Наталья Сергеевна Филимонова
Кто живёт на чердаке? Сказки про домовых
© Наталья Филимонова, текст, 2013
© Сергей Шумара, иллюстрации, 2013
© Светлана Кондесюк, иллюстрации, 2015
© ООО «Издательство АСТ», 2016
Глава первая
Очень приятно, Нюся!
Вообще-то Нюся зелёная.
Но иногда она меняется – под настроение. Ну или, скажем, под новый бант.
Любе случалось видеть Нюсю лиловой, жёлтой и даже нежно-розовой. Но чаще всего она все-таки зелёная.
Вдобавок Нюся очень худая. Ещё у неё длиннющий нос, похожий на крысиный, перепонки между пальцами на ногах и огромные глаза. В темноте они светятся. Ну и, конечно, хвост – длинный, с кисточкой на конце.
* * *
Впервые Люба увидела Нюсю, кажется, через месяц после того, как всё семейство Зайченковых поселилось в новой квартире. Люба, конечно, очень радовалась переезду и тому, что у них есть теперь целых три комнаты – одна общая, самая большая, одна для мамы и папы и третья – её собственная. Ещё были, разумеется, кухня, ванная, балкон и маленькая кладовка рядом с детской.
Само собой, собственная комната – это здорово. Там можно играть сколько угодно, туда можно приводить друзей… правда, друзей в школе Люба ещё завести не успела. Так что в гости к ней пока никто не ходил.
* * *
В тот день Люба пришла из школы довольно рано. Мама скоро должна была прийти на обед – а она работала неподалёку – но пока никого из родителей ещё не было дома. Бросив школьный рюкзак в прихожей, Люба разулась и прошла в кухню. Проигнорировав записку на столе («Я задержусь. Разогрей котлеты в микроволновке. Обязательно поешь! Целую, мама», – крупными печатными буквами на тетрадном листе), она налила себе холодного чаю, сгребла пригоршню конфет из вазочки и направилась в гостиную. Включила телевизор, пощёлкала пультом.
Вообще-то лежать на ковре перед телевизором, поглощая конфеты, – это особое удовольствие, но только если делать это вместе с папой. И чтобы мама сидела в кресле с ногами, листая журнал или довязывая кофточку.
Какой-то глупый мультик, новости, футбол… ничего интересного. Со вздохом выключив телевизор, Люба собрала с пола фантики и остатки конфет и направилась в свою комнату.
На окне лежала забытая со вчерашнего вечера книжка. В ней рассказывалось о приключениях маленького дельфинёнка. Люба забралась с ногами на подоконник, принялась перелистывать страницы.
…А здорово было бы хоть раз увидеть дельфинов! И подружиться с одним из них. Плавать вместе в каком-нибудь никому не известном заливе и играть, брызгаясь солёной водой и ныряя. Правда, для этого, скорее всего, сначала надо будет спасти дельфина от какой-нибудь страшной беды…
Люба со вздохом отложила книжку. Она никогда не была на море и даже не умела плавать.
За окном синело бездонное сентябрьское небо. Какие-то девчонки во дворе с визгом прыгали в «классы», незнакомый мальчик выводил что-то на асфальте жёлтым мелом, вечный дворник сметал первые рыжеватые палые листья с тротуара.
Можно сделать уроки, можно порисовать или почитать… А ещё можно выйти на балкон и, перевесившись через перила, считать проезжающие машины и загадывать, которая по счету окажется папиной.
Вместо всего этого Люба улеглась на свою кровать и стала представлять, какие ужасы могут приключиться с мамой по дороге с работы.
Может, например, произойти землетрясение. Или, скажем, она упадёт с лестницы, поднимаясь на восьмой этаж – вдруг лифт не работает? – и сломает ногу. Конечно, кто-нибудь вызовет «скорую», и тогда маму увезут… И она не придёт совсем! Никогда! А Люба так и будет лежать и лежать вот так и не знать даже, что приключилось… А папа может попасть в автомобильную аварию – мама тысячу раз говорила ему, чтобы он ездил поосторожнее, сейчас на дорогах так много аварий… Или не в аварию. Или в пробку.
Папа всё время говорит про пробки на дорогах. Любе когда-то представлялось, что на дорогах лежат такие здоровенные – размером с дом – пробки вроде пробок из-под шампанского, которыми папа так весело стрелял в потолок по праздникам. И из-за них люди не могут проехать домой или на работу. А однажды они всей семьей ехали в кино, и дорога оказалась перекрыта целой вереницей машин, стоявших одна за другой. И папа сказал: «Пробка». Они тогда опоздали в кино, но Любу это взволновало куда меньше, чем открытие, что никакой гигантской пробки из-под шампанского на дороге не было. Машины просто стояли без всяких видимых причин. И почему бы им было просто не поехать всем сразу, оставалось загадкой… Наверняка же бывают на свете такие пробки, которые стоят вечно. Видимо, водители всё не могут договориться между собой, чтобы поехать, наконец, всем вместе, и стоят, стоят, стоят… Могут целый год простоять. И нет им совершенно никакого дела, что Люба Зайченкова весь этот год ждёт папу с работы…
Любе стало так жалко себя, что, наконец, она начала тихонько всхлипывать, уткнувшись в подушку. Конечно, можно было просто позвонить маме… но что ей сказать? «Мама, ты случайно не сломала ногу?» – «Нет, дорогая, мои ноги в полном порядке, я только что их пересчитала…» Представив этот разговор, Люба даже слегка хрюкнула в подушку, но потом разрыдалась пуще прежнего.
Именно поэтому она и не заметила, как прямо из обоев на стене вырос длинный светло-зелёный нос…
Нос немного пошевелился, принюхиваясь. Затем из стены показалась целая голова – с большими ушами с кисточками, как у белки, между которыми помещался огромный криво завязанный бант. (При ближайшем рассмотрении в банте легко угадывался обрезок маминого шейного платка, пропавшего при переезде.) Из-под банта торчала взъерошенная жиденькая чёлка. Обладательница головы поводила ещё немного носом из стороны в сторону и решила вылезти совсем.
Издалека её, пожалуй, можно было бы принять за маленькую девочку – едва ли намного старше самой Любы. Только очень уж странную девочку. Ростом она тоже была примерно с Любу, но казалась намного тоньше любой девочки её возраста. Одета – в желтоватую меховую безрукавку. А вместо юбки на ней были намотаны какие-то разномастные тряпки. Из-под этих импровизированных юбок выглядывал тонкий гибкий хвост.
– Ты больше не будешь есть эти конфеты? – спросила она, деликатно тронув хвостом вздрагивающее от рыданий Любино плечо.
Конечно, прежде всего Люба испугалась. Она сделала – или попыталась сделать – всё, что полагается в таких случаях.
Всякая первоклассница – а уж тем более отличница вроде Любы – твёрдо знает, что, если в запертой квартире, где ты сидишь совсем одна, к тебе вдруг подходит незнакомое зелёное существо с длинным носом, большими ушами, трехпалыми перепончатыми лапами, в лохмотьях и с бантом на голове и заговаривает с тобой по-человечески – следует:
во-первых, отскочить,
во-вторых, завизжать,
и в-третьих – убежать и попросить соседей вызвать милицию.
Люба, конечно, отскочила и приготовилась уже завизжать, но потом сообразила, что дома-то всё равно никого нет, и значит, кричать совершенно бессмысленно. Потом она представила, как станет рассказывать соседке про эту зелёную, и что соседка при этом о ней, Любе, подумает… и совсем передумала делать всё как полагается.
К тому же это же страшно интересно! А вдруг перед ней настоящая инопланетянка? У неё, Любы Зайченковой, будет своя собственная инопланетянка!!! И она никому про неё не расскажет…
– Ты инопланетянка? – спросила она вслух.
– Сама ты инопланетянка, – сварливо ответило зелёное существо. – Я Нюся. Конфеты, говорю, доедать будешь?
В Любе боролись два чувства. С одной стороны – любопытство. С другой – конфет таки было жалко. Это были её любимые шоколадные конфеты с молочной начинкой и целыми орешками.
– Угощайся, – решилась она наконец, внутренне вздохнув.
– Вот это правильно! – обрадовалась Нюся и накинулась на конфеты. – Жадность – это плохо, – сообщила она с набитым ртом.
– А ты кто? – робко обратилась к ней Люба.
– Я ж те говорю – Нюся! За шкафом тут у вас живу.
– За шкафом?! – поразилась Люба. – Я так и знала, что там кто-то есть! Только думала, там страшное чего-то… а ты нестрашная совсем.
– Совсем, – кивнула Нюся, не переставая чавкать.
– А родители мне не верят…
– Родители! – пренебрежительно фыркнула Нюся. – Удивительно бесполезный народец. Они не заметят, даже если великая битва шмыгов и дрыгов разразится прямо у них в спальне.
– Великая битва… кого?
Нюся снова кивнула с важным видом, который, впрочем, несколько портил размазанный вокруг рта шоколад.
– Как-нибудь расскажу… кстати, имей в виду: те ребята, что живут у тебя под кроватью, – вовсе не такие милые, как я. И ещё за шторами… и в кладовке… в общем, стоит быть начеку.
– Они что, опасные? – Люба с недоверием покосилась на шторы.
