и отправились на Луну; как путешествовали по Луне и попали в пещеру; как Незнайка провалился в подлунный мир, после чего Пончик остался совсем один; как он сидел в ракете, пока не прикончил все пищевые запасы, после чего тоже провалился в подлунный мир и попал в город Лос-Паганос, где принялся торговать солью; как сначала разбогател, потом разорился, потом стал работать на чёртовом колесе и сделался членом Общества свободных крутильщиков.
— Вот и все, братцы. А теперь я приехал к вам, чтоб вы дали нам немножечко невесомости. Это облегчило бы тяжёлый труд крутильщиков и помогло бы нам избавиться от жадных хозяев, — закончил свой рассказ Пончик.
— А как же Незнайка? Ты с тех пор не встречался с ним? — спросил Знайка.
— Э, Незнайка! — пренебрежительно махнул рукой Пончик. — Я даже говорить о нём не хочу. Да, по-моему, и нет теперь уже никакого Незнайки.
— Неужели погиб? — опечалились коротышки.
— Если бы погиб, то ещё не так страшно, а то ведь превратился в барана! — воскликнул Пончик. — Его сцапали полицейские и отправили на Дурацкий остров, а все, кто попадает на этот остров, рано или поздно превращаются в овец или баранов.
— За что же его отправили на Дурацкий остров?
— За то, что торговал воздухом.
— Как это — торговал воздухом? — удивились все.
— Ну, это так говорится. Когда кто-нибудь продаёт то, чего у него нет, то про него говорят, что он продаёт воздух. А Незнайка затеял продавать гигантские семена, которых у него не было, вот его и наказали за это. Так и в газете писали.
— Слушай, Пончик, а нельзя ли как-нибудь всё же спасти Незнайку? — спросила Селёдочка. — Может быть, он не успел ещё превратиться в баранчика или в овечку. Не можем же мы оставить его в беде!
Пончик крепко задумался. Потом сказал:
— Нельзя ли мне ещё тарелочку кашки? Может быть, у меня созревает какой-нибудь план.
Ему быстро принесли тарелку каши. Он её съел и сказал:
— План у меня созрел: мы захватим один из кораблей, на которых отвозят лунатиков на Дурацкий остров. Эти корабли обычно заходят к нам в Лос-Паганос. Лунатиков мы освободим, за это они нам только спасибо скажут, а сами поплывём выручать Незнайку.
— А где искать Дурацкий остров, ты знаешь? — спросил Пончика Знайка.
— Об этом не беспокойся, — ответил Пончик. — Мы возьмём с собой кого-нибудь из старых моряков, а их у нас в Лос-Паганосе много. У меня даже есть один знакомый безработный капитан Румбик. В общем, это дело пустячное. Был бы корабль, а капитаны найдутся!
Глава тридцать четвертая
НЕЗНАЙКА НА ДУРАЦКОМ ОСТРОВЕ
То, что рассказал о Незнайке Пончик, была правда. Во всяком случае, верно было то, что он действительно угодил на Дурацкий остров. После того как Незнайку, Козлика, Клюкву, Мизинчика, Чижика и других коротышек, ночевавших под мостом, задержал полицейский патруль, все они были посажены в полицейский фургон и доставлены в город Лос-Паганос. Там их посадили в трюм корабля, где уже томились сотни три таких же несчастных. Многие из них плакали, прощаясь с родной землёй. Глядя на других, и Незнайка заплакал, а какой-то толстенький, голопузенький коротышка взобрался на пустую бочку, стоявшую посреди трюма, и принялся всех утешать. Он был без рубашки и босиком, но зато в соломенной шляпе и с пёстрым шерстяным шарфом, обмотанным вокруг шеи.
— Братцы! — говорил он, протягивая к коротышкам руки. — Послушайте меня, братцы! Не надо плакать. Чего нам жалеть? Здесь жалеть нечего, а там нам хоть сытно будет. Вот увидите: сыты будем — как-нибудь проживём. Не надо отчаиваться! Ведь и на Дурацком острове коротышки живут. А то, что там можно превратиться в баранов, так это, может, ещё и не правда. Кто сказал, что это правда? Мало ли чего говорят! Поживём — увидим.
— Вот, вот, поживёшь — увидишь, как станешь бараном! — проворчал Козлик.
— А ты молчи! — набросились на Козлика коротышки. — Его утешают, а он тут с баранами лезет!
— А мне и не надо, чтоб меня утешали.
— Тебе не надо, так не мешай тем, кому надо. Иди отсюда, пока не дали по шее!
Козлик обиделся и отошёл в сторону. Голопузый между тем продолжал речь, вставляя чуть ли не после каждого слова две свои самые любимые фразы: «Поживём — увидим» и «Сыты будем — как-нибудь проживём».
Эта речь успокоительно подействовала на бедных лунатиков. Постепенно они утешились и перестали плакать. Все сразу повеселели и заговорили. Со всех сторон только и слышалось:
— Поживём, братцы, — увидим! Сыты будем — как-нибудь проживём!
Только Козлик все хмурился.
— Нашли утешение! — ворчал он. — И баран проживёт, если сыт будет! Бежать надо отсюда.
— Как же ты убежишь? — спросил Незнайка.
— Отсюда, конечно, не убежишь, а вот приедем на остров, так надо не сидеть сложа руки, а сделать лодку да уплыть.
Скоро корабль отчалил от берега, и началось плавание. Путь был долог и труден. Два дня и две ночи корабль бросало по волнам. Коротышки, которые до того и вблизи не видели моря, боялись, что корабль вот-вот опрокинется и пойдёт ко дну. В течение двух суток они не могли заснуть ни на минуту и к концу плавания еле на ногах держались. На третий день корабль наконец вошёл в тихую, спокойную бухту, и измученных коротышек выпустили из сырого, мрачного трюма.
