Тут Брауны наконец поняли, что к чему, и не на шутку переполошились. Впрочем, Паддингтон, наверное, и сам не стал бы отрицать, что дело дрянь, если бы только заметил, в чём это самое дело состоит. Но он пока ещё ничего не заметил и продолжал в блаженном неведении лупить колотушкой по барабану.
Вообще-то день со всеми развлечениями — ярмаркой, гаданием и репетицией оркестра — выдался очень удачный. Однако, если говорить честно, медвежонок был уже по горло сыт музыкой и не стал бы возражать, если бы парад поскорее закончился.
Во-первых, барабан оказался очень уж большим и тяжёлым, а с короткими лапами было не так-то просто поспевать за остальными оркестрантами. Барабан висел у Паддингтона на животе, и во время репетиции удавалось иногда ненадолго поставить его на чемодан, но теперь, на марше, барабан задрался кверху, и за ним ничегошеньки стало не видно. Паддингтон понятия не имел, где он находится, в пальто ему было очень жарко, а в довершение всего капюшон от толчков налез на уши и он совсем перестал слышать других музыкантов.
Месье Дюпон долго и красноречиво втолковывал Паддингтону, какой важный инструмент большой барабан и что, даже когда весь оркестр ненадолго смолкает, барабан должен продолжать отбивать ритм, иначе все собьются с шага. Однако медвежонок вот уже минут пять кряду не слышал ни одного инструмента, кроме барабана, и ему это начало порядком надоедать.
Чем дальше Паддингтон уходил, тем увесистее делался барабан, а в довершение всего коленки у него совсем подогнулись, капюшон от этого сполз на глаза, да там и остался.
Паддингтон уже начал прикидывать, не пора ли звать на помощь или стоит ещё потерпеть, но тут всё решилось само собой. Дорога, по которой он с таким упорством шагал, внезапно кончилась, и на очередном шаге лапа ухнула в пустоту.
Не успел Паддингтон даже толком удивиться, как всё вокруг перевернулось вверх тормашками, и в следующую секунду, так и не сообразив, что к чему, он уже лежал на спине, придавленный сверху какой-то многотонной тяжестью.
Некоторое время Паддингтон просто пыхтел и отдувался, а потом опасливо откинул с глаз капюшон и выглянул наружу. К его изумлению, ни месье Дюпона, ни остальных музыкантов нигде не было видно. Видно ему было совсем другое: луна и звёзды в небе над головой. А самое ужасное — когда он попытался встать, из этого ничего не получилось, потому что на животе у него лежал барабан и сдвинуть его не было никакой возможности.
Паддингтон глубоко вздохнул и с обречённым видом улёгся обратно.
— Ох, мамочки, — произнёс он, обращаясь к окружающей пустоте. — Опять я влип в историю!..
* * *
— Хорошо, что ты не перестал бить в барабан. — В голосе миссис Браун звучало явное облегчение. — А то бы мы тебя до утра не нашли!
Все они собрались в вестибюле гостиницы, чтобы послушать рассказ медвежонка о недавних потрясениях и о том, как его в конце концов спасли. Больше всех радовался этому спасению месье Дюпон, который чувствовал себя главным виновником Паддингтоновых бед.
— Понимаете, я просто случайно сделал неверный шаг, — объяснял Паддингтон. — А потом мне было никак не встать, потому что сверху на меня улёгся барабан.
Миссис Браун хотела было спросить, почему он не попытался развязать ремень, но из деликатности промолчала. И без того все говорили хором, абсолютно друг друга не слушая, да ещё в вестибюль набилась целая толпа желающих поздравить Паддингтона и месье Дюпона с успехом на параде.
А кроме того, медвежонок, судя по всему, был поглощён какими-то своими мыслями, и, глядя со стороны, можно было подумать, что он пытается вывернуться наизнанку.
— Нет, ничего страшного, миссис Браун, — с готовностью объяснил он, заметив её озабоченность. — Я просто проверял, какие у меня линии на лапе.
— Надеюсь, ты нашёл там что-нибудь интересное, — проворчала миссис Бёрд, — после этакой-то катавасии!
— Ну, правда, я не совсем всё понял… — начал Паддингтон с тайной надеждой в голосе, — но похоже, там что-то такое говорится про фейерверк!
— Гм… — сумрачно протянула миссис Бёрд, и тут же снаружи донеслось громкое «бабах!» и первая ракета ярко осветила вечернее небо. — Что-то мне кажется, один мой знакомый медведь слишком много выдумывает…
Но как оказалось, говорила она в пустоту, потому что Паддингтон уже выскочил на улицу, а за ним следом — Джонатан и Джуди, а за ними по пятам — мистер Браун и месье Дюпон.
Паддингтон всегда любил фейерверки, и теперь, когда приключение с барабаном осталось позади, ему не терпелось полюбоваться огненным спектаклем. Судя по тому, какой треск и грохот стоял на площади, французы знали толк в разноцветных огнях, и Паддингтон не хотел упустить ни секундочки такого замечательного зрелища.
— А не отправиться ли нам сегодня на рыбалку? — предложил как-то за завтраком мистер Браун.
Было бы некоторым преувеличением сказать, что все члены его семейства отнеслись к этому предложению одинаково. Миссис Браун и миссис Бёрд встревоженно переглянулись, Джонатан и Джуди завопили от восторга, а Паддингтон так обрадовался, что чуть было не свалился со стула.
— И что же мы будем ловить? — осведомилась миссис Браун в тайной надежде, что её супруг предложит что-нибудь безобидное и поближе к берегу.
— Макрель, — без особой уверенности ответил мистер Браун. — Ну, или каких-нибудь там сардин.[18] Короче говоря, кто «за» — поднимайте правую руку!
Результат голосования явно пришёлся мистеру Брауну по душе.
— Четыре — «за», два — «против», — подсчитал он.
— Ничего подобного. Два — «за», два — «против», — строго поправила миссис Бёрд. — Медведи, которые поднимают сразу по две лапы, лишаются права голоса.
— Так ведь ещё я не голосовал, — заметил мистер Браун, поднимая руку. — Выходит, всё равно большинство «за». Тут прямо за бухтой есть один очень милый островок, — продолжал он. — Мы поплывём туда и встанем там лагерем.
— Как ты сказал, Генри? — дрогнувшим голосом переспросила миссис Браун. — Поплывём?
— Именно так, — кивнул мистер Браун. — Я сегодня перед завтраком встретил адмирала Гранди, и он пригласил нас всех на морскую прогулку.
После этих слов миссис Браун и миссис Бёрд, похоже, совсем расхотелось рыбачить; даже Паддингтон и тот повесил нос, ткнувшись им в результате в булочку, намазанную мармеладом.
Адмиралом Гранди звали отставного английского моряка, который жил в «Вороньем гнезде» — домике, стоявшем на утёсах неподалёку от деревни. Брауны иногда встречали его на улице и всякий раз с трудом удерживались, чтобы не шарахнуться в сторону при звуках его голоса, напоминающего рёв проржавевшего охотничьего рожка.
Когда они повстречались в первый раз, адмирал так зычно поприветствовал их с вершины утёса, что миссис Браун перепугалась, как бы в горах не случился обвал, а бедняга Паддингтон со страху уронил в море вафельный стаканчик с мороженым.
— Уже три дня наблюдаю за вами в телескоп! Увидел ваши шорты — ну, думаю, как пить дать англичанин! — гаркнул адмирал, обращаясь к мистеру Брауну. — А давеча, лопни мои глаза, ещё какой-то медведь по пляжу слонялся! Ну, дела!
— На самом деле он вовсе не такой страшный, — успокоил мистер Браун своё перепуганное семейство. — И ему, похоже, очень хочется, чтобы мы поехали с ним на рыбалку. Соскучился, наверное, по соотечественникам.
— Гм… — глубокомысленно изрекла миссис Бёрд. — Ну что ж, тогда надо собираться.
С этими словами она встала из-за стола и отправилась наверх, однако почти сразу же вернулась с небольшим свёртком, который протянула медвежонку.
— Я как чувствовала, что нам придётся плавать по морю, — сказала она. — От солёной воды у медведей, как вы знаете, шкурка портится, поэтому я заранее сшила Паддингтону морской костюм из старого Джонатанова, плащика.
Паддингтон развязал свёрток и, заглянув в него, ахнул от удивления. Брауны обступили его и не без зависти принялись наблюдать, как он примеряет непромокаемые штаны, матросскую куртку и зюйдвестку.[19]
— Спасибо большое, миссис Бёрд! — поблагодарил Паддингтон, поправляя и подтягивая штаны.
— Ну, деваться некуда, — развёл руками мистер Браун, — теперь нам точно ничего не остаётся, кроме как отправиться в море!
Собрав свои вещички, Брауны зашагали по извилистой мощёной улочке к пристани. Паддингтон шёл точно во сне. Приятно, если день начинается с хорошей новости, но когда в одно и то же утро тебя берут покататься на яхте и одевают в новый костюм, это уж, что называется, даже слишком.
Паддингтон вообще любил суда и пристани, а Сан-Кастильскую пристань в особенности, потому что, хотя ему и довелось попутешествовать, ничего подобного ему никогда ещё не доводилось видеть. Взять хотя бы то, что рыбу здесь ловили очень красивыми голубыми сетями, которые просто радовали глаз, когда их вывешивали на просушку. Да и сами рыбаки выглядели не так, как во всех других местах, потому что носили они не скучные тёмно-синие свитера и резиновые сапоги, а красные куртки и деревянные башмаки, которые назывались «сабо».[20]
