Ознакомительная версия.
Мимо всех этих попрошаек и стыдливых нищих то и дело проезжали барские кареты, в которых сидели или Лиса, или Сорока-воровка, или какая-нибудь хищная птица.
– А где находится Волшебное Поле? – спросил Пиноккио.
– В нескольких шагах отсюда.
Они миновали город и остановились на пустынном поле возле городских стен. Поле, в общем, ничем не отличалось от всех других полей.
– Мы пришли, – сказала Лиса. – Теперь нагнись, выкопай руками маленькую ямку и положи туда свои золотые монеты.
Пиноккио сделал, как ему велели: он вырыл ямку, положил туда свои четыре монеты и прикрыл ямку горстью земли.
– А теперь, – продолжала Лиса, – ступай к канаве, зачерпни ведро воды и полей засеянную землю.
Пиноккио пошёл к канаве, за неимением ведра снял ботинок, зачерпнул воды и вылил её на то место, где закопал монеты. Потом спросил:
– Что мне ещё нужно делать?
– Ничего, – ответила Лиса, – можешь отправляться. Через двадцать минут вернись сюда. Ты тут найдёшь деревце с монетами.
Бедный Деревянный Человечек был сам не свой от радости, тысячу раз благодарил Лису и Кота и пообещал, что преподнесёт им замечательный подарок.
– Нам не нужны подарки, – возразили оба злодея. – Довольно с нас того, что мы тебя научили, каким путём разбогатеть без труда, и это нас глубоко радует.
Затем они попрощались с Пиноккио, пожелали ему богатого урожая и пошли своей дорогой.
19. ПИНОККИО ЛИШАЕТСЯ СВОИХ ЗОЛОТЫХ МОНЕТ И В НАКАЗАНИЕ ПОЛУЧАЕТ ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА ТЮРЬМЫ
Вернувшись в город, Деревянный Человечек стал считать минуты, одну за другой, и, наконец решив, что время приспело, отправился опять к Волшебному Полю.
Он очень торопился, и сердце его громко стучало: тик-так, тик-так, как стенные часы, которые сильно спешат. Он думал:
«А если я найду на ветках дерева не тысячу, а две тысячи монет? А если я найду не две тысячи, а пять тысяч? А если я найду не пять тысяч, а сто тысяч? Ах, каким великолепным синьором я стану тогда! Я смогу тогда обзавестись прекрасным палаццо, конюшней с тысячью деревянных лошадок, погребком с жёлтым и красным ликёром и библиотекой, в которой на полках будут стоять только засахаренные фрукты, торты, пряники, миндальные пироги и сливочные вафли».
В таких сладостных мечтаниях прошёл весь путь. Наконец Пиноккио приблизился к полю и остановился, чтобы поглядеть, где оно, это дерево, ветки которого увешаны монетами, но он ничего не обнаружил. Он приблизился ещё на сто шагов. Ничего. Он вступил на поле и наконец очутился возле той ямки, куда закопал свои цехины. Ничего. Тогда он задумался, позабыл приличные манеры, о которых пишут в книгах, вынул руку из кармана и крепко почесал затылок.
В это мгновение до его ушей донёсся громкий смех, и, обернувшись, он увидел большого попугая, который чистил свои жидкие перья.
– Почему ты смеёшься? – сердито спросил Пиноккио.
– Я смеюсь потому, что, когда я чистил свои перья, я щекотнул себя под крылом.
Деревянный Человечек ничего не ответил на это, пошёл к канаве, набрал ботинок воды и вылил её на землю в том месте, где были закопаны золотые монеты.
Тут он опять услышал среди безмолвия полей смех, притом ещё более вызывающий, чем раньше.
– Нельзя ли наконец узнать, – рассвирепел Пиноккио, – что означает твой бесстыдный попугайский смех?
– Я смеюсь над дураками, которые верят во всякую чушь и даются в обман пройдохам.
– Не намекаешь ли ты на меня?
– Да, на тебя, бедный Пиноккио. Ты до того непроходимо глуп, что веришь, будто деньги можно сеять, как бобы или тыквы, а потом собирать урожай. Я тоже когда-то верил в нечто подобное и теперь раскаиваюсь в этом. Теперь я убедился, к сожалению слишком поздно, что для честного заработка нужно трудиться собственными руками и думать собственной головой.
– Я не понимаю, о чём ты толкуешь, – сказал Деревянный Человечек.
Однако его уже начало трясти от страха.
– Ну что ж, тогда я скажу яснее, – продолжал попугай. – Когда ты был в городе. Лиса и Кот вернулись сюда, на поле, выкопали золотые монеты и унеслись с быстротой ветра. Разве их теперь догонишь? Ищи-свищи.
Пиноккио слушал с открытым ртом и, все ещё не в силах поверить словам попугая, стал ногтями раскапывать землю, которую только что поливал. Он рыл и рыл и наконец вырыл такую глубокую яму, что в ней мог бы поместиться целиком большой стог сена. Но от золотых монет не осталось и следа.
Тогда его охватило отчаяние, он побежал обратно в город и, не медля ни минуты, отправился в суд заявить судье о двух мошенниках, обокравших его.
Судьёй была большая и дряхлая обезьяна, горилла, которая имела весьма почтенный вид благодаря своей старости, белой бороде, а главное – золотым очкам. Правда, они были без стёкол, но обезьяна никак не могла без них обойтись, так как у неё ослабело зрение.
Пиноккио рассказал судье со всеми подробностями о том, как его обманули, сообщил имена и прозвища, а также особые приметы грабителей и в заключение воззвал к справедливости.
Судья слушал его с глубоким доброжелательством и величайшим участием, выглядел очень взволнованным и растроганным, и, когда Деревянный Человечек высказал все, судья протянул руку и позвонил в настольный колокольчик.
На звон моментально явились две собаки в полицейской форме.
Судья показал пальцем на Пиноккио и сказал им:
– У бедняги украли четыре золотые монеты. Стало быть, вяжите его и немедленно посадите в тюрьму.
Деревянный Человечек, услышав этот неожиданный приговор, возмутился и хотел написать заявление. Но полицейские, не теряя времени, заткнули ему рот и сунули его в яму.
Четыре месяца просидел в тюрьме Пиноккио, и это были длинные месяцы. Он сидел бы ещё дольше, если бы в это время не произошло одно счастливое событие.
Молодой король, правивший Болванией, одержал большую победу над врагами и в связи с этим устроил публичные празднества, иллюминацию, фейерверк, конные состязания и велосипедные гонки. Кроме того, в знак великой радости были открыты двери всех тюрем и освобождены все преступники.
– Раз всех выпускают, то надо и меня выпустить, – сказал Пиноккио тюремному смотрителю.
– Вас нет, – ответил смотритель, – вы не относитесь к числу амнистированных.
– Прошу прощения, – возразил Пиноккио, – я ведь тоже преступник!
– В таком случае, вы тысячу раз правы, – извинился смотритель, почтительно снял фуражку, открыл ворота тюрьмы и выпустил Пиноккио на свободу.
20. ВЫПУЩЕННЫЙ ИЗ ТЮРЬМЫ, ПИНОККИО ХОЧЕТ ВЕРНУТЬСЯ В ДОМ ФЕИ. НО ПО ДОРОГЕ ОН ВСТРЕЧАЕТ СТРАШНУЮ ЗМЕЮ, А ЗАТЕМ ПОПАДАЕТ В КАПКАН
Представьте себе радость Пиноккио, когда он очутился на воле! Не теряя ни минуты, он повернулся к городу спиной и пустился по дороге к домику Феи.
Стояла дождливая погода, и дорога превратилась в настоящее болото. Ноги в нём вязли по колени, но Деревянный Человечек не обращал на это никакого внимания. Гонимый единственным желанием поскорее увидеть отца и сестрицу с лазурными волосами, он делал прыжки не хуже гончей собаки, так что грязь взметалась выше головы. Он думал: «Сколько неприятностей я испытал!.. И я их заслужил, потому что я упрямый, вспыльчивый деревянный человек… Всегда я стараюсь сделать все по-своему и не слушаюсь тех, кто меня любит и кто в тысячу раз умнее меня… Но я обязуюсь с этой минуты быть хорошим и послушным. Я убедился, что невоспитанные дети всегда попадают впросак и ничего путного у них не получается. А что, если мой отец ждёт меня? Если я его встречу в доме Феи? Горемыка! Я его так давно не видел, что прямо-таки испытываю потребность обнять его и поцеловать… А простит ли мне Фея всё, что я натворил?.. Ведь я столько видел от неё внимания, ласки, и если я жив до сих пор, то только благодаря ей!.. Вряд ли существуют на свете такие неблагодарные и бессердечные мальчишки, как я!»
Рассуждая таким образом, Пиноккио вдруг в страхе остановился и отскочил на четыре шага назад.
Что же он увидел?
Гигантскую змею, лежавшую поперёк дороги. У неё была зелёная кожа, глаза её сверкали, а остроконечный хвост дымился, как печная труба.
Ужас Деревянного Человечка не поддаётся описанию. Он бросился назад, пробежал больше полукилометра, сел на кучу камней и стал ждать, пока змея соблаговолит продолжать свой путь и освободит дорогу.
Он ждал час, он ждал два часа, он ждал три часа, но змея по-прежнему лежала на месте, и даже издали видны были красное пламя в её глазах и столб дыма, подымавшийся из кончика её хвоста.
Наконец Пиноккио расхрабрился, приблизился к змее на несколько шагов и сказал заискивающим, тоненьким голоском:
– Извините великодушно, синьора Змея, но не будете ли вы настолько любезны и не отодвинетесь ли чуть-чуть в сторону, чтобы я мог пройти?
С таким же успехом он мог бы обратиться к стене: змея не шевельнулась.
Ознакомительная версия.
