— Очень жаль, — проговорил хозяин замка. — Преступники непременно должны понести наказание. Мы обязательно будем искать их.
— Думаю, что тех двоих вы вряд ли разыщете.
— Почему? — удивился граф.
Иван пожал плечами. Не объяснять же, что они улетят в будущее.
Тем временем все приступили к трапезе. Беседа плавно перешла в обсуждение недавно произошедших в Монсегюре событий. Граф Раймонд Тулузский, граф Раймонд д'Аниор и хозяин замка Бернард д'Альон уже знали всё от Эскота де Белькэра, но они желали услышать подробности.
Ещё долго за столом шла оживлённая беседа. Когда обед подошёл к концу, Иван набрался мужества и сказал самое главное:
— Сегодня на закате мы должны покинуть вас.
Наступило долгое молчание. Наконец Бернард д'Альон сказал:
— Я рад был видеть вас в своём замке. Мне очень жаль, что вам пришлось пройти столь… — Он запнулся, подбирая слово.
— Столь неприятные испытания. Но всевидящий Господь хранил вас и не допустил несправедливости. Не спрашиваю, почему вы собираетесь так поспешно покинуть Лангедок. Вероятно, на то есть причины…
— Мы бы рады остаться, но наше время истекло, — ответил Оболенский.
Бернард д'Альон покачал головой.
— Надеюсь, вы ещё посетите наши края?
— На всё воля божья, — многозначительно ответил Оболенский.
— Знайте, что ворота моего замка всегда открыты для вас.
— И моего тоже, — ответил граф Тулузский. — Хотя, по правде сказать, почти ничего у меня не осталось. Но я надеюсь, что судьба улыбнётся мне, и Тулуза, мой любимый город, вновь обретёт своего прежнего господина.
Он помолчал немного, испытующе глядя на чужеземцев, а потом осторожно добавил:
— Можно ли заглянуть в вашу Книгу Судеб и узнать о моём будущем?
По лицу Ивана пробежала тень сомнения. Он мог рассказать о судьбе графа, но вряд ли эта информация обрадовала бы достопочтенного сеньора. Оболенский отрицательно покачал головой и сказал:
— Человеку не нужно знать свою судьбу, иначе он становится уязвим. Жить мечтой и надеждой, двигаться вперёд, совершать ошибки и радоваться удачам — это и есть настоящая жизнь. Если бы Творец захотел сделать человека несчастным, Он бы прежде всего поведал ему о его судьбе, не оставив шансов на мечту.
— Наверно, вы правы, — подумав, согласился граф.
Раймонд д'Аниор и Эскот де Белькэр тоже выразили чужеземцам своё искреннее расположение и сожаления о том, что те не могут остаться.
— Вам следует отдохнуть перед дорогой, — сказал хозяин замка. — На закате солнца мы вас ждём здесь, в главном зале. И ещё. Я выделю вам пять рыцарей для сопровождения. Сами видите, что творится в Лангедоке.
— Мы благодарим вас за помощь, но сопровождающие нам не понадобятся.
Бернард д'Альон удивлённо поднял брови. Иван продолжил:
— Вы всё поймёте, когда мы встретимся здесь через несколько часов.
Оставив сеньоров в некотором замешательстве, друзья вышли из зала.
Переступив порог гостевой комнаты, Иван в изнеможении плюхнулся на кровать и уставшим голосом пробурчал:
— Саш, открывай «Фаэтон». Сколько нам осталось?
Ветров вытащил из сумки машину времени, открыл крышку и запустил программу. Аня в волнении склонилась над прибором. Ей даже не верилось, что через несколько часов они будут дома. То есть, возможно, что они будут дома, если ничего не случится и если «Фаэтон» исправно работает.
На экране монитора загорелась надпись:
«ВОЗВРАТ В СВОЁ ВРЕМЯ НАСТУПИТ ЧЕРЕЗ 2 ЧАСА 23 МИНУТЫ»
Саша с облегчением вздохнул:
— Машина работает. В нашем распоряжении почти два с половиной часа. Что будем делать?
— Можно мне ненадолго отлучиться? — робко спросила Аня.
— Нет! — гаркнул Оболенский и вскочил с кровати.
Аня испуганно прижалась к Саше. Ветров в упор посмотрел на приятеля и сделал страшные глаза.
— Ну-у… Я просто хотел сказать, что мы против, — сбавил обороты Иван. — Как-то опасно отпускать тебя. Мало ли что. Опять исчезнешь куда-нибудь.
— Нет-нет, я никуда не исчезну. Клянусь! — Аня умоляюще смотрела на Оболенского.
— Извини, Анют, но рисковать не будем. Сиди с нами. Так спокойнее для всех. Правда, Саш?
Аня с надеждой взглянула на Ветрова. Тот почесал в затылке и, опустив глаза, тихо произнёс:
— В общем, я согласен с Ванькой.
Аня отошла в угол и уселась на краешек стула. Лицо её было какое-то безжизненное.
Оболенский снова улёгся на кровать.
— Я вздремну часок. Устал как чёрт. Саш, разбудишь?
Тот кивнул.
Усевшись на стул, Саша достал дневник генетика из сумки и стал читать, чтобы как-то скоротать время.
Примерно через полчаса он вскочил и, растолкав Оболенского, возбуждённо заговорил:
— Это невероятно!
— Что такое? — Иван спросонья вытаращил глаза.
— Вы помните, что сказал высокий похититель в гроте про генетика? Ну, что он был в прошлом и практически в то же самое время, что и мы?
— И что? — не понял Ваня.
— Я теперь понимаю, почему генетик захотел уничтожить машину времени.
— Почему? — Оболенский уже окончательно проснулся и сидел на кровати.
Аня тоже проявила заинтересованность, подошла к Ветрову и уселась рядом.
— Генетик попал в 1208 год в Лангедок в местечко недалеко от Тулузы. Его предшественник по прошлой жизни был жестоко убит по приказу папского легата Петра де Кастельно. Это тот самый легат, которого в Лангедок послал Папа Иннокентий III. Ты, Вань, про него рассказывал. Хозяин дневника попал в тот момент, когда его предшественника по прошлой жизни сожгли на костре как еретика. Генетик не мог помешать этому. Однако можно себе представить, что он пережил.
— К чему ты клонишь? — Оболенский начинал нервничать.
— Что произошло с Пьером де Кастельно дальше, вы прекрасно помните.
— Да, — отозвалась Аня. — Его потом пронзил копьём неизвестный всадник, когда тот возвращался в Рим, и убийство свалили на графа Тулузского, якобы приказавшему своему подданному убить легата.
— Так вот, этим неизвестным всадником был автор нашего дневника. Понимая, что он никак не мог спасти себя самого от смерти в прошлой жизни, он в отчаянии убил легата. А дальше… Убийство Кастельно явилось фактически причиной начала Альбигойских войн. У Рима не было веского повода начать крестовый поход против своих же, а тут случилось убийство представителя папы. Иннокентий III написал грозное воззвание, в котором объявил войну еретикам. И началась война, при окончании которой мы с вами сейчас присутствуем.
— Ты хочешь сказать, что, если не было бы этого убийства, то и события развернулись бы иначе? — Аня во все глаза смотрела на Ветрова. — Что они бы все договорились мирным путём, и не было бы такой жуткой резни по всему югу Франции?
Саша развёл руками.
— Всё может быть. Так вот, когда генетик вернулся в современность, он стал копаться в исторических документах того времени, куда попал, и обнаружил, что, сам того не ведая, явился причиной последующих ужасных событий. Тогда-то он и понял, как опасна эта машина времени. Он представил вдруг, что эта машина может попасть, допустим, к фанатам Гитлера, и эти люди окажутся во времени Второй мировой войны и передадут в руки фашистов какое-нибудь очень опасное современное оружие. Что произойдёт с миром?
Он замолчал. Все тоже молчали.
— Но всё-таки я рад, что нам удалось сделать то, что мы должны были сделать, хотя в нашем распоряжении было только несколько дней, — сказал Ваня.
— Это верно, — подтвердил Саша. — И теперь со спокойной совестью мы можем покинуть Средневековье.
— Хочу домой, — вздохнул Ваня. — В чужом мире, может, и хорошо, но по-настоящему счастлив тот, кто счастлив дома.
И он многозначительно посмотрел на Аню.
Саша решил уйти от скользкой темы, которую явно хотел развить Оболенский.
— Ладно, ребята, оставим разговоры на потом. Надо готовиться к возвращению. Давайте переодеваться в нашу привычную одежду. Честно говоря, я как-то уже немного привык к средневековому наряду. Анют, а ты?
— Мне он нравится, — коротко сказала она и печально улыбнулась.
И не совсем было понятно: местоимение «он» относилось к одежде или подразумевало совсем другое.
Все собрались в большом зале. Кроме графа Тулузского, графа д'Аниора, Эскота де Белькэра и хозяина замка в зале присутствовал Анри. Вид у него был потерянный: взгляд потухший, лицо бледное и отрешённое.
Ребята открыли крышку «Фаэтона». На приборе горела надпись: «Возврат в своё время наступит через 20 минут».
Вельможи приблизились к Ване, Саше и Ане. В руках у них были красивый меч и маленькая шкатулка.
— Мы не знаем, — начал граф Тулузский, — посвящают ли в вашей стране в рыцари, но, по нашему глубокому убеждению, вы, без сомнения, достойны этого звания. Поэтому в знак уважения мы хотим преподнести вам этот меч.
