Карри продолжала осматривать руку Джеймса.
— Костеросту понадобится время до завтрашнего утра, чтобы выполнить свою работу, по меньшей мере. Но все равно этого мало. Я могла бы отправить его в свою комнату, наложив шину.
— Директриса хочет задать мистеру Поттеру несколько вопросов, мадам. Она хочет, чтобы до тех пор он находился под наблюдением. Я боюсь, что это означает, что мистер Поттер подозревается в серьезном заговоре, способном подставить под удар всю школу. Я не могу сказать большего, но если вы поставите часовых у дверей, чтобы не пустить посетителей и не выпустить мистера Поттера до завтрашнего утра, не думаю, что вы переусердствуете.
— Она не говорила ничего подобного! — воскликнул Джеймс, но он понимал, что его возражения не помогут. На самом деле, чем громче он будет протестовать, тем хуже это будет выглядеть.
Карри ахнула и выпрямилась.
— Это имеет какое-то отношение к тому ужасному человеку, пробравшемуся сюда вчера? Я слышала, что он кто-то вроде магловского репортера и что он до сих пор здесь! Это так? — она прикрыла рот ладонью и перевела взгляд с Джексона на Джеймса.
— Я действительно не могу сказать вам большего, мадам, — ответил Джексон. — Кроме того, в конце мистер Поттер может быть полностью реабилитирован. Время покажет. В любом случае, — Джексон посмотрел на Джеймса и слабый намек на улыбку промелькнул в одном из уголков его губ. — До завтрашнего утра, Джеймс.
Он развернулся и покинул комнату, осторожно прикрыв за собой дверь.
Глава 17. Ночь возвращения
К ее чести, мадам Курио не позволила обвинениям профессора Джексона повлиять на лечение Джеймса. Несколько минут она изучала место перелома, ощупывая и надавливая, затем осторожно наложила шину. Она разразилась довольно суровой обличительной речью по поводу травм, получаемых во время игры в Квиддич, но ее голос звучал для Джеймса так, словно она просто повторяла то же, что и сотню раз. Ее мысли явно витали где-то далеко, и Джеймсу не нужно было обладать пророческим талантом, чтобы догадаться, что именно занимало ее разум.
Вторжение Мартина Прескотта вызвало волну догадок и тревог. Его признание в том, что он является представителем магловской прессы и тот факт, что его держали под замком в комнатах Альмы Алерона, только увеличивали количество разнообразных слухов и версий. На всю школу опустилась тень беспокойства, которую не сумело развеять объявление Директрисы о скором прибытии официальных представителей Министерства, чтобы заключить с мистером Прескоттом некую сделку. Пока мадам Курио отмеряла дозировку Костероста, Джеймс заметил осторожные подозрительные взгляды, бросаемые на него. Кто-то ведь должен был пропустить сюда нарушителя. Так почему бы и не этот первокурсник, сын Главы Мракоборцев?
Джеймс знал, что некоторые люди — те, кто верил в россказни Прогрессивного Элемента, могли бы ожидать, что он провернет такой трюк. Этим днем он слышал голос в группе учеников, говоривший: «Это похоже на правду, не так ли?» Вся суть Мракоборцев в том, что Статус о Секретности — это наша единственная защита от предполагаемых магловских охотников на ведьм. И что же они делают? Они позволяют этому парню пробраться внутрь и напугать нас всех мыслью о том, что маглы прячутся там, в лесу, за каждым кустом с факелами, готовые сжечь нас всех на костре. Это абсурд. Я думаю, пусть делает свой репортаж. Это покажет этим жадным до власти министерским что почем.
- Вот так, — сказала мадам Курио, выпрямляясь. — Все готово. В течение ночи ты почувствуешь небольшое покалывание и зуд, пока отрастает кость. Это абсолютно нормально. Шину не трогай. Последнее, чего бы тебе хотелось — это чтобы кость отросла криво. Чтобы это исправить, мне придется снова сломать кость и начать все заново, а мы бы этого, конечно, не хотели. А теперь, — она указала жестом на ряд кроватей, — выбирай любую, какая нравится. Я прослежу, чтобы утром тебе принесли сюда завтрак. Можешь устраиваться поудобнее.
Джеймс бросил свой рюкзак на одну из прикроватных тумбочек и забрался на необычайно высокую кровать. Это была очень удобная кровать, и на то была хорошая причина, ведь на все матрацы были наложены Чары Релаксирования. Однако, эти Чары не действовали на мысли Джеймса, которые были темны от разочарования и беспокойства. Профессор Джексон признал, что сегодня — ночь предельной важности.
Все перестало быть простыми догадками. А Джеймс здесь, застрял на всю ночь в больничном крыле, попавшись в ловушку профессора Джексона, хитроумно извратившего указания Директрисы МакГонагалл. Впервые оставшись один после неудачного похищения метлы, Джеймс в полной мере ощутил все синяки, полученные на поле для квиддича. План казался безумным с самого начала, но не более безумным, чем план по похищению портфеля профессора Джексона, но тот план ведь сработал? Все шло успешно до этого момента. Это напоминало невидимую кирпичную стену, которая вдруг накрыла их, остановив все в последний момент. Возможно, посох Мерлина — сильнейшая из трех реликвий. Сейчас Корсика, Джексон и Делакруа наверняка готовятся объединить все реликвии вместе, не подозревая, что у них нет мантии, но обладая двумя наиболее важными реликвиями.
Несмотря на свое беспокойство, Джеймс уже начал засыпать под влиянием зачарованного матраса. Тут он выпрямился, сердце тяжело забилось в его груди. Что произойдет, когда Джексон откроет свой портфель и найдет в нем парадную мантию Ральфа вместо мантии-реликвии Мерлина? Чары Визиум Инептио падут и что потом? Джексон увидит портфель таким, какой он есть.
Он все поймет и вспомнит тот день в классе Техномантии, когда Джеймс, Ральф и Зейн использовали фальшивый портфель, чтобы обмануть его. Он решил, что они провалились, даже упомянул это, пока провожал Джеймса в больничное крыло. Он, конечно, поймет, что у них все получилось. Джексон умен. Он узнает у кого из мальчиков настоящая мантия. Не у Зейна, не у Ральфа, у Джеймса.
У мальчика, к которому он не особо «привязан». Придет ли Джексон в больничное крыло, чтобы потребовать вернуть мантию? Нет, что бы Джеймс ни думал, он знал, что Джексон не станет этого делать. Он направится прямо в гриффиндорские комнаты для мальчиков, к чемодану Джеймса. Возможно, он скажет, что ищет улики, обличающие Джеймса в заговоре против Хогвартса.
Конечно, Джексон сумеет открыть чемодан Джеймса и забрать мантию. Все, ради чего рисковали Джеймс, Ральф, Зейн, а теперь еще и Гремлины, оказалось бесполезным. Все было кончено, и Джеймс ничего не мог с этим поделать. Он в отчаянии стукнул кулаком по тумбочке. Мадам Курио, сидевшая за своим столом в углу, ахнула и прижала руку к груди. Она взглянула на Джеймса, но ничего не сказала. Джеймс притворился, что не замечает ее.
Его рюкзак соскользнул в сторону, когда он ударил кулаком по тумбочке. Решившись, он схватил его и открыл. Джейсон достал пергамент, чернила и перо. Он знал, что при обычных обстоятельствах мадам Курио никогда не позволила бы пациенту открыть бутылочку с чернилами над своими белоснежными простынями, но пока она встревожена, будет держаться подальше от потенциально опасной личности, чтобы не провоцировать его. Джеймс склонился над пергаментом и стал быстро, неуклюже писать рукой, заключенной в шину, не обращая внимания на то, что она стала влажной и иссиня-черной от чернил.
Дорогой Папа,
прости, что я взял Карту М. и Мантию-Н. Я знаю, что не должен был, но они были нужны мне, и я подумал, что ты поступил бы так же. Янадеюсь, что ты не слишком сердишься. Знаю, что мне предстоит нелегкий разговор с мамой, но ты жезамолвишь за меня словечко, верно? Причиной, по которой я взял эти вещи, было то, что я обнаружил нечто действительно хорошо спрятанное и опасное здесь, в школе. Некоторые из преподавателей из Америки вовлечены в это, хотя вряд ли Франклин. Он классный. Так же в этом замешан П. Э. Я не хотел бы рассказывать тебе об этом в письме, но, пусть у меня и будут проблемы с тобой и мамой, мне все же очень нужно, чтобы ты приехал. Ты не мог бы тоже прибыть завтра? Мисс Сакаринаговорила, что у тебя важное задание, которое не может быть прервано, так что, возможно, у тебя не получится, но все же постарайся, ладно? Это действительно важно и мне нужна твоя помощь.
С любовью,
Джеймс.
Джеймс свернул пергамент и связал его кусочком бечевки. Он не знал, как отправить его, но почувствовал себя гораздо лучше просто от того, что оно написано. Он вспомнил, что собирался написать отцу про заговор Мерлина перед тем, как они украли мантию и сам себя ругал за это. Тогда он думал, что причины, по которым он не хотел ничего говорить отцу, были хороши, но теперь, запертый в больничном крыле в главную ночь заговора Мерлина и зная, что несмотря ни на что, Джексон, возможно, уже заполучил реликтовую мантию, было глупо и самонадеянно не написать обо всем отцу раньше.
