Снибрил содрогнулся и отвернулся, встретив спокойный и твердый взгляд Писмайра.
– Удивительно. Преждевременное окаменение. А я и не знал, что в этой части света есть термаганты. Сегодня вечером следует выбрать часовых с особенно острым слухом.
– Почему? – спросил Гларк.
– Потому что будет лучше, если они наденут на глаза повязки.
– Почему?
Раздался крик, и Йрно Бериус подбежал, держа на руках одну из своих охотничьих собак.
– Слышал лай, – задыхаясь, сказал он. – Побежал, чтобы найти ее, и вот какой я ее нашел.
Писмайр осмотрел собаку.
– Счастливчик!
– Я так не считаю! – возразил Йрно.
– Да не она, – ответил Писмайр. – А ты!
Собака была вся скрюченная, как бы присевшая на корточки, готовая к прыжку, ее зубы были оскалены, а хвост поджат.
– Что такое этот термагант? – наконец спросил Снибрил, не глядя.
– Существует очень много описаний этих явлений теми, кто видел их с тыла, – объяснил Писмайр. – К сожалению, не сохранилось ни одного из тех, кто видел это. Никто из них не мог рассказать об этом много. Они превращались в камень. Никто не знает, почему. Удивительно. Не слышал ничего об этом долгие годы. Думал, они все повымирали.
В этот вечер и сам Писмайр чуть было не умер. Он всегда придерживался мнения, что для философа очень важно пить козье молоко. Поэтому вскоре после того, как они покинули Деревянную Стенку, он купил у Гларка молочную козу, принадлежавшую к его небольшому стаду.
Ее звали Кристобелла, и она ненавидела Писмайра глубокой звериной ненавистью. Когда она не хотела, чтобы ее доили, что полагалось делать дважды в день, ее можно было видеть носящейся между повозками, а разгоряченный и запыхавшийся Писмайр с проклятьями гонялся за ней. В этих случаях матери имели обыкновение будить своих детей, чтобы те полюбовались этой картиной. Они говорили, что такое зрелище запомнится детям на всю жизнь.
На этот раз коза с презрительным блеянием ринулась между повозками прямо в гущу ворсинок. Писмайр бросился за ней, прыгнул вниз, во тьму, и споткнулся об нее.
Что-то со слабым звоном торопливо рванулось назад, в тень.
Писмайр вернулся, держа на руках статую козы. Он молча положил ее и похлопал по морде. Послышался звон: пинг.
– А должно было бы прозвучать: «бээээ», – сказал Писмайр. – Сегодня вечером пусть никто не покидает лагеря.
В эту ночь десятеро стояли с плотно закрытыми глазами, собравшись в круг. Среди них был Снибрил рядом с Роландом, у которого на глаза были надеты шоры.
Это же они проделали и следующей ночью и следующей, а потом корова вдовы Маллок начала издавать звук «пинг» вместо того, чтобы кричать «ммууу».
Никто не хотел продолжать путь. Они не разбивали лагеря, но без всяких указаний и договора сдвинули свои повозки в более тесный круг.
Раз или два им казалось, что они слышали звуки, напоминающие звон.
И тогда на третью ночь Снибрил, стоявший на часах и почти уснувший, вдруг услышал позади себя шаркающие шаги. Что-то большое возилось в кустах. Он слышал дыхание этого существа.
Он даже собрался круто повернуться, но услышал звон металла.
Оно здесь, подумал он. Прямо за моей спиной. Если я обернусь, то превращусь в камень. Но если я не повернусь, то не превращусь ли я в чей-то ужин?
Он простоял совершенно тихо примерно сотню лет или около того. Через некоторое время шарканье притихло, и он отважился бросить в ту сторону беглый взгляд. В тусклом свете он сумел различить что-то громоздкое, по крайней мере вдвое выше него, и это «нечто» исчезало среди ворсинок.
Я должен кого-нибудь позвать, подумал он. Но они будут тут носиться, и орать, и отдавать друг другу приказы, и спотыкаться, и к тому времени «это» окажется уже далеко отсюда. Но я должен что-то предпринять. В противном случае у нас окажется статуя, которая будет говорить «пинг» вместо «привет».
Он нашел Роланда и быстро надел на него уздечку. На то, чтобы оседлать коня, времени не хватило. И Снибрил очень тихо повел лошадь туда, откуда доносился звон.
Taken: , 1
Термагант был так стар, что уже и не помнил времени, когда был молодым. Он мог смутно припомнить, что когда-то были и другие термаганты, но тогда он был силен и прогнал их прочь.
Позже появились люди, которые обожествляли его и поклонялись ему и построили для него храм, чтобы он в нем жил, полагая, что он бог. Они поклонялись ему, потому что он обладал такой уничтожающей силой; это случается с людьми часто, но в конечном итоге подобная религия никогда не бывает долговечной. После того, как многих из них он превратил в изваяния, оставшиеся бежали, а он продолжал пребывать в храме.
Теперь у него не было общества. Даже дикие звери держались подальше от храма. Напрасно он бродил вокруг и звал своих людей с юга. Ответа не было. Вероятно, он был последним термагантом Ковра.
Иногда он выходил, чтобы поискать себе компанию. Ему подошло бы любое существо. Ему просто необходимы были другие живые существа. Он даже не стал бы их есть. Но его надежды не оправдались. Как только он к кому-нибудь приближался, этот кто-то каменел и по неизвестной ему причине становился холодным и недружелюбным.
Поэтому он, шаркая, снова возвращался в свой храм, волоча за собой хвост. Он был уже почти у дверей храма, когда ощутил запах, давно забытый запах живого существа.
Снибрил добрался до разрушенного храма как раз незадолго до этого. Он почувствовал, что копыта Роланда стучат по деревянному настилу. Вокруг в слабом свете он сумел различить рухнувшие стены, усеянные статуями. Некоторые держали ящики и низко склонялись в поклоне, некоторые сидели на корточках, подавшись назад и прикрывая рукой глаза. Там были мелкие дикие животные, такие же… неподвижные.
В центре храма находился разрушенный алтарь, и он-то и был источником света. На нем и вокруг него громоздились горы сокровищ. Там были кристаллы соли и черного янтаря, ящики чистого лака и красного дерева, резные костяные кольца, бронзовые короны, и все это было свалено в кучу, как попало.
Рядом с сокровищами возвышалась еще одна статуя. Это был воин небольшого роста, едва ли не вполовину меньше Снибрила. Великолепные усы свисали чуть ли не до пояса. В одной руке он держал меч и круглый щит, в другой же ожерелье из сверкающих кристаллов. Его лицо было поднято вверх, и на нем застыло изумление. Пышное вьющееся растение протянуло к нему по полу свои усики, подарив ему ожерелье из живых красных цветов.
Снибрил привязал Роланда к столбу и вздрогнул. И до него здесь привязывали коней. Одно животное так и осталось привязанным. Оно походило на пони, но ростом было не больше манранговской собаки, и у него было шесть ног.
Снибрил мог бы поднять его и взять на руки. Оно стояло здесь, покрытое шубой из пыли. Роланд опустил голову и обнюхал его неподвижную морду. Он удивился.
Снибрил потрогал груду сокровищ и с изумлением воззрился на нее. Там были и монеты, не только тарнерайи, но и большие деревянные диски со странными знаками. Были тяжелые мечи и ящики, вырезанные из камня, украшенные геммами из соли. Он стоял, не сводя глаз с этой горы, а краем глаза наблюдал за воином.
Потянулась рука…
Вот почему он пришел. И термагант нашел его.
Послышалось звяканье. В полированном щите изваяния Снибрил увидел отражение чего-то чешуйчатого и почти бесформенного.
Оно в дверях, подумал Снибрил. Прямо за моей спиной. Но если я обернусь…
Он отцепил щит и держал его так, что мог видеть отражение Термаганта за своим плечом.
Термагант издавал звяканье. Вокруг его чешуйчатой шеи обвивались цепи из лака и красного дерева. На каждом когте сверкало по кольцу. На чешуйчатый хвост были нанизаны браслеты. Каждый раз, когда он делал движение своей головой, украшенной большим клювом, раздавался звон, эхом разносившийся по всему храму.
«Оно» посмотрело на алтарь и понюхало воздух.
Даже отраженные в щите, его глаза напугали Снибрила. Они были большими и туманно-синими и вовсе не казались страшными. Глаза, в которых можно затеряться, подумал он, и превратиться в камень.
Роланд издал тихое ржанье, но оно мгновенно оборвалось, звук замер на середине. И в холодном зале появилось еще одно изваяние.
Чувства Снибрила были возмущенными и повелевали ему обернуться и посмотреть в лицо чудовищу, но он стоял неподвижно и отчаянно соображал. Термагант начал со звоном приближаться к нему.
Снибрил повернулся, держа перед глазами полированный щит. Под ним он мог видеть ноги термаганта, со скрежетом приближавшиеся к нему. Они были костистыми и когтистыми. И не останавливались…
Оно должно было превратиться в камень. Оно видело себя! Так нужны блестящие идеи, подумал он. Но у него была только одна эта.
Он начал отступать. И тогда термагант остановился. Потому что он увидел другого термаганта. С поверхности щита на него смотрело чешуйчатое зеленое лицо. С одного уха свисало ожерелье. На минуту тварь подумала, что нашла себе компанию. Но потом она задрожала от страха, потому что Снибрил наклонил щит.
