Юлия Сибилева - Обратная сторона радуги

Ознакомительная версия.

Долго ли коротко шла Тинаина, видит, через речку мостик перекидывается. Перешла на другую сторону, а там лес стоит могучий. Деревья высокие-высокие, кронами под ветром шумят. В подлеске разные звери да птицы перекликиваются. По низу цветы да ягоды теснятся. Дух лесной такой бодрящий, что к Тинаине быстро силы вернулись. Идет она легко по неприметной тропинке, красотой любуется, лесными ароматами полной грудью дышит.

Вдруг перед ней шишка пролетела и упала прямо под ноги, большая и красивая. Подняла ее девочка, пошла дальше. Вдруг — тюк! — новая шишка под ноги падает. Стала она по сторонам оглядываться, слышит, кто-то тоненько смеется-заливается. Подняла глаза повыше — белка высоко на дереве сидит, глазками-бусинками поблескивает. Спрашивает ее белка: «В лесу жизнь играет, а ты невеселая. Что так?»

Да что-то зябко мне, — отвечает Тинаина.

А на тебе душегреечку. Не мешкай, одевай. Да почаще вспоминай присловие: «Кого ты приветишь — те и тебя».

Одела Тинаина душегреечку, будто по ней сшитую, поклонилась дарительнице и дальше пошла.

Вывела ее тропинка в чисто поле. Поле белыми снегами искрится, переливается, под ногами поскрипывает, легким морозцем щечки румянит. Пошла Тинаина прямо через поле и пришла к хрустальному терему. Ворота перед нею сами собой раскрылись. Вошла девочка во двор.

Навстречу к ней старичок седой идет, полушубок простой, а валенки белые да рукавицы узорами расшиты. «Ну, здравствуй, голубушка. Рад тебя видеть, труженица! Давно я к тебе присматриваюсь. Работаешь много, а песни совсем не поешь. Забыла. А голос-то у тебя ясный — грех им не петь. Помнишь, как ты раньше пела? Спой мне песенку, уважь старика. Я тебе за это дам волшебных ягодок, они любую хмарь душевную отгоняют».

Стала Тинаина песни вспоминать, которые с малолетства знала. Вспомнила самую любимую — у нее в груди что-то оттаяло, и она запела. Сначала тихонько, потом все звонче и звонче. А когда песня стихла, старичок улыбнулся певунье светло и положил что-то в подставленные ладошки.

Тут Тинаина и проснулась. Глаза открыла — в горнице светло. Села она на лежаночке, чувствует — в голове ясно, на душе радостно. Глядь, а в кулачке у нее красные ягоды зажаты. По виду будто рябина, только крупнее, по вкусу будто медовые. Тут встала Тинаина, распрощалась с Хозяйкой с благодарностью и быстрым шагом домой пошла.

Идет домой поторапливается, сама на себя удивляется: шаг легкий — будто девичий, улыбка легкая — будто младенческая. Пришла домой, все домочадцы ей навстречу высыпали, радуются, что вернулась. Напрасно она за них волновалась, они со всеми делами без нее управились. «Ах, вы мои молодцы! Ах, вы мои умницы» — обнимает их Тинаина да нахваливает. Они же ей отвечают: «Тебе спасибо, матушка, за то, что ты каждый день столько для нас делаешь. Мы только теперь это поняли!»

Обрадовалась Тинаина, пошла по усадьбе дальше, вспомнила про собак. Дай, думает, в разные миски им еду положу да в разные углы поставлю. Так и сделала. И впрямь, собаки не грызутся, не лаются, едят себе мирно. Тинаина на них порадовалась и говорит: «Спасибо вам, защитники добра нашего, за верную службу». Те хвостами завиляли, заулыбались во все морды.

Пошла Тинаина в дом, цветы проведать. Видит, жарко им. Сделала им тень — те головки подняли. «Спасибо, вам, красавицы, что всегда меня утешаете», — сказала им женщина. Цветы лепесточки расправили, сердцевинками заулыбались.

Вспомнила Тинаина и про скворцов. «Не стану их гонять, — думает, — посмотрю сначала, что они делают». Стала за скворцами наблюдать, а те знай себе жуков да гусениц ищут и склевывают. Вышла она из укрытия и говорит: «Спасибо вам, скворушки, что сад от вредителей спасаете». Те и давай на разные лады песенки петь.

Стала с тех пор семья жить лучше прежнего, потому что у хозяйки на сердце легко, на душе ясно. Было теперь у нее от любого лиха верное средство. Если тень на душу ляжет, выйдет ввечеру Тинаина на крылечко, на закатное солнышко посмотрит, вспомнит Малин-реку и все подарки, в пути полученные, и запоет тихонько песенку. От песни на душе посветлеет. Помолится Тинаина Царице Небесной — на душу покой придет. Станет все хорошо да мирно, чего и вам желаем.

Жили-были три девочки: Юлька-Шпулька, Юлюша-Капризуша и Юля Умница-Разумница. Пошли они раз в лес погулять и заблудились. Стали думать, как из леса выбраться. Юлька-Шпулька говорит: «Да, что тут думать! Давайте гулять. По деревьям лазить. А потом нас спасатели найдут!» Юлюша-Капризуша села под кустом и стала плакать. А Юля Умница-Разумница стала все теории вспоминать, как из леса выбраться.

Две серьезные сидят, а третья бегает да шалит. Ну, и доигралась — укусила ее оса. Юлька-Шпулька разозлилась, захотела ее прихлопнуть, как треснет по дереву, оно и упало, а под ним клад. Только клад какой-то странный. В кладе том было три вещи: перчатки-неумейки, шапка-недоумка и кошелек-простодыр. Только девочки этого не знали, разобрали, что кому понравилось. Умница взяла шапку, Капризуша — перчатки, Шпулька — кошелек, хотя в нем и дырки были.

Капризуша, пока под кустом плакала, с муравьями познакомилась. Помогла с их дороги веточку убрать, а для них-то это бревнище целое! Муравьи ей сказали: «Обойдете большую елку — там поляна с бабочками. Они целыми днями без толку порхают. Может, помогут».

Обошли девочки елку, встретились с бабочками. Те говорят: «Да тут до прогалины всего сто ваших шагов!» Засмеялись и улетели.

Дошли девочки до прогалины, тут шум какой-то услышали. Умница-Разумница говорит: «Ну, всё! Я теперь знаю, где мы. Это трасса шумит, а я карту помню». Пришли они домой — день не кончился, да еще с кладом!

Стали три девочки жить-поживать да своими вещами пользоваться.

Капризуша ручки свои берегла, потому решила всякое рукоделие в перчатках делать. Да только за что ни возьмется — все вкривь да вкось. Хоть плач! Она и плакала, даже рыдала, что ничего не выходит. Так плакала, что устала. И решила Капризуша, утерев слезы, подмечать, где что не так идет. Стала присматриваться, где линия криво ложится, где нитка рвется. Потом перчатки снимет и давай своим рукам подсказывать-нашептывать: «Вы у меня хорошие да умелые! Таких ошибок не делайте, как перчатки очумелые». Постепенно стало у нее одно ремесло лучше другого получаться. Капризуша и коврики вышивает, и керамику лепит, и матрешек расписывает. Красота! И плакать неохота, да и некогда!

Юлька-Шпулька за кошелек взялась — ох, намаялась! Оказалось, в нем деньги без дела лежать не должны. Отдашь легко от чистого сердца да на хорошее дело — глядь! — в кошельке еще денег прибыло. А начнешь копить да скаредничать — они как вода сквозь дырки утекают. Это Шпулька не сразу, но поняла. Для такого открытия пришлось ей научиться замечать, сколько прибыло-убыло и на что потрачено. Ну да она была девочка общительная, ей с таким кладом среди людей хорошо жилось.

Труднее всех Умнице-Разумнице пришлось. Она-то думала, что все на свете знает и других учить может. Шапку-недоумку надела и ну других поучать. И смех, и грех, да ведь ей про это никто не скажет, мол, ерунду городишь. Усмехнутся, отвернутся — и до свидания! А Разумнице-то и невдомек: видит, что все не так идет, а что сама поглупела, не догадывается. Хорошо хоть она в шапке не круглые сутки ходила. Постепенно стала замечать, что сама глупости говорила, научилась над собой посмеиваться. Потом и вовсе оказалось, что по наитию порой лучше действовать — не успеваешь до ерунды додуматься. Перестали люди ее речей да судов бояться, друзей у нее больше стало.

Через год где-то встретилась трем девочкам одна старушка. Она-то им про названия вещей и сказала да еще добавила: «Вас они выучили — другим отдайте». Положили сестры клад в лодку да по реке отправили.

Может, тот клад к вам теперь плывет?

За морем-океаном, за островом Буяном, в том краю, где сходятся четыре стороны света, стоит — не качается, стоит — не кончается, Небесная лестница. Ступени у нее хрустальные, перильца золотые. Это для тех, кто видит, а для тех, кто не видит, в том месте только небо прозрачное да лучи солнечные покажутся. И ведет та лестница в чертог Небесной Пряхи-Вышивальщицы. Стены у него белые, окошки самоцветные, маковки золотые, стяги пурпурные. Ходит там Пряха по саду прекрасному, ищет себе для вышивания нити чудесные.

Люди на земле иногда про нить судьбы вспоминают, а того не знают, что каждая судьба изначально в том небесном саду своим светом светится. Иные клубочками по ветвям повисли, иные пасмочками по лугам легли, а третьи нитями в прозрачных ручьях играют.

Вот идет Небесная Пряха с девушками по саду да присматривает пряжу для своей работы. «Задумала я, — говорит, — новое расшить. Будет у меня два цвета главных: синий, небесный — для каймы, золотой, солнечный — для фона. По кайме разноцветные узоры лягут, жемчугом да бисером украсятся. Для каймы все нашла, а мне еще надо по полю надпись мудрую пустить. Для нее-то у меня нити и нет. Пойдемте, красавицы, в саду ее поищем». Ходят девицы по саду, клубочки разноцветные будто яблоки в корзины собирают. Вдруг увидели они диво дивное: маленький клубочек с деревца остролистного сорвался, блеснул на лету и в ладонь огромного лопуха скатился. На месте ему не лежится, знай себе с боку на бок перекатывается, разноцветными боками играет.

Ознакомительная версия.