Юлия Ивлиева - Приключения колдуньи Вари, или Пенек с ушами

— Ненавижу! Изведу! Прокляну! — шипела разъярённая Клифа.

Высокая худющая ведьма спешила по лесной тропинке, подальше от школы колдовства. Измазанная сажей мантия развевалась за спиной, с длинных чёрных волос стекала вода, глаза горели ненавистью, поля прожжённой шляпы подпрыгивали при каждом шаге, а здоровенная бородавка на носу вздрагивала: — Вот ведь мерзавка!!!

— Да, может, не Варя? Сама ж сказала — споткнулась, — лепетала низенькая толстушка Нина, еле поспевая за подругой.

— Я видела её мерзкие рыжие хвостики и слышала её противненький смех!

— Ты сражаешься с ребёнком.

— О, нет! Она не ребёнок, — Клифа резко остановилась.

Нина налетела на неё, и подруги рухнули наземь.

— Она муха в моем варенье! Она заноза в пальце, она соринка у меня в глазу! Да-да! Размером с бревно!

Ведьма спихнула с себя подружку и стащила с головы сползшую набок шляпу:

— Теперь придётся выкинуть! Моя люби-и-имая!

В её чёрной шевелюре виднелись проплешины.

— А волосы — сбрить! — не удержалась Нина.

— А-а-а! Рыжее чудовище!! Опозорила меня на всю школу!!!

— Да брось ты! Сама же умудрилась с целым тазом Воспламеняемого Раздора на большую перемену притащиться! Сама свалилась! Хорошо хоть потушить успели, чуть школу не подпалила. Где ты только взяла целый таз Раздора? — рассуждала Нина.

— Сама сварила! — рявкнула злюка.

— Это ведь строжайше запрещено! С ума сошла! Тебя лишат волшебной палочки! На месяц, на год! — Глаза у толстушки сделались большие-пребольшие.

— Меня уже лишили волшебной палочки на две недели из-за этой подлой шмыкадявки! — Клифа зашипела и нависла над съёжившейся в комок подругой: — Если ты проболтаешься, я превращу тебя в толстую курицу и сама отнесу на кухню!

— Я тебя не выдам, — пролепетала та, — мы же подруги. Только тебя ведь лишили палочки, потому что ты пыталась стащить из лаборатории Желчь Королевских Пингвинов.

— Но эта рыжая наколдовала дырку у меня в кармане, и пузырёк вывалился прямо к ногам директрисы — взревела Клифа.

— Не только у тебя, у всех карманы прорвало! Какая тогда неразбериха началась!.. — хихикнула толстушка.

— И у неё даже палочку не отобрали!

— Потому что у неё палочки вообще нет! Она просто так колдует. Мыслями, что ли? — Нина пожала плечами и восхищённо добавила: — Талантище!

— Ага! Как же! Знаю я, откуда у неё этот талантище! На шабаше в Волшебный Котёл плюхнулась! Откуда только взялась! Как с неба упала! Почему не погибла, не пойму?! — Клифа не на шутку разбушевалась, грозилась кулаком, топала ногами, истошно орала — Если бы я, нет — лучше ты, хоть один палец в Котёл окунула, то навсегда бы исчезла.

А эта мелюзга — свёрток в ленточках и два глаза — целиком плюхнулась и — живёхонька!

Нина опасливо огляделась по сторонам. За такие разговоры по головке не погладят. И у деревьев бывают уши, но любопытство одержало верх:

— Откуда знаешь?

— Сама видела! — Злость так и клокотала в ведьме, так и горела, аж волосы высохли. — В самый последний миг, когда Котёл уже должен был закипеть, с большого водопада в него упал ребёнок, девчонка. А когда вытащили, главная ведьма её на воспитание взяла. Все присутствующие ведьмы, добровольно, клятву забвения принесли!

— А ты как же помнишь?

— Я улизнула.

— Ну ты даёшь! — Ошеломлённая Нина замерла. Потом зашептала: — Только тише. Пожалуйста, Клифа, тише. Кто-нибудь услышит! А главная ведьма вообще всегда внезапно появляется. Небезопасно говорить такое про её внучку и наследницу!

— Позорище она, а не наследница! Внучка главной ведьмы, а колдовских законов не соблюдает! Магию ни во что не ставит! Нахалка! — Ведьма скорчила презрительную мину.

— Всё равно в это лучше не лезть, — боязливо бубнила Нина. — У неё есть бабушка, учителя в конце концов — они разберутся!

— Разберутся! Ага! — загоготала Клифа. — С сопливой девчонкой справиться не могут! Она у них на голове пляшет, а все восхищаются: «Какая талантливая!» В лицо плюёт, а они утираются и визжат от удовольствия!

— Ты преувеличиваешь… — заметила Нина, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

— Я преувеличиваю? — заорала ведьма так, что уши заложило. — Ты, вообще, на чьей стороне?!

— На твоей! На твоей! — заверила подруга. — Только, если ты хочешь стать главной ведьмой, то надо больше усилий прикладывать. Ну придумать что-то очень важное для всех ведьм и к испытанию как следует подготовиться. И может, не обвинять в своих неудачах маленькую девочку? Ведь тебя в этом году шесть раз палочки лишали! Ты даже заявку на испытание не подала, а без него никак ведь не стать главной ведьмой!

— Без испытаний обойдусь! И без тебя тоже!

— Ну и пожалуйста, — толстушка обиженно поджала губы и зашагала в другую сторону.

Когда Нина скрылась из виду, Клифа свернула с тропинки в чащу леса.

С недавних пор у неё появились тайны даже от единственной подруги. Впрочем, неудивительно: узнай кто о её новом секрете, и лишением волшебной палочки тут не отделаешься.

Ведьма остановилась возле пенька, поросшего мхом, ещё раз убедилась, что никого нет, и пнула его. Пенёк отъехал в сторону. Показалась лестница, ведущая вниз. Два десятка ступенек — и ведьма уперлась носом в дверь, нашарила ручку. Сердце, как и каждый раз в этом месте, зашлось от страха и восторга.

Ясный день в Тёмных горах — большая редкость. Но раз уж лучам удалось пробиться сквозь завесу фиолетовых туч, то солнце пользовалось возможностью и с любопытством разглядывало небольшой каменный дом под раскидистым деревом и прилегающую к нему зелёную лужайку. На крыльцо вышла маленькая рыжеволосая девочка и сладко потянулась. Следом за ней шагнули тапочки и настырно ткнулись носом в розовые пятки. Девочка зевнула и, завернувшись в подлетевшее к ней одеяло, уселась на порог.

— И чего тебе не спится? До ужина-то ещё далеко! — произнёс насмешливый голос сверху.

— Уснёшь тут! — хмыкнула девочка. — Солнце прямо в глаза светит, зайчики солнечные скачут будто ужаленные, пауки топают словно мамонты, птицы распелись, как на концерте!

— Ага! Сейчас ещё бабушка вернётся, и тебе совсем не до сна будет! — язвил голос, спускаясь ниже.

— Это ещё почему? — опасливо поинтересовалась девочка, плотнее кутаясь в одеяло.

Боялась она точно не простуды. Во-первых, на улице было тепло и солнечно, а во-вторых, колдуньи не болеют простудой, вообще не болеют, ну если только чем-нибудь магическим.

А рыжеволосая девочка была колдуньей. Говорят, в будущем — Очень Могущественной Варвариной III, а пока — маленькой лентяйкой и засоней Варей. У которой, при мысли о встрече со строгой бабушкой, по телу побежали противные мурашки.

— Как зачем? В школу тебя отвести. Забыла? — Голос, а точнее кот, которому он принадлежал, спустился вниз.

Кота звали Феликсом. Он был большой, чёрный и, видимо, очень тяжёлый: ветки под ним жалобно скрипели.

— Я вчера там была! И ещё — на прошлой неделе! — Варя сморщила носик.

Кот улёгся рядом с девочкой, положив голову ей на колени (больше там всё равно ничего не помещалось). Довольно заурчал, когда Варя почесала его за ушком.

— Вообще-то, туда каждый день ходят!

Рядом кружились зубная щётка и пара синих ленточек. Девочка отмахивалась от них, как от назойливых мух.

— Ну, учителка вчера так орала… Я решила, что на этом моё обучение закончено!

— Если бы стул под тобой вдруг заскакал, как взбесившийся козёл, и потом носился по всей школе, даже ты, пожалуй, не смолчала бы, — хихикнул кот.

— Я же приклеила её, чтоб она не упала и не ушиблась! — пожала плечиками Варя.

— Заботливая ты наша! — театрально восхитился Феликс.

Варя высунула руку из-под одеяла, и в неё с ветки тут же упало яблоко.

— Кстати, на берёзах яблоки не растут! — заметил кот.

— Не-а, не раштут, — согласилась девочка с набитым ртом, — ошобенно такие вкушные. Сметану будешь?

— Давай!

Рядом с Феликсом шлёпнулась банка со сметаной. Кот возмущённо посмотрел на узкое горлышко, потом на Варю.

— Извини! — Банка превратилась в миску. Некоторое время слышалось только чавканье и урчание. Потом Феликс поинтересовался:

— А вот скажи, кто Курительный Цветок в каждый школьный горшок подсадил? И ещё двенадцать штук — в саду! Учителя и ученицы чуть не задохнулись! Неделю школу проветривали!

— Да когда это было! — отмахнулась маленькая колдунья. — И не двенадцать, а четырнадцать: просто они ещё не все нашли. И за это меня бабуля уже отругала!

— Ага! И стала ты вся такая послушная и сговорчивая, — фыркнул кот.