роз изредка потрескивал. А вот и первый петух про-
кричал. «Не тревожьте собаку, пока она спит». Так
в древней пословице сказано.
Халзан и Гюрза проснулись вдруг, когда нанесло
на них запахом ордынского конника. Вот дробный
хруст снега под копытами, чуть слышный звон сбруи
и оружия. Собаки тихо зарычали и поднялись. Вот
два конных воина свернули от околицы к избушке
Обушка. Халзан и Гюрза теперь их видели и чуяли,
они узнали людей, которые кормили их только побоя-
ми, не позволяли съесть куска от добычи, пытались
затоптать конями, захлестать нагайками. Инстинкт и
разум подсказывали псам, что эти серые всадники на
побелевших от инея коньках несут зло и смерть их
хозяину-зверолову, его жилью и всему селению. И
шерсть на собачьих спинах поднялась дыбом от хвос-
та до затылка. Это были уже не собаки, а умные бес-
страшные звери. Неприметно перешли они с освещен-
ной месяцем завалины и затаились у темной стены
избушки. И когда конники приблизились вплотную к
хижине, с рыком бросились на врага.
Увертываясь от сабельных ударов, собаки кусали
всадников за ноги, а лошадей за ноздри и сухожи-
лия. Кони храпели и пятились, басурманы визгливо
кричали. С луком в руках выскочил из избы Обушок,
узнал незваных гостей, и две стрелы, одна за другой,
пропели со смертельной угрозой. Хрипя и визжа от
ужаса, ордынцы повернули коней и скрылись в об-
лаке снежной пыли. А Халзан и Гюрза отлично по-
няли, за что так ласково хозяин трепал и гладил их
рукой по бокам, и обе глухо рычали, глядя в сторону
ускакавших врагов. И поняли и запомнили. А ста-
рая Удола вынесла им по большому куску оленины.
Целыми неделями стал Савелий Обушок в лесах
пропадать, только изредка навещая Соколиную. К
вечеру в избушку придет, а к рассвету Удола ему все
для нового похода припасет и собак сыто-насыто на-
кормит. А басурманы, что совались в глубину заволж-
ских лесов разведать да пограбить, возвращались в
стан Бурундая без добычи, зато с наконечником рус-
ской стрелы в животе, на лошадях с порванными нозд-
рями и сухожилиями. И рассказывали такие страхи,
что жутко становилось ханам оставаться на русской
земле. Собаками-оборотнями прозвали ордынцы Хал-
зана и Гюрзу. Они с ужасом рассказывали, что не
собаки, а багряный кровожадный барс и толстая чер-
ная змея с желтой головой кусали и рвали коней и
всадников. А самое страшное было в том, что следом
за оборотнями поспевал урус-невидимка с боевым лу-
ком и колдовскими стрелами. И пока всадники обо-
ронялись от двух страшных зверей, русский стрелок
посылал в них меткую каленую стрелу.
Никто в Соколиной не догадывался о тайных под-
вигах Обушка. Только бабка Удола стала еще усерд-
нее колдовать над каждой стрелой, а по ночам босая,
с распущенными волосами выходила за околицу по-
клониться земле и месяцу, вымолить удачи внуку в
опасном промысле. Обушок возвращался всегда с до-
бычей и делился свежинкой с земляками-соколинца-
ми. И снова до рассвета уходил бродить по лесным
тропам и дорогам, искать встречи с запоздавшими и
отставшими басурманами-грабителями. Халзан и Гюр-
за послушно шли за спиной хозяина до той поры, как
попадался свежий след двух-трех всадников. Собаки
уже чуяли, что ненавистные им люди совсем рядом и
знали, как угодить своему повелителю. Схватка всег-
да была недолгой, но страшной* Глубокой ночью Обу-
шок пробирался к вражьим становищам и терпеливо
ждал запоздавших воинов, затаившись в засаде при
дороге. Халзан и Гюрза с двух сторон прижимались
к нему, а он гладил их, ласково успокаивая:
— Тихо, милые, тихо, родные!
И прижимались умные собаки к зверолову еще
плотнее, чуть слышно рычали и мелкой дрожью дро-
жали в ожидании схватки.
И с каждым днем воинам хана Бурундая все
страшнее казалась лесная Русь с ее собаками-оборот-
нями и стрелками-невидимками. Задумался и сам хан
Бурундай. Если на подступах к заволжской земле
неведомый враг так истребляет его рать, то что ждет
ее там, в глубине лесной заснеженной равнины! По-
думал да и повел свое войско к открытым степным
просторам, где всегда было привольно зоркому ба-
сурману. Подальше от собак-оборотней и урусов-неви-
димок.
А отрок Савелий Обушок продолжал очищать род-
ную землю от остатков вражьей нечисти. Долго шел
он следом за ратью Бурундая и немало ордынских
воинов оставил лежать на русском снегу. И только
после того как выследил и приколол меткой стрелой
ханского ловчего, повернул зверолов в родные края.
3а ним, ступая по-волчьи, след в след, шли верные и
Храбрые псы — багряный Халзан и черноспинная
Гюрза.
Собаки, переплывшие Волгу, долго и верно слу-
жили своему хозяину. Осталось в лесном Заволжье
предание о том, что от ханских собак, бесстрашных
Халзана и Гюрзы, и пошла порода старинных рус-
ских гончих, ярославских и костромских. Прослав-
ленная порода собак багряной и чепрачной масти, с
громовыми, но музыкальными голосами, с лютой
злобой к дикому зверю, собак, которые никогда не
нападают на человека, если им не угрожают плеткой-
нагайкой. Вывели эту породу не какие-либо знатные
и богатые охотники, а простые звероловы, как Саве-
лий Обушок, жившие в курных бревенчатых избах.
И до сих пор среди русских гончих встречаются
собаки очень похожие на своих прародителей Халза-
на и Гюрзу: багряные либо черно-чепрачные, высо-
копередые, как волки, смелые, как орлы, умные и
пролазистые, как змея-гюрза. Такие собаки в одиноч-
ку и парой преследуют любого зверя и волчью стаю,
напевая свою безумную песню и не задумываясь о
том, что, может быть, идут на верную смерть.
И до сих в трудные минуты они поступают так,
как их далекие предки при переправе через Волгу.
Когда один из гонцов пропоет малодушно: «Не вер-
нуться ли?» — другой обязательно гавкнет: «Никог-
да!» И гон по следам зверя польется с новой силой.
Жаркий да душный
выпал денек. Налетавшись досыта, дремлют чайки
на мокром песке. Канюк привычно, как заведенный,
над лугами кружится, будто дело делает. От реки
прохладой, а с берегов жарынью да цветами наносит
медовыми. Накалилась от солнышка коса-грива пес-
чаная, что Ока с Волгой наметали весной дружными
силами. С каждым годом та коса и ввысь поднима-
лась и вширь раздавалась, и не успевали озеленять
ее ни таловый куст, ни сосна, ни осокорь. Зато за
Волгой от лугов зеленым-зелено, от лесов листвяных,
сосновых и еловых синим-сине!
А сверху по Волге плывет баржа-посудина, сама
собой плывет, мимо лесов дремучих, берегов крутых,
сыпучих. Два бурлака-заморыша по бортам сидят, ле-
ниво веслами шевелят, баржу по попутной воде под-
гоняют. Третий парень-молодец на кормовом весле по-
судиной управляет, чтобы не застряла на мели-пере-
кате, не затрещала бы дном на мореном подводном
дубе.
Хозяин Федул Носатый посреди опалубка на бо-
чонке сидит, бороду радостно пальцами расправляет.
Бурлаки рассчитаны, барыши-прибытки подсчитаны,
а град родной — вон он, за белой стрелой-косой, ру-
кой достать. Немало прибыли взято за соль, за хле-
бушко, за меха звериные с новгородских богачей-гос-
тей, с ярославских да тверских бояр и княжичей.
