Брайан Джейкс - Непобедимая Моди

ВОИН РЭДВОЛЛА

ВОЙНА С КОТИРОМ

ПОХОД МАТИАСА

МЭРИЕЛ ИЗ РЭДВОЛЛА

САЛАМАНДАСТРОН

МАРТИН ВОИТЕЛЬ

КОЛОКОЛ ДЖОЗЕФА

ИЗГНАННИК

ЖЕМЧУГ ЛУТРЫ

ДОЗОРНЫЙ ОТРЯД

БЕЛЫЕ ЛИСЫ

ЛЕГЕНДА О ЛЬЮКЕ

ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

ТРИСС ВОИТЕЛЬНИЦА

ТАЛИСМАН ИЗ РЭДВОЛЛА

МЕЧ МАРТИНА

КЛЯТВА ВОИНА

ОСТРОВ КОРОЛЕВЫ

НЕПОБЕДИМАЯ МОДИ

Как за себя не порадоваться! Сижу я в кузнице Саламандастрона, весело потрескивает огонь, даря тепло и радость, а я любуюсь западным побережьем. Величественный вид: необъятный морской простор, прекрасная лунная ночь, редкая в зимний сезон. Вздымаются высокие волны, накатываются на пляж, омывают берег.

Грохочут волны, шипит пена, шуршит галька, внемлет песок неведомым тайнам, и откатывается вода обратно. Прекрасна и могуча природа, друг мой, притягивает она к себе живые души, питает их, дарит им новую силу. Сидишь спокойно у окна, а мысли твои летают, не зная преград. Но пора мне вернуться к моим хроникам.

Изложу я историю разных судеб, каждую со своим предназначением. Прибыв в Саламандастрон, я возложила на себя обязанность запечатлеть на пергаменте собственные воспоминания, что и исполняю, добавив также услышанное от старых и новых, пожилых и юных друзей. Скрипи, мое перо, скрипи… И однажды дочурка моя насладится чтением этих строк. Надеюсь, и тебя они заинтересуют, друг мой.

Итак, с чего же все началось?..

Неплохая ночка выдалась для разбойного промысла. Темная. Небо безлунное, волны плавно накатывают на берега Северных островов. Наполненный добрым ветром большой прямой парус резво тянет судно вперед, к берегу. Омывают волны морские красиво выведенное на борту большими белыми буквами название: «КРАВЯВАЯ КЕШКА». Кажется, что сильный морской зверь высматривает добычу на мелководье. Вверху, стоя на рее, вцепился в мачту впередсмотрящий, щуплая крыса по имени Ферти. Ферти, как и положено впередсмотрящему, первым высмотрел на горизонте какое-то слабое свечение. Заметив направление, матрос ловко соскользнул на мерно вздымающуюся палубу.

Подбежав к капитанской рубке, Ферти заколотил в дверь. На палубу вышел высокий лис с золотистым мехом. Матрос вздернул лапу к уху, приветствуя капитана:

— Кэп, прямо по курсу свет на берегу. Там, может, жилье какое-никакое будет.

Капитан Виска Длиннозуб запахнул тяжелый плащ и ухмыльнулся, обнажив два внушительных размеров клыка. Ферти невольно сглотнул. Как и любой другой разбойник на борту «Кравявой кешки», он знал цену усмешкам да ухмылкам капитана.

— Строение, говоришь, построено? Что ж, хоть что-нибудь нашарим на этом забытом солнцем берегу, а?

Ферти усердно кивал, не сводя глаз с капитанских зубов, пока Виска не вытащил из-за спины кистень. Тут крысий взгляд переметнулся к шару, болтающемуся на цепи, усаженному ржавыми железными зубами, не менее страшными, чем желтые зубы в пасти лиса. Ферти отодвинулся подальше от капитана, который принялся поигрывать кистенем, то и дело царапая его зубцами дверь рубки. Ферти внимательно следил за опасной игрой. Кто знает, что взбредет в капризную лисью голову?

— Чего прикажешь, кэп?

Лис задержал движение лапы. Шар кистеня повис на цепи, слегка покачиваясь и покручиваясь.

— В гости пожалуем. Ради нас стараются, огонь развели, ждут нас, волнуются, беспокоятся. Невежливо пренебрегать таким радушием. А ну живо дуй к Коджу, пусть команду поднимает.

Скоро киль «Кравявой кешки» заскреб по донному песку. Вооруженная до зубов нечисть посыпалась на берег, в ожидании скорой поживы. Разбойники устремились к золотому светлячку, мерцавшему под огромным ночным небом, за чужим добром и чужой кровью.

Добрая ночка для разбойного промысла!

Крепко спал утомленный дневными трудами Горас. Как стемнело, свалился он перед маленьким очагом, в котором теперь догорали торф и деревянные головешки. Один из когтей на передней лапе молодого барсука был сломан, лапы покрыты шрамами и мозолями. Нелегко справляться с вмерзшими в почву валунами и пнями. Много ли сделаешь один, даже если ты молод и силен. А Горас молод и силен. Но работать ему приходится и одиночку, потому что дед его стар и дряхл, слаба от старости и бабушка. Нелегко выжить на Северных островах, здесь сурова природа, скудна земля. Хорошо еще, что Горас не только молод и силен, но упорен и настойчив. Можно даже сказать, что упрям, как и большинство барсуков.

Все, что Горасу известно о детстве, узнал он от деда с бабушкой. Они пришли сюда из дальних южных краев. Отец и мать его — храбрые воины, павшие на нолях сражения во время Великих войн с нечистью. Уцелевшие члены семьи добрались сюда, изгнанные с юга. Старые барсуки посадили маленького Гораса в лодку и пустились на поиски прибежища. Они слышали о таких легендарных местах, как гора Саламандастрон и аббатство Рэдволл.

Но судьба от них отвернулась. Старые барсуки, животные сухопутные, оказались неумелыми мореходами, погода капризничала, штиль сменялся штормом, лодку их отнесло далеко от курса и разбило в щепки о береговые утесы Северных островов. Хорошо хоть, сами-то они уцелели. Выбравшись на берег, они начали новую жизнь. Дед выстроил дом из камней, земли, мха и выброшенных на берег остатков их лодки. Горас с бабушкой собирали съестное в лесу и в болотах. Расчистили участок земли, научились его обрабатывать и вскоре сняли первый урожай. Так они стали фермерами.

Горас вырос примерным и трудолюбивым внуком. Он рос, крепчал, но жизнь его не становилась легче. Приходилось не только управляться в поле и по хозяйству, но и ухаживать за престарелыми барсуками, которые совсем ослабли, одряхлели; их все чаще донимали старческие хвори. Тяжело приходилось молодому барсуку, но он не жаловался, убирал урожай, выросший на скудной северной почве, огораживал участок, заготавливал топливо, а иногда, вечерами, сидел у очага и слушал рассказы деда о Саламандастроне, об аббатстве Рэдволл. Что было правдой в этих рассказах, никто из них не знал, ибо и дед за всю свою жизнь не бывал в этих чудесных местах ни разу.

Но Горас с жадностью вслушивался в каждое слово, желал больше услышать, больше узнать о крепости на берегу моря, управляемой лордом барсуком, не знающим страха. Дед научил его песне о Саламандастроне. Горас привык к тому, что он мирный крестьянин, но песня эта будила в нем что-то воинственное, героическое, и он с удовольствием распевал ее, работая в поле, воюя с валунами.

Бабушка чаще рассказывала об аббатстве Рэдволл. Горас вглядывался в языки пламени, вырывавшиеся из очага, представлял себе этот большой счастливый дом, где живут мирно самые разные животные, трудятся, пируют, наслаждаются общением.

И мирные будни обитателей аббатства казались Горасу столь же привлекательными, сколь и боевая жизнь барсучьей крепости на берегу моря. Мысли эти, однако, оканчивались вздохом. Ведь штормовое море отрезало их от земли, сны никогда не станут явью.

В последнее время старики все реже и реже говорили, и Горас теперь засыпал пораньше.

Погода не радовала, после жестокой зимы наступила весна, оказавшаяся ложной: снова навалился мороз, подул свирепый ветер, все проросшее и расцветшее вновь замерзло и погибло.

Засыпая, он расслышал бормотание бабушки:

— Мало чем мы здесь богаты, на севере, но хоть живем мирно, и то славно…

И то славно… Горас уснул спокойным сном.

А в это время пираты Виски Длиннозуба заметили слабый свет их мирного очага.

Горящие угли посыпались на Гораса и вырвали его из сна. Грохот потряс их маленький домик, сзади раздались дикие вопли. Горас инстинктивно схватил двузубые деревянные вилы по имени Тунг. Но не успел он поднять вилы, ставшие в его лапе грозным оружием, как в голове что-то вспыхнуло. Полуоглушенный, он обернулся.

Над ним возвышался лис, сверкая золотистой шерстью и замахиваясь для второго удара кистенем. Длинные зубы его торчали из пасти в зловещей усмешке.

— Башка что булыжник у этого полосатого, — успел услышать Горас, и на голову его обрушился второй удар.

В глазах барсука вспыхнули разноцветные искры, он упал, погрузился во тьму.

Горас не знал, сколько лежал без сознания. Но привиделась ему гора на залитом солнечным светом берегу великого моря. Он приближался к горе, шлепая по воде. Перед ним на берегу неподвижно стояли барсуки, молча глядели на него. Все вооружены мечами, топорами, копьями, боевыми дубинами, сделанными на совесть.