— А… потом?
— Ты о чём?
— Когда Кенга обнаружит разницу?
— Вот тогда мы и скажем ей: «Ага!»
— Все трое?
— Да.
— Ой!
— А чего ты так разволновался, Хрюка?
— И то правда, раз мы втроём скажем «Ага!», то волноваться не о чём. Я ничего не имею против. Чего бы мне не хотелось, так это говорить «Ага!» в одиночку. Прозвучит как-то не очень. Между прочим, ты уверен, что ничего не перепутал, когда говорил про зимние месяцы?
— Зимние месяцы?
— Да, насчёт того, что кенги свирепые только зимой.
— А, ты об этом. Всё так, гарантирую. А ты, Пух? Ты понял, что должен сделать?
— Нет, — ответил медвежонок Пух. — Ещё нет, — и тут же добавил. — Так что я должен сделать?
— Ты должен увлечь Кенгу разговором, чтобы она забыла про всё на свете и ничего не замечала.
— Ага! И о чём же мне с ней говорить?
— О чём хочешь.
— Прочитать ей стишок или что-то в этом роде?
— Именно! — воскликнул Кролик. — Великолепно. А теперь, за дело!
И они отправились на поиски Кенги.
Кенга и Ру коротали вторую половину дня на холме в песчаной части Леса. Крошка Ру отрабатывал на песочке очень короткие прыжки. Падал в мышиные норки, вылезал из них, а Кенга суетилась над ним и приговаривала: «Ещё один прыжочек, дорогой, и нам пора домой». Вот тут на холме и объявился никто иной, как Пух.
— Добрый день, Кенга.
— Добрый день, Пух.
— Посмотри, как я прыгаю, — пропищал Ру и тут же угодил в очередную мышиную норку.
— Привет, Ру, крошка ты наш!
— Мы как раз собираемся домой, — поделилась с Пухом своими планами Кенга. — Добрый день, Кролик. Добрый день, Хрюка.
Кролик и Хрюка, которые появились с другой стороны холма, хором ответили: «Добрый день» и «Привет, Ру», — после чего Ру попросил их посмотреть, как он прыгает. И они стояли и смотрели.
Смотрела и Кенга…
— Слушай, Кенга, — начал Пух после того, как Кролик дважды ему подмигнул. — Я не знаю, интересуешься ты поэзией или нет…
— Скорее нет, чем да, — ответила Кенга.
— Жаль, — выдохнул Пух.
— Ру, дорогой, ещё один прыжочек, и нам пора домой.
Последовала короткая пауза, во время которой Ру успел провалиться ещё в одну мышиную норку.
— Продолжай, — громко прошептал Кролик, прикрыв рот лапкой.
— Так вот, возвращаясь к поэзии, — продолжил Пух. — По дороге сюда я сочинил стихи. Звучат они так… э… сейчас вспомню…
— Потрясающе! — воскликнула Кенга. — А теперь, Ру, дорогой…
— Тебе понравятся эти стихи! — пришёл на помощь Кролик.
— Ты будешь от них просто в восторге, — поддакнул Хрюка.
— Только слушать ты должна очень внимательно, — предупредил Кролик.
— Чтобы ничего не пропустить, — пискнул Хрюка.
— Да, конечно, — но Кенга по-прежнему не спускала глаз с Крошки Ру.
— Так где же эти стихи, Пух? — спросил Кролик.
Пух откашлялся и начал декламировать.
СТИХИ, СОЧИНЁННЫЕ МИШКОЙ С ОЧЕНЬ СЛАБЕНЬКИМ УМИШКОМ
В понедельник солнце светит,
И никак я не пойму,
Что с того и кто ответит
Как, зачем и почему?
Вторник — снег и сильный ветер,
В толк я не возьму никак:
Отчего это на свете
Всё устроено вот так?
В среду небо голубое,
Делать нечего совсем…
Что ж творится? Что такое?
Ну а главное, зачем?
А в четверг мороз сильнее,
Иней и ледок хрустит,
И становится яснее
Суть вещей и внешний вид.
В пятницу…
— Очень мило, не правда ли? — оборвала его Кенга, так и не узнав, что произошло в пятницу. — Ещё один прыжочек, Ру, дорогой, и нам пора домой.
Кролик энергично закивал Пуху, показывая, что надо усилить напор.
— Так вот, к слову о поэзии, — Пух не дал паузе затянуться, — ты обратила внимание вон на то дерево?
— Какое? — спросила Кенга. — А теперь, Ру…
— Вон на то, — Пух указал за спину Кенги.
— Нет. Прыгай, Ру, дорогой, и мы идём домой.
— Ты должна посмотреть на то дерево, — вмешался Кролик. — Давай я подниму тебя, Ру, чтобы и ты тоже посмотрел, — он поднял Ру передними лапками.
— Я вижу птицу, которая сидит на нём, — Пух указал лапой, куда надо смотреть. — Или это рыба?
— Отсюда ты можешь разглядеть птицу, которая сидит на дереве, — согласился Кролик. — Если это не рыба.
— Это не рыба, это птица, — уверенно заявил Хрюка.
— Значит, птица, — согласился Кролик.
— Скворец это или дрозд? — спросил Пух.
— В этом и заключается главный вопрос, — развил тему Кролик. — Дрозд это или скворец?
И тут Кенга повернула голову, чтобы взглянуть на дерево. В то же мгновение Кролик крикнул: «Ру, на место!» — и Хрюка запрыгнул в сумку-карман Кенги. А Кролик, зажав Крошку Ру в передних лапках, стремглав бросился прочь.
— А где же Кролик? — полюбопытствовала Кенга, отвернувшись от дерева, на котором сидел то ли скворец, то ли дрозд. — С тобой всё в порядке, дорогой Ру?
Хрюка что-то пропищал в ответ, не вылезая из кармана.
— Кролику пришлось уйти, — ответил Пух. — Как я понимаю, он вдруг вспомнил, что ему срочно куда-то надо.
— А Хрюка?
— Наверное, Хрюка тоже о чём-то таком подумал. Одновременно с Кроликом. Внезапно.
— Что ж, нам пора домой. До свидания, Пух, — и в три прыжка Кенга исчезла из виду.
Пух проводил её взглядом.
«Хотел бы я прыгать, как Кенга, — подумал он, — Некоторые могут, а некоторые — нет. Так уж повелось».
Хрюка же в это самое время очень сожалел о том, что Кенга может прыгать. Частенько, нагулявшись в Лесу и возвращаясь домой, Хрюка мечтал, как бы хорошо стать птичкой. Но вот теперь, когда его швыряло из стороны в сторону на дне кармана-сумки Кенги, в голову приходили совсем другие мысли: «Если это называется полётом, то мне такие радости ни к чему».
Отрываясь от дна и взлетая вверх, он кричал: «О-о-о-о-х!» Приземляясь на дно кармана: «Ух». Так что его охи и ухи доносились из кармана Кенги всё время, пока она не добралась до дома.
Разумеется, Кенга поняла, что произошло, как только заглянула в карман. Поначалу очень испугалась, но тут же решила, что причин для большого страха нет. Она твёрдо знала, что Кристофер Робин не допустит, чтобы Крошке Ру причинили вред. Вот она и сказала себе: «Раз они решили подшутить надо мной, подшучу-ка и я над ними».
— А теперь, Ру, дорогой, — проворковала Кенга, доставая Хрюку из кармана, — нам пора спать.
— Ага! — ничего другого после этого Ужасного Путешествия вымолвить он не мог. Но своё «Ага!» он не сумел произнести с нужной интонацией, поэтому Кенга, похоже, ничего не поняла.
— Сначала искупаемся, — продолжала ворковать Кенга.
— Ага! — повторил Хрюка и озабоченно огляделся в поисках остальных. Но никого не увидел. Кролик в этот момент играл в своём домике с Крошкой Ру, и Крошка Ру с каждой минутой нравился ему всё больше и больше, А Винни-Пух, решивший стать Кенгой, остался на песчаной площадке на вершине холма и тренировался в прыжках.
— Я, конечно, не знаю, как это тебе понравится, — несколько неуверенно начала Кенга, — но почему бы этим вечером тебе не помыться? Холодной водой? Ру, дорогой, ты не возражаешь?
Хрюка вообще не любил мыться, и от слов Кенги по его тельцу пробежала дрожь. Он собрал всю свою храбрость в кулак и ответил:
— Кенга, я чувствую, что настала пора для откровенного разговора.
— Смешной маленький Ру, — Кенга налила в таз холодной воды.
— Я не Ру! — выкрикнул Хрюка, — Я — Хрюка.
— Да, дорогой, да, — ласково ответила Кенга. — Так здорово подражать голосу Хрюки! До чего же способный малыш, — Кенга достала из буфета большой жёлтый кусок мыла. — Интересно, чем он ещё меня удивит?
— Ты что, ослепла? — возмутился Хрюка. — Глаз у тебя, что ли, нет? Посмотри на меня!
— Я и смотрю, Ру, дорогой, — строго ответила Кенга. — И ты помнишь, что я сказала тебе вчера насчёт гримас. Если будешь продолжать гримасничать, как Хрюка, то с возрастом станешь похожим на Хрюку. Вот тогда ты об этом горько пожалеешь. А теперь, марш мыться, и не заставляй меня сто раз повторять одно и то же.
Не успел Хрюка и глазом моргнуть, как очутился в тазу, а Кенга уже тёрла его большой намыленной мочалкой.
— Ой! — взвизгнул Хрюка. — Отпусти меня! Я — Хрюка!
— Не открывай рот, дорогой, а не то в него попадёт мыло, — предупредила его Кенга. — Ну вот! Что я тебе говорила!
— Ты… ты… ты специально это делаешь, — пробормотал Хрюка, выплёвывая изо рта мыльную пену с пузырями, но, так уж получилось, Кенга вновь прошлась по его рту намыленной мочалкой.
— Всё в порядке, дорогой, ничего не говори, — Кенга вытащила Хрюку из таза и начала вытирать полотенцем. — Сейчас примем лекарство, и в постель.
