А море всё не кончается. Не видно берегов. Вдруг смотрит соловей: корабль плывёт, — присел на мачту передохнуть.
День и ночь плыл корабль. Наконец увидел соловей край земли.
Там нашёл он своих птенцов… Подросли, конечно, за это время, но главное — живы! Живы! Это были его птенцы! Все трое! Он их сразу узнал!
— Господи! — сжалось сердце у соловья. — Пёрышки у них есть, а крыльев… нету!
— Это папа! — пискнул старший птенец. — Точно!
И птенцы прильнули к певцу. Гнездо их — старая шляпа — давно уже не грело, всё продырявилось за это время.
— Как же вы жили? — спросил отец.
— Мы слышали, что ты летишь сзади! — сказал младший птенец. — Твоё сердце стучало нам: тук-тук! тук-тук!
— Это был поезд, — погладил его старший птенец.
— Не-ет, это было сердце отца.
И отец рассказал, с каким трудом он долетел до них и как вырастали у него новые крылья.
— Неужели это были наши крылья? — спрашивал младший.
И только тут понял певец, что летел он на крыльях своих птенцов.
— Ну что же, дети, если не можете летать — идём пешком. Дома нас ждут верные друзья: крошка Теодор и его соседи. Только на родине у птиц вырастают новые крылья!
И они пошли домой пешком: впереди — певец, за ним — птенцы. Шли сначала по берегу моря, потом искали дорогу по звёздам.
Когда-нибудь они обязательно дойдут до дома. А пока все крошки — жители Панталонии — вечером перед сном обязательно бросают на дорогу два или три зёрнышка. Кто знает, может, как раз в эту ночь пройдёт мимо их ворот певец со своими птенцами.
Крошка-всадник оглянулся и только сейчас заметил, что следом за ним идёт мальчик.
— Эй, кого ищешь? — крикнул всадник.
— Фэт-Фрумоса. [2]
Крошка-всадник хотел уж пошутить: что, мол, он и есть Фэт-Фрумос, — но решил, что мальчик ему всё равно не поверит, — очень уж большое у него пузо.
— Тпррр! — сказал он лошади и потянул за уздечку. — Держись за хвост моего гнедого, а то пешком не доберёшься.
— Гнедого надо вначале подковать.
Всадник удивился: откуда малыш знает, что он едет к кузнецу?
Шёл снег. И всадник был белый, и малыш белый, и даже гнедой весь белый. Так втроём, очень белые, они и вошли во двор кузнеца. Кузнец услышал собачий лай и вышел во двор.
— Надо гнедого подковать, — сказал всадник. — Подкова слетела вот с этой ноги.
— И с этой задней, — добавил мальчик.
— Да ты что, смеёшься, что ли, надо мной? — рассердился всадник.
— А вы у гнедого спросите. Он лучше знает.
Это было уж слишком. Всадник спрыгнул с лошади и схватил мальчонку за ухо. Он легко нашёл его под шапкой. Но тут мальчик вытащил из-за пазухи подкову и сказал:
— Если это не ваша подкова, можете и меня подковать.
Крошка-всадник невольно разинул рот: подкова была та самая.
«Ну и малыш, — подумал он, — идёт за лошадью, да ещё с холодной подковой за пазухой».
Кузнец занялся своим делом — быстро подковал гнедого.
— Ты что, и вправду ищешь Фэт-Фрумоса?
— Да.
— А как тебя зовут?
— Виорел.
— Верхом ездил когда-нибудь?
— Когда лошадь моего отца была жеребёнком, — ответил малыш и отвёл глаза. Ему неловко было признаться, что у отца не было лошади.
— Ну, если ездил на маленькой лошади — садись теперь и на большую, — засмеялся всадник, подхватил мальчонку и посадил его прямо на спину гнедому. Огромной была эта спина, а Виорел был один-одинёшенек на этой большой лошади.
— Бери уздечку.
— Я не боюсь, — сказал Виорел и бросил уздечку на спину лошади.
— Ну-ну. Этот гнедой знает дорогу к Фэт-Фрумосу, — засмеялся всадник и ударил лошадь кнутом.
Гнедой рванулся с места — и сразу в галоп. Мальчик ухватился руками за гриву, но удержаться не смог — полетел на землю.
Гнедой помчался по двору. Виорел — за ним. А кузнец и крошка-всадник смотрели, удастся малышу усмирить гнедого или нет.
Гнедой влетел в соседний двор — и прямо к стогу сена. Ухватил клок сена, и, видно, оно ему понравилось: он стал тереться боком об этот стог. Стог закачался, и мальчик схватил вилы, пытаясь его подпереть.
— Чей это мальчишка? — спросил кузнец.
— Понятия не имею. Встретил вот на дороге.
— Смелый малый. Давай-ка ему поможем. — И кузнец перепрыгнул через забор.
Они укрепили, удержали стог шестами и снова посадили Виорела на коня. Тут уж он взял в руки уздечку.
— А кнут? — спросил крошка-всадник.
— Я лошадей не бью.
Гнедой пошёл потихоньку, потом разогнался и на этот раз сбросил Виорела уже далеко на дороге.
Виорел хромал, но снова побежал за лошадью.
— Ну ладно, хватит на сегодня! — сказал хозяин коня.
Он поймал гнедого, сел верхом, а мальчика взял на руки. Посадил его на лошадь перед собой.
Уже в сумерках, когда люди сидели у печек и только снежинки летали в темноте на улице, Виорел вернулся домой.
— Разувайся, малыш, — ласково говорила мать. — Мамалыга варится так давно, что скоро треснет палка-мешалка. Почему ты хромаешь?
— Ладно, не страшно, — сказал отец. — Так растут мужчины.
— Кто ж его пожалеет, если не я, — сказала мать. — Он же у нас единственный.
— Ну нет, — сказал Виорел. — У меня есть старший брат, Фэт-Фрумос.
Когда они сели ужинать, Виорел поставил на стол ещё одну миску. Для Фэт-Фрумоса. Он так делал всегда.
— А может, нам младшего брата поискать? — предложила мать.
— Нет уж. Я найду Фэт-Фрумоса.
Однажды летом Виорел оказался у реки. Там крошка-рыбак из королевства Суббота возился с лодкой.
— Фэт-Фрумоса ищешь? — спросил рыбак.
— Ага.
— Тогда садись в лодку. Фэт-Фрумос за рекой живёт. Видишь дым на том берегу?
— Плывём скорее!
Они прыгнули в лодку, и течение сразу вынесло их на середину реки. Волны бурлили и пенились вокруг.
— Ты плавать-то умеешь? — спросил рыбак.
— Немного.
— Немного — это мало! — сказал рыбак.
И тут особенно злая волна ударила в борт лодки и она перевернулась. А может быть, так рыбак задумал?
— Держись за меня! — крикнул рыбак.
Виорел пытался ухватиться за него то одной рукой, то другой, но течение подхватило их, завертело, закружило.
— Я здесь! — слышал он иногда голос рыбака.
«Спасите!» — хотел уже было крикнуть малыш, но вдруг вспомнил о Фэт-Фрумосе. Нет уж, лучше пойти на дно, а то услышит его с другого берега Фэт-Фрумос.
Кое-как добрались они до берега, сняли мокрую одежду, стали выжимать.
— Ну, пойдём теперь к Фэт-Фрумосу, — сказал мальчик.
Рыбак засмеялся.
— А я тебя обманул. Фэт-Фрумос-то живёт на том берегу.
— Обманул? А зачем?
— Тот, кто хочет найти Фэт-Фрумоса, должен хорошо плавать.
— Ну и шутник ты, дядя. Ладно, плывём обратно.
На обратном пути река показалась уже не такой широкой, и они быстро переплыли на другой берег.
— Прямо не знаю, чем мне теперь накормить старуху. Рыбы-то я не поймал. Ещё и лодку со дна доставать!
— Пойдём к нам, мама тебе чего-нибудь даст, она добрая. А захочешь — поешь из миски Фэт-Фрумоса и посидишь на его стуле.
Рыбаку стало, конечно, очень интересно, и он пошёл в гости к Виорелу. И так уж получилось, что в тот вечер ложка Фэт-Фрумоса работала вовсю.
А время не стояло на месте. Скоро Виорел из королевства Понедельник перебрался в королевство Вторник. Он вырос. Даже мать перерос. И плавал теперь так быстро, что ловил руками форель. А как скакал по полям и лесам верхом на самых быстрых лошадях! С ветки дерева он мог спрыгнуть на коня, который мчался галопом.
А сердце у него было доброе. Про таких людей говорят, что они и муравья не обидят. И вправду, увидев муравья, Виорел всегда здоровался.
— Видно, у тебя много детей, — говорил он муравью. — Ты столько бегаешь! Я у мамы один, и то ей нет покоя.
Муравей слушал его и качал одобрительно головой.
Однажды пришло в их страну великое горе. В этот день после обеда небо на севере почернело и загремела гром-колесница Ильи Пророка. Разбушевались огненные кони, мечутся то на восток, то на запад. Под куполом неба метались облака, как мечутся взъерошенные овцы в загоне, куда залез голодный волк. И начался великий дождь.
Какой-то карапуз вышел на порог и запел песню дождя:
Солнце — красный петушок,
Где ты прячешь гребешок?
А тучи-наседки
Повисли на ветке.
Тучи крыльями трясут,
Тучи яйца несут.
Дождевые яйца
О землю разбиваются,
Смешные, водяные
Цыплята разбегаются —
Смотри, смотри,
В клювах — пузыри! [3]
Снова ударил гром. Заплясали огненные кони, и Виорел увидел, что весь их двор залит водой.
