Дитлоф Райхе
Фредди. Операция «X»
Было двенадцать часов дня, когда я услышал крик.
Ну, может быть, не ровно двенадцать, а что-нибудь около того, врать не буду. Хотя мы, золотые хомяки, умеем определять время довольно точно, если только, конечно, не спим. А я как раз в тот момент, когда раздался крик, крепко спал. Потому что хомяку днем положено спать. Ведь хомяк — существо ночное и его ни за какие коврижки не заставишь просто так кувыркаться среди белого дня.
Так вот, лежу я у себя в гнезде, сплю и вижу чудесный сон. О чем, рассказывать не буду, потому что это не имеет отношения к делу. Впрочем, если хотите, могу и рассказать. Мне снился вкуснейший мучной червяк! Такой жирненький, пухленький, крупненький, сплошное загляденье, а не червяк! И вот только я приладился во сне к этому замечательному червяку, как до меня донесся чей-то крик:
— На помощь! Спасите! Он уже здесь, у моей норки! Убийца! Душегуб! Злодей! Хомяки, на помощь! Помогите!
Я вскочил как ужаленный. Шерсть дыбом, сна ни в одном глазу. У нас, хомяков, замечу, реакция будь здоров. Никто из зверей не может так быстро реагировать, как мы.
Это я не для красного словца сообщаю, а просто для того, чтобы обрисовать ситуацию как можно точнее. Я еще не успел толком проснуться, а этот крик, едва коснувшись слуха, четко запечатлелся в моем сознании. Впрочем, слух тут совершенно ни при чем. Потому что сигнал бедствия поступил на беззвучном межзверином языке, на котором животные общаются между собой даже на больших расстояниях. Люди, насколько мне известно, называют такое общение телепатическим.
Да, но если я услышал этот крик, то и другие обитатели нашей квартиры, кот сэр Уильям и морские свинки Энрико и Карузо, тоже должны были бы его услышать!
Я выскочил из норки и бросился к выходу из клетки. Дверца у меня всегда открыта, так мы договорились с моим хозяином, мастером Джоном. Он даже сделал для меня специальную веревочную лестницу, чтобы я мог в любой момент спускаться с книжной полки, на которой стоит моя клетка. Стрелою я слетел вниз и рванул в соседнюю комнату, где обосновался сэр Уильям, наш черный кот-гигант. Таких черных и таких крупных котов еще поискать надо, доложу я вам! Кот развалился на своей лежанке и, судя по всему, крепко спал. Неужели он ничего не слышал? Или слышал, но опять заснул?
— Сэр Уильям! — позвал я.
Никакой реакции.
— Сэр Уильям!
Тишина.
— Сэр…
— Фредди, дружище, ну зачем так шуметь?
Сэр Уильям сладко зевнул во всю пасть, продемонстрировав мне свои острые зубы, от вида которых мне всякий раз становится не по себе. Хотя я прекрасно знаю, что сэр Уильям кот культурный и мне в данном случае ничего не грозит.
— Мне пришлось тебя разбудить, потому что…
— Я вовсе не спал, — перебил сэр Уильям и строго посмотрел на меня своими зелеными глазищами. — Если у меня закрыты глаза, то это не означает, что я сплю.
Знаю, знаю. Это означает, что его сиятельство предается философским размышлениям о проблемах бытия. Так он, во всяком случае, говорит. Но я-то знаю, что это все ерунда на постном масле. Наш сэр Уильям, конечно, кот весьма культурный, и характер у него ангельский, и в житейской мудрости ему не откажешь. Но вот философские размышления — это точно не его стихия. Представить себе, чтобы сэр Уильям построил логическое умозаключение и пришел к каким-то новым выводам так же сложно, как представить себе Альберта Эйнштейна лазающим по деревьям. (Замечу в скобках, что из всех животных, обитающих в нашей квартире, только один зверь обладает ярко выраженными аналитическими способностями и острым умом. Не буду называть его имя.)
Я, разумеется, не стал говорить сэру Уильяму, что я по этому поводу думаю. Ведь сэр Уильям считает себя совершенством, и, чтобы осмелиться возразить ему, нужно быть как минимум такой же значительной фигурой, как он. Я имею в виду, конечно, чисто внешние параметры.
— Сэр Уильям, — сказал я, — я только что слышал крик. Кто-то звал на помощь. Дело явно серьезное. Я решил, что, может быть, ты тоже слышал?
Сэр Уильям снисходительно смерил меня взглядом.
— Фредди, — изрек он после некоторой паузы, — как ты полагаешь, если бы я действительно услышал чей-то крик о помощи, неужели бы я продолжал тут спокойно лежать?
«Разумеется, я так не думаю. Просто я думаю, ваше сиятельство, что вы дрыхли без задних лап».
Сэр Уильям мягко улыбнулся:
— Скорее всего, дружок, тебе это все просто приснилось.
Он закрыл глаза. Потом снова открыл.
— Значит, ты утверждаешь, будто кто-то звал на помощь? И что конкретно кричал этот неведомый некто?
Я повторил ему слово в слово то, что слышал. Хотя я уже понял, что зря стараюсь. Ответ сэра Уильяма меня нисколько не удивил, ничего другого я от него и не ожидал.
— Убийца? Душегуб? Понятно. — Сэр Уильям кивнул. — Обычные хомячьи страхи. Тебе все это точно приснилось. Ночные кошмары, дружище, проистекают от неправильного питания. Нужно меньше на ночь есть, а если уж есть, то только что-нибудь легкое, зелень например, и никаких семечек, никаких зерновых, не говоря уже о мучных червях! — Он снова зевнул. — Ну ладно, ступай, любезный, не мешай мне думать.
Он закрыл глаза и тут же засопел.
С ним все ясно. Он просто дрых и ничего не слышал. А вдруг он прав? И это был только сон? Хотя нет, ведь мы, хомяки, всегда начеку и наша «система сигнализации» работает как часы. Стало быть, кто-то действительно кричал. Чтобы окончательно убедиться в этом, мне достаточно было бы спросить об этом Энрико и Карузо, наших морских свинок. Морские свинки, в отличие от хомяков и котов, ведут дневной образ жизни. Наверняка они слышали эти крики о помощи!
Спросить-то можно, да только сложно. Отношения у меня с ними, мягко говоря, несколько напряженные. Почему? Долго объяснять. Но если коротко, то просто потому, что Энрико и Карузо не морские свинки, а большие свиньи, свинтусы и свинохрюндели, по-другому их не назовешь. Они на всех плюют с высокой колокольни! К нам, хомякам, никакого почтения! Ноль внимания, фунт презрения, даже по отношению ко мне. А я все-таки, что ни говори, не последний хомяк на свете. Как-никак я умею читать и писать, а это тебе не хухры-мухры! Но все это им до лампочки, если бы кто слышал, как они надо мной издеваются! Какие шуточки отпускают! Ну да ладно, пес с ними. Молчу. Хотя все во мне кипит от возмущения. Где это видано, чтобы такие неотесанные свиндурбаны нападали на грамотного, образованного хомяка, который к тому же является автором уникальных сочинений?! На того, кто не только написал уже целых два романа, но и собственнолапно набрал их на компьютере? Но этим хрюкохрякам — тьфу на мои романы, они все равно дразнятся и терзают меня своими дурацкими шуточками!
«Так, Фредди, что это ты разошелся? Спокойствие, только спокойствие! Ты слышал крик о помощи, какой-то хомяк попал в беду, за ним гонится убийца, а ты тут вспомнил про личные обиды. Нужно немедленно что-то предпринять! Но для начала необходимо понять, откуда шел этот крик. А для этого нужно… Верно, для этого нужно пойти к Энрико и Карузо, чтобы толком порасспросить их. Еще не хватало, чтобы из-за моих личных проблем страдали ни в чем не повинные хомяки!»
Я бросился со всех лап к морским свинкам.
Сладкая парочка сидела на пороге своей клетки этакими кроткими овечками. Карузо — весь гладкий, черный, с белыми пятнами, шерсть короткая, сам крупный такой и довольно жирный, Энрико — наоборот, мелкий, лохматый и рыжий, тоже с белыми пятнами. Они сидели и выжидающе смотрели на меня, как будто знали, что я к ним приду.
— Привет, — сухо поздоровался я, твердо решив не давать повода этим забиякам для их шуточек. — Полагаю, вам известно, что побудило меня прийти к вам.
Изобразив удивление, они посмотрели друг на друга.
— Неизвестно, — ответил Карузо, покачав головой.
— Не имеем ни малейшего представления, — добавил Энрико.
«Решили, стало быть, прикинуться дурачками. Значит, жди какого-нибудь подвоха! Но не на того напали! Меня так просто из себя не выведешь!»
— Хорошо, — хладнокровно продолжал я. — Раз вы не имеете ни малейшего представления, то поставим вопрос иначе. Вы ведь не спали?
— Не спали, — хором ответили Энрико и Карузо.
— Замечательно. А не слышали ли вы чего-нибудь необычного?
— Необычного? Нет, не слышали, — сказал Энрико и покачал головой.
— Мы разучивали новую песню, — объяснил Карузо. — Наверное, поэтому мы ничего не слышали.
Похоже на правду. Если эта парочка начинает горланить свои так называемые песни, то тут ни почем не докричишься. Даже если будешь кричать на межзверином языке.
— А чего мы не слышали? — полюбопытствовал Энрико. — То есть я хочу сказать, что такое мы должны были услышать и не услышали?
