На столике мгновенно появились чашки и пыхающий чайник.
— Садись скорее к камину. Может, нам выпить винца? Всё-таки встречаемся мы не так часто. Какое предпочитаешь?
— Продукцию местности Бургонь, урожай 1906 года.
— О! Да ты отлично разбираешься в вине!
— Меня научил наш домовой, — честно призналась Ташка.
— Он ещё в доме? Мне бы очень хотелось, чтобы он не был одинок после того, как… ну, когда меня уже не будет…
Прабабушка направилась к шкафу и извлекла на свет зелёную пузатую бутылку.
— Я его берегла для особых случаев. И — мне кажется, сейчас вполне себе особый случай, — Мария разлила вино по бокалам.
— Как вы там живёте? Что слышно? Какие глупые вопросы я задаю. За знакомство?
Ташка выпила.
Домовой был прав. То, что пили родители, было кислятиной. А это вино… впрочем, это вино тоже было кислятиной.
— А камин всегда был здесь? — спросила Ташка.
— Что? Камин? Куда ж его можно ещё перенести? От него же идёт труба.
Ташка заглянула в камин.
— Но, понимаешь… у нас нет камина.
— Совсем нет? А как же вы зимой?
— У нас батареи.
— Вот значит как. Батареи. А как там вообще наш дом?
— Весной собираются сносить…
— Ой, да ладно! Старая песня. Всё разговоры, — Мария махнула рукой, а потом спохватилась. — Но если вдруг, пожалуйста, пожалуйста, не забудь про моего домового.
Ташка пообещала.
— Ну, а как там наши? Как мама?
— С какого момента рассказывать?
— Начни с того, как твою маму зовут?
— Моя мама — Марина. Она замужем за моим папой.
— Очень удачно! — обрадовалась Мария. — Кстати, а какой сегодня день?
— Пятница.
— И у нас пятница.
— А почему ты не на работе?
Мария загрустила.
— Понимаешь, у меня такой невесёлый период, я не могу никуда устроиться.
— Ничего страшного, — поспешила заверить Ташка. — У папы был такой период, и у мамы был такой период. Важно понять, что ты умеешь, и двигаться к цели…
— Здорово звучит. Видимо, у вас совсем другое время… Расскажи лучше, кем собираешься стать ты?
— Певицей.
— Ого! Ты поёшь?
— Да нет, почти совсем не пою. Только иногда в ванной. Но мама говорит, что бывают такие певицы, которым не обязательно петь. Они выходят на сцену в красивом платье, и все уже счастливы. У меня уже есть красивое платье.
— Хм. Почему тогда певицей? — прабабушка развеселилась.
— А кем?
— Да кем угодно! Сегодня — певица, завтра — художница. Зачем себя ограничивать?
«Надо будет хорошенько обдумать эту мысль», — подумала Ташка.
— Вот! Я поняла, что хочу тебя спросить: как ты сюда попала? — продолжала Мария.
— Я пришла домой, открыла дверь и оказалась здесь.
— Забавно! А нельзя ли мне к вам?
— Почему не попробовать? — Ташка задумалась. — Для этого, наверное… надо выйти и войти.
— Точно! Если мы удачно выйдем, а потом войдём куда надо, то… Ташка с прабабушкой направились в коридор.
И тут раздался звонок в дверь.
Обе остановились как вкопанные.
— Как ты думаешь, это к тебе или ко мне? — почему-то шёпотом спросила Мария.
— Какая разница?
— Если ко мне, то здесь не должно быть тебя, а если к тебе — меня.
— Почему?
— Представь, человек приходит и обнаруживает и тебя и меня сразу… Неудобно.
— Но вот мы с тобой встретились и…
— Ужасно неудобно. Но ведь это останется между нами.
Ташка кивнула.
Звонок повторился.
— Ладно, открывай… Скажи только, какой у вас там общественный строй?
— Что?
— Строй общественный.
— Что это такое?
— Ой, какая разница… — махнула рукой Мария. — На всякий случай, будь счастлива!
И Ташка открыла дверь.
На пороге стоял Ёжа.
— Это ты, — разочарованно протянула Ташка.
— А ты кого ожидала увидеть?
— Слушай, я тебя сейчас познакомлю… только ты никому не скажешь? Ёжа замотал головой.
В коридоре никого не было. Ташка потащила Ёжу в гостиную.
Но там тоже никого не было.
И всё было как всегда.
— Что не скажу?
— Ничего. Идём гулять?
— Мама, что такое общественный строй? — спросила Ташка вечером.
— Как тебе объяснить? Ну, это такой строй, общественный. Не знаю, спроси у папы.
Но папа в тот день пришёл очень поздно. Ташка решила, что непременно спросит утром, но утром забыла, что хотела спросить.
Однажды всё потекло.
Около ворот, где сошёл снег, вылезла мать-и-мачеха. Михалыч снял тулуп. Нина Петровна снова появилась на балконе. Малышня вышла гулять в резиновых сапогах с лопатами. А мама сообщила, что Вадик и Рита женятся.
С этой новостью Ташка влетела в детскую. Сосед сначала обрадовался. А потом расстроился. Потому что его никто не позвал на свадьбу и он не увидит Риты в белом платье. Это было несправедливо: ведь если бы не он, домовой, неизвестно, на ком бы женился Вадик и женился ли бы вообще.
— Платье, конечно, не главное, — рассуждал Сосед. — Люблю смотреть на счастливых людей. Хоть ваш Вадик и поёт фальшиво.
— А что, если попросить, чтобы они проехали мимо нашего дома? — придумала Ташка.
Сосед начал было возражать, потому что людям в день свадьбы, скорее всего, некогда кататься по городу и навещать знакомых.
Но Ташка уже бежала к маме.
— Нет, я не буду звонить Рите и просить их проехать мимо нашего дома! — отказалась мама. — Даже если твой домовой любит смотреть на счастливых людей. Мне это неудобно!
— Ты сама позвони и попроси, — вдруг предложил папа, оторвавшись от газеты. — Взрослым иногда так хочется всех осчастливить, что они идут у детей на поводу.
— Что ты говоришь, Лев? — возмутилась мама.
— Как всегда, чистую правду.
Ташка уже набирала номер.
— Рита, я вас поздравляю! — говорила Ташка в трубку. — У меня к вам большая просьба: поезжайте мимо нашего дома. Пожалуйста! Говорят, это приносит удачу.
Как ни странно, Рита легко согласилась.
— Я поговорю с Вадимом, раз тебе так надо. Это ведь совсем небольшой крюк. В любом случае, мы ждём тебя и маму с папой в субботу вечером.
Пришла суббота.
Солнце сияло как ненормальное.
Сосед сидел рядом с Монахом на подоконнике. Оба жмурились и ждали.
Ташка отправилась гулять. Ёжа звал в соседний двор, но Ташка сказала, что не может уйти из-за свадьбы.
— Что же ты раньше молчала?! — возмутился Ёжа. — Мы бы что-нибудь устроили. Оркестр, цветы, детский хор, салют.
Ёжа окинул взглядом двор.
У забора малышня — Саня, Ваня, Аня — ковыряла почерневший снег. Саня грузил снег Ане за шиворот, а та махала лопатой как пропеллером.
— Хватит драться! — сурово сказал Ёжа.
Все трое застыли.
— Ну-ка крикните «ура».
— Ура? — неуверенно сказал старший.
— Так я и думал. Вы не умеете кричать «ура». А я хотел поручить вам важное дело.
— Умеем, умеем.
— Тогда хором ещё раз.
— Ура!
— Лучше, — похвалил Ёжа. — Объясняю: скоро здесь проедет свадьба. Кто-нибудь из вас умеет играть на музыкальных инструментах?
— У меня есть дудка, — сообщила Аня.
— Неси! — велел Ёжа.
— Можно я буду стучать в барабан? У меня новый барабан, а дома мне на нём не разрешают играть, — заволновался Саня.
— Стучи! — разрешил Ёжа.
— Мне разрешили стучать в барабан!
У Вани не было ни дудки, ни барабана.
— Серёжа, — сказал он. — У меня дома воздушные шары остались от моего дня рождения.
— Почему они ещё дома? — сурово спросил Ёжа. Малыш бросился к подъезду, а Ёжа продолжал: — Михалыч, Михалыч, вы на работу?
— Куда же ещё?
— Сегодня суббота, Михалыч.
— Я работаю без выходных.
— Скоро здесь поедет свадьба. Надо бы им сыграть что-нибудь торжественное.
— Так бы и сказал сразу.
Михалыч уселся посреди двора.
— Что это ты здесь расселся? — донеслось сверху. Это вышла на балкон Нина Петровна.
— Говорят, здесь свадьба скоро поедет, мой генерал.
— Свадьба? Ну-ну, посмотрим, — и Нина Петровна уселась на балконе.
Тем временем прибежали малыши с барабаном, дудкой и воздушными шарами.
И Ёжа принялся с ними репетировать:
— Только не забывайте ещё кричать «ура».
Саня, Ваня, Аня дудели, стучали и кричали.
А Михалыч наигрывал то марш Мендельсона, то «Ой, мороз, мороз».
Собралась небольшая толпа.
Соседи и просто прохожие подходили, выясняли, в чём дело. Некоторые оставались ждать. А Ташка поглядывала на свои окна и неизменно видела домового и кота.
Обычно в переулке «Там, за углом» очень мало машин. А тут прямо разъездились.
Легковые, грузовые, милицейская машина, скорая помощь, уборка мусора и даже пожарные спешили проехать через переулок.
