Итало Кальвино - Итальянские сказки

А тем временем Антонио скакал все дальше и дальше и не видел на своем пути никаких городов. Вот заехал он в непроходимый дремучий лес, которому конца-краю не было, и пришлось юноше прокладывать себе дорогу мечом. Вдруг впереди открылась поляна, а на поляне — мраморный дворец с хрустальными окнами.

Постучал Антонио в дверь.

И знаете, кто ему открыл?

Обезьяна! Да еще в ливрее! Она поклонилась Антонио и знаками предложила войти. Две другие обезьяны помогли Антонио спешиться, взяли коня под уздцы и отвели на конюшню.

Антонио вошел во дворец и поднялся по мраморной лестнице, устланной коврами. На перилах сидели обезьяны и молча отвешивали ему поклоны.

Вошел Антонио в залу, а там стоит карточный стол. Одна обезьяна пригласила его сесть, другие тоже уселись рядом, и пошла у них с принцем игра в карты. Потом обезьяны знаками спросили, не хочет ли Антонио поесть, и повели его в столовую. За накрытым столом сидели обезьяны, разодетые, в шляпах с перьями, и прислуживали тоже обезьяны, — на тех были передники. После ужина обезьяны с факелами проводили принца до спальни и оставили одного.

Антонио очень удивился и даже напугался. Но усталость взяла свое, и вскоре он крепко уснул.

В полночь его разбудил чей-то голос:

— Антонио!

— Кто здесь? — спросил он и сел на кровати.

— Антонио, чего ты ищешь по свету?

— Ищу жену, которая сделала бы моему отцу подарок, лучший, чем подарок жены моего брата Джовани. Тогда я стану наследником короля.

— Женись на мне, Антонио, — сказал голос, — будет тебе и подарок и корона.

— Ладно, женюсь на тебе, — прошептал Антонио.

— Вот и хорошо, — сказал голос. — Завтра же отправь письмо своему отцу.

Наутро Антонио написал отцу, что он жив-здоров и вскоре вернется с женой. Письмо отдали обезьяне, она резво поскакала с дерева на дерево и вскоре добралась до столицы. Король хоть и подивился диковинному гонцу, все же был рад доброй вести и оставил обезьяну у себя при дворе.

На другую ночь принца снова разбудил тот же голос:

— Антонио! Ты не передумал?

Он в ответ:

— Нет, не передумал.

А голос и говорит:

— Вот и хорошо! Завтра пошли отцу еще одно письмо.

Назавтра Антонио снова написал королю, что все хорошо, и отдал письмо другой обезьяне. И эту обезьяну король оставил при дворе.

Так каждую ночь неизвестный голос спрашивал Антонио, не передумал ли он, и просил написать отцу. И каждый день к королю отправлялась обезьяна с письмом. Прошел месяц, и обезьян в столице стало видимо-невидимо, они были всюду — на деревьях, на крышах, на памятниках. Заколачивает сапожник гвозди в подметки, а на спине у него обезьяна корчит рожи; делает врач операцию, а у него из-под рук обезьяна тащит ножи и нитки, которыми сшивают кожу; идут дамы гулять, а обезьяны сидят у них на зонтиках. Король уж не знал, что и делать! Прошел месяц, и голос сказал Антонио:

— Завтра мы поедем к королю и поженимся.

Утром выходит Антонио из дворца, а у ворот стоит роскошная карета. На козлах обезьяна-кучер, а на запятках — два лакея, тоже обезьяны. А кто же сидит внутри, па бархатных подушках, в драгоценностях и в пышном уборе из страусовых перьев на голове?

Обезьяна!

Сел Антонио рядом с ней, и карета покатила.

Приехали они в королевскую столицу. Люди толпой бежали вслед за диковинной каретой, а как увидели, кто в ней сидит, перепугались: ну и чудеса, принц Антонио обезьяну в жены берет! Народ глаз с короля не сводил, а тот поджидал сына на ступенях дворцовой лестницы. Всем хотелось посмотреть, какую он скорчит мину, как увидит невесту.

Но король недаром был король: он и глазом не моргнул, словно жениться на обезьяне было самым обычным делом, и только сказал:

— Антонио ее избрал — он на ней и женится. Королевское слово твердое. — И принял от обезьяны запечатанный ларчик с подарком. Оба ларчика решили открыть назавтра — в день свадьбы. Обезьяну проводили в ее комнату, и она пожелала остаться одна.

Утром Антонио пошел за невестой. Когда он вошел в комнату, обезьяна стояла у зеркала и примеряла подвенечное платье.

— А ну, посмотри, хороша ли я? — сказала она и обернулась.

Антонио слова не мог вымолвить от удивления: обезьяна превратилась в белокурую красавицу, высокую и стройную, — просто заглядение. Антонио стал протирать себе глаза и все никак не мог поверить чуду, а девушка говорит:

— Да, да, это я, твоя невеста!

И они бросились друг другу в объятия.

А у дворца тем временем собралась толпа поглазеть на свадьбу принца Антонио с обезьяной. Вдруг видят — выходит он рука об руку с писаной красавицей, — все так и обомлели. Обезьяны тоже были неподалеку — на деревьях, на крышах, на карнизах и подоконниках. И когда молодая чета проходила мимо, они спускались, вертелись волчком и тут же превращались в людей: кто стал дамой в накидке и со шлейфом, кто — кавалером в шляпе с пером и при шпаге, кто — монахом, кто — крестьянином, кто — пажом. И все они двинулись вслед за женихом и невестой и проводили их к венцу.

После свадьбы король открыл ларчики с подарками. В ларчике жены Джовани оказалась живая птичка; просто чудо, как она могла просидеть взаперти так долго. Птичка держала в клювике орешек, а из орешка торчало золотое перышко.

Когда король открыл ларчик жены Антонио, оттуда тоже выпорхнула живая птичка. В клювике у нее была ящерка — и как только она там умещалась! А во рту у ящерки был орешек — и как только он туда попал! А внутри орешка лежало сто локтей узорчатого тюля!

Король уже собирался объявить Антонио своим наследником, и Джовани стоял рядом, пригорюнившись, но тут жена Антонио и говорит:

— Антонио не нужно отцовского королевства. Я приношу ему в приданое свое королевство: ведь он, когда женился на мне, избавил всех нас от колдовства!

И весь обезьяний народ — теперь уж в человечьем обличье — радостно приветствовал своего короля Антонио. Джовани унаследовал королевство отца, и все они зажили в мире и согласии.

Так и жили они без печали,

А мне ничего не дали.

Монтале

У одного бедняка умерла жена и оставила ему хорошенькую дочку по имени Розина. Бедняк с утра до ночи работал, а присматривать за девочкой было некому. Вот он и решил снова жениться; вторая жена тоже родила ему дочку, и назвали ее Ассунтой. Была она дурнушкой. Девочки вместе росли, вместе ходили в школу и гуляли, но всякий раз Ассунта возвращалась домой злая-презлая.

— Мама, — говорила она, — не хочу я больше играть с Розиной. Кто нас ни встретит, всякий только ее и хвалит: и красивая она, и румяная, и ласковая, а мне говорят, что я черна, как головешка.

— А что за беда, если ты черноволосая? — утешала ее мать. — Ты вся в меня, я ведь смуглая. В этом и есть твоя красота.

— Вы, мама, думайте, как хотите, — не унималась Ассунта. — А я все равно с Розиной ходить не стану.

Мать души в Ассунте не чаяла, — видит, что она от зависти чуть не лопается, и спрашивает:

— Как же мне помочь твоему горю?

— Пошлите Розину пасти коров, — отвечает Ассунта. — И велите ей спрясть фунт пеньковой кудели. А если вернется она домой без пряжи и с голодными коровами, надавайте ей колотушек. Сегодня колотушки, завтра колотушки — этак она живо подурнеет.

Хоть и не хотелось матери делать этого, все же уступила она капризам дочери, позвала Розину и говорит:

— Не смей больше ходить с Ассунтой. Будешь теперь пасти коров и запасать для них траву, а еще будешь прясть в день по фунту кудели. Смотри у меня, если вечером вернешься без пряжи, а коров пригонишь голодными, я тебе задам хорошую трепку. Мое слово твердое.

Не привыкла Розина, чтоб ей так грубо приказывали, и от удивления слова не могла вымолвить. Но мачеха уже схватилась за палку, и пришлось девушке покориться.

Взяла она пряслице, полное кудели, и погнала коров в поле. Идет и приговаривает:

— Коровушки мои, коровушки! Как запасу я вам травы, когда мне надо спрясть кудель? Хоть бы кто мне помог!

Тут самая старая корова повернула голову и говорит:

— Не печалься, Розина. Иди за травой, а мы тебе кудель и спрядем и смотаем. Ты только скажи:

Под вечер коровы напаслись вволю, Розина пригнала их домой и поставила в стойло. На голове она принесла большую охапку травы, а в руке держала клубок пряжи. Как увидела это Ассунта — от злобы чуть не задохнулась. Говорит она матери:

— Завтра опять пошлите Розину коров пасти, но дайте ей два фунта кудели, а если она не спрядет всего — пусть отведает палки.

Но и на этот раз довольно было Розине сказать:

и вечером коровы были сыты, трава запасена и два фунта кудели спрядены и смотаны в клубки.