— По-вашему, я похож на шпиона?
— Теперь-то видно, что нисколечко не похож, — примирительно сказала Ника. — Но на высоте трудно разглядеть…
— Зачем ты так длинь-длинно с ней разговариваешь?
Прогони ее, — посоветовал Тилька.
— А ты помолчи, сосулька, — насупленно отозвалась Ника.
От оскорбления Тилька чуть не свалился с дужки очков.
— Я?! Сосулька?! А ты… кроко-длинь-дилиха безобразная!..
— Сперва разбила маленького, а потом еще обзывает! — сказал Владик. — Чего ты за нами увязалась? Иди к своим рогаточникам…
— Ну и пожалуйста… А я хотела с тобой пойти, чтобы сказать твоим родителям, что зонтик сломала я, а ты не виноват.
— Очень благородно, — ехидно отозвался Владик. — Только родители приходят вечером. Ты что, ждать их собираешься? Шагай-ка ты домой.
Они в это время уже спустились по ракушечному трапу на широкую улицу Трех Адмиралов. Здесь была троллейбусная линия. Не глядя больше на Нику, Владик подошел к остановке и прыгнул в троллейбус номер два. Надо было забрать в сквере сумку и отправляться домой.
Владик совсем забыл, что день субботний и мама не на работе. Она встретила Владика на пороге и неласково сказала:
— Явился наконец… Будешь сразу во всем признаваться или станешь сперва городить небылицы?
— Буду признаваться, — вздохнул Владик.
— Давай-давай…
— Зонтик сломался.
— Миленькое дело! Я же говорила! А ты что? «Ах, он крепкий, ах, я осторожный!..» Ладно, зонтик — это раз! А дальше?
— Что? — робко спросил Владик.
— Ах, «что»? Может быть, ты хочешь рассказать что сидел сегодня на уроках и даже получил кучу пятерок? Прогульщик несчастный! Из школы прибегают одноклассники: «Почему вашего Владика нет на занятиях?» А я откуда знаю почему? Я схожу с ума, товарищи тоже переживают…
— Товарищи! — сказал Владик. — Наверняка Витька Руконогов, этот ябеда и предатель.
— Не смей так про него говорить! Он замечательный мальчик!
— Ну конечно! Он замечательный, а я…
— Где ты был?!
— Я нечаянно… Меня унесло. Ветер такой могучий, а зонтик такой… как парус, меня как дернет, как понесет, а там колючки, и я вверх, по воздуху…
Мама села на стул, задумчиво взялась за подбородок и стала смотреть на Владика очень внимательно. На лице ее читалось, как буквы на бумаге: «Ну-ну, давай. Послушаем, что еще сочинишь…»
— Вот ты не веришь, а я правда по воздуху. А там яхта, ее на камни несло, надо было протянуть канат, а лететь, кроме меня, некому, а она бы разбилась… Ну, ты не веришь, а я не могу, когда ты не веришь! А если поверишь, то испугаешься и опять меня наругаешь, ты скажи сперва, что ругаться не будешь, и я расскажу, чтобы ты поверила, а то…
Мама встала и деловито потрогала Владькин лоб.
— Конечно. Бегаешь по такой погоде раздетый, а потом грипп или ангина. Голова болит?
Владик ухватился за спасительную ниточку.
— Не болит, — сказал он слабым голосом. — Только гудит немного. И какая-то слабость…
— Я так и знала! Немедленно в постель!
Владик послушно побрел в комнатку, где стояла его кровать. Начал расстегивать рубашку. Тилька, который опять сидел в кармане, шевельнулся: «Не забудь про меня».
— Мамочка, принеси, пожалуйста, стакан воды, — попросил Владик. — Что-то немножко в горле пересохло.
Мама торопливо принесла воду. Владик отхлебнул и поставил стакана на столик с учебниками. Глаза у мамы были испуганные, но она сказала:
— Раздевайся и ложись, но имей в виду, что разговор наш не закончен.
— Ладно, — покорно согласился Владик. Мама вышла, а он высадил Тильку в стакан. Стеклянный барабанщик будто растворился в воде, — если не приглядеться, то и не заметишь.
Владик заполз под одеяло.
Ему было немножко не по себе. Не очень-то честное дело притворяться больным, чтобы спастись от неприятностей. Будто дезертир какой-то. Мама, конечно, переволновалась, когда подлый Витька Руконогов прибежал и наябедничал про его прогул. А сейчас опять волнуется из-за его фальшивой болезни. Пускай уж лучше отругает сразу…
Но тут Владик почувствовал, будто он и в самом деле больной. Усталый и разбитый. Снова заболели ушибленные на палубе ноги, загудели плечи, застонали жилки в руках. Мягко закружилась голова. А в закрытых глазах поплыли клочковатые облака, волны, скалистый берег, желтые цветы сурепки. Владика куда-то плавно понесло. Будто он снова полетел. «Ну и ладно», — подумал Владик и приготовился сладко задремать. Но в это время затренькал звонок. Это пришла к маме соседка Игнатия Львовна — грузная медовоголосая дама.
Игнатия Львовна только что вернулась с заседания Тайного Клуба Веревочниц (сокращенно ТКВ).
Про этот клуб знают немногие. Для посторонних он называется «Кружок макраме». Женщины там плетут из веревок и шпагатов разные узорчатые изделия. Но это для отвода глаз. А на самом деле в этом клубе они учатся плести интриги и разрабатывают планы, как опутать бельевыми веревками все детские площадки. Чтобы мальчишки и девчонки не бегали и не прыгали там, не гоняли мячи и не мешали своим шумом почтенным людям.
На волейбольной площадке в своем дворе Игнатия Львовна вывешивала веревки много раз, но эти отвратительные дети поднимали такой крик, что приходилось в буквальном смысле сматываться. Теперь в клубе пытались изобрести невидимую веревку, которая будет цеплять ребят скрытно. Однако дело шло туго, и все члены клуба получили задание продолжить тайные опыты дома.
— Здравствуйте, моя милая, — пропела Игнатия Львовна маме Владика. — Нет ли у вас, голубушка, моточка бельевого шнура? Нам в кружке поручили сплести очень хитрые узоры, а у меня кончилась вся веревка. В понедельник я куплю и верну вам.
Шнур у мамы был, и она с удовольствием дала моток Игнатии Львовне. Мама считала соседку доброй и солидной женщиной, любила с ней беседовать. Сейчас она пожаловалась на Владика. Подумать только, не пошел в школу, где-то гулял полдня под дождем и ветром, потом начал сочинять всякую чушь и теперь лежит с простудой.
Соседка сдержанно охала и кивала.
— А что я могу сделать? — сказала мама. — Тут нужна сильная мужская воля, но отцу всегда некогда, он с утра до вечера на репетициях и смотрах.
Это была правда. Папа служил первым трубачом в оркестре, а оркестр-то не простой. Морской и показательный. И папа — не просто музыкант, а человек военный, с погонами главного корабельного старшины. А у военного оркестра полно работы: то приезжает комиссия адмиралов, то надо готовиться к параду, то ехать на гастроли…
— А когда приходит с работы, вместо того чтобы побеседовать об отметках и дисциплине, начинает с сыном дурачиться и барахтаться на ковре. Будто два четвероклассника!
— Да, это очень печально, — посочувствовала Игнатия Львовна и посоветовала маме почитать в журнале «Семейное здоровье» статью профессора Чайнозаварского.
Статья называлась «Народная медицина и народная педагогика». Профессор писал, что в наше время многие врачи стали вновь прибегать к старинным способам лечения: к разным травам, снадобьям и припаркам, которыми исцеляли больных в народе много сотен лет назад. Почему бы и в педагогике не вспомнить старые способы? Много веков подряд самым надежным средством воспитания был березовый прут. А сейчас этот метод незаслуженно забыт…
— Правда, у нас на юге березы — редкость, — вздохнула Игнатия Львовна. — Но при желании можно подобрать другую древесину.
С этими словами Игнатия Львовна попрощалась.
— Сама ты древесина. Бестолочь непрозрачная, — отчетливо сказал ей вслед Владик.
Мама влетела в комнату.
— Ты сошел с ума!
— А чего она…
— Я скажу отцу, чтобы поговорил с тобой как следует.
Пусть только придет.
— Ну и придет… Я ему все объясню. Он все до конца выслушает, он терпеливый.
— Слишком терпеливый, ни разу не взялся за тебя… Боюсь, что мне самой придется поступить, как советует профессор…
— Я болею, — быстро сказал Владик.
— Ничего, я подожду. Имей в виду, сегодняшние фокусы я тебе не прощу.
— Простишь, простишь, — сказал Владик.
— Это еще почему?
— Ты сама говорила, что все мне простишь, кроме музыкальной школы. А теперь ведь не музыкальная…
— Болтун несчастный, — сказала мама и ушла из комнаты, чтобы нечаянно не засмеяться.
А Владик уснул. Он спал до самого вечера, потом поужинал, потом снова улегся. Он не слышал, как вернулся папа и о чем они с мамой говорили. Ему снилось, что они вдвоем с Никой летят на зонтиках, а внизу бегут рыжий Костя и белобрысый Матвейка. И кричат:
Ветер с зюйд-веста,
Жених и невеста!
Летят без оглядки,
Сшибем из рогатки!
Это был, конечно, глупый сон, следовало бы проснуться, но Владик не сумел.
