Наконец терпение у тачки лопнуло! Блеснув сердитым взглядом, она резко свернула с дороги на крутой склон, ведущий к пруду Едлички. Франта, разумеется, сразу почуял неладное, но еще прежде, чем он успел соскочить с тачки, она пригнула ручки к земле, а потом выбросила их вверх, и Франта, описав в воздухе плавную дугу, упал прямо посредине пруда. Раздался громкий всплеск, который услышали даже на деревенской площади, и брызги мутной воды полетели от Франты во все стороны. Франта барахтался, точно поросенок, а когда наконец его взъерошенная голова показалась на поверхности пруда, он был грязен как трубочист и верещал так, будто его резали.
В этом месте наш милый котик вынужден был прервать свой рассказ из-за громкого смеха. Он и сам так расхохотался, что даже упал на солому. Пашик визжал от восторга как истый поросенок, а Бобеш кричал на радостях почище козы пана Штихи. При этом он прыгал на одной ноге по хлеву и восклицал:
— Шутка что надо, братцы! Я и сам немало озорников искупал в пруду Едлички! Ра-та-та!
Рад был и Пепик, что его друзьям-приятелям так весело и что его маленький товарищ, котик Микеш, такой славный рассказчик.
Вдоволь насмеявшись, Микеш продолжил свой рассказ:
Тачка Штепанека не стала дожидаться, пока Франта выберется из пруда, и бодро-весело покатилась по кривой улочке между домами Шобра и Франтака на Буланке. В это время там сцепились две задиристые собаки, но тачке Штепанека некогда было смотреть на их драку, и она поспешила дальше, к лесу.
На подъезде к грусицким общественным полям тачка повстречала Марженку Туркову.
«Добрый день, сударыня! — вежливо поздоровалась Марженка с тачкой Штепанека. — Куда это вы так торопитесь? Совсем запыхались!»
«В лес за дровами, Марженка! А ты куда направляешься?»
«К кирпичной мастерской, сударыня. Хочу спросить У тетушки Вавровой, не продаст ли она яичек?»
«Ты хорошая, воспитанная девочка, Марженка. Давай я тебя немного подвезу».
Некоторое время Марженка колебалась, но тачка Штепанека настояла на своем, и она села на нее. Хорошо им было ехать. Тачка расспросила Марженку о ее последних отметках в школе и, услыхав, что учится девочка на одни пятерки, даже прискрипнула от удивления.
«А вот самые плохие отметки, сударыня, у Франты Кулдана! Сплошные двойки! Невежда, он даже не знает, в какой стране расположен Капернаум!» — с сожалением заметила Марженка.
«Зато теперь он хорошо запомнит, в какой стороне пруд Едлички!» — И, озорно прискрипнув, тачка Штепанека остановилась.
Марженка сердечно поблагодарила ее за поездку и по тропинке, пролегающей через луг, направилась к кирпичной мастерской.
Тачка Штепанека поспешила дальше, к господскому лесу. Ехать становилось все труднее: дорога шла в гору; несмотря на это, тачка весело насвистывала. У поворота дороги она поравнялась с какой-то старушкой, которая почти до земли сгибалась под тяжкой ношей.
«О, легка на помине! — оглянувшись, проговорила старушка. (Это была старая Шебкова.) — А я-то гадаю, кто же там насвистывает у меня за спиной? Оказывается — Штепанекова Вертушка!» (Я забыл сказать, что тачку звали Вертушкой!)
«А почему бы и не посвистеть, кума! — весело отвечала Вертушка. — Знаете что, погрузите-ка на меня вашу корзину. Я ведь еду налегке, пустая, хоть передохнете немного, пока я довезу ваш груз до большака».
«Это было бы замечательно, милочка! Я еле ноги передвигаю», — отозвалась старая Шебкова, снимая со спины свою ношу.
Вертушка остановилась, чтобы старая женщина могла спокойно поставить на нее корзину, и потом снова тронулась в путь.
По пути они разговорились, вспомнили молодость. Вертушка ловила каждое слово, вылетавшее из старого беззубого рта собеседницы, и не переставала восхищаться ее умению интересно рассказывать. Между тем она потеряла всякую бдительность, неожиданно колесико ее напоролось на камень, и — кувырк! — наша милая Вертушка вместе с поклажей полетела в канаву.
«Что с тобой, родненькая? — переполошилась старая Шебкова и сошла с дороги, чтобы помочь бедняжке выбраться. — Ты ничего себе не сломала?» — заботливо прибавила она.
«Нет, ничего, — успокоила Шебкову Вертушка. — Вот только левую ручку, кажется, занозила! До чего жжет, елки зеленые!»
«Не беда, — утешала старая Шебкова. — Просто, как приедешь домой, попроси хозяина вычистить ее и чем-нибудь замазать, чтобы жучок не завелся. Не то хлопот не оберешься». «Ну да, стала бы я мучиться с больной ручкой! Съездила бы к колесному мастеру, и он вмиг заменил бы ее на новую. Однако вот и дорога. Как быстро пробежало время!» На большаке старая Шебкова сердечно попрощалась с Вертушкой, снова взвалила свою ношу на спину и, сгорбившись под ее тяжестью, побрела лесной дорогой к Тршемблатам. «Жаль, что у меня больше нет времени! — проговорила тачка. — А то я мигом закатила бы ее груз на Кожаный холм! Но надо торопиться к хозяину!» И с этими словами наша Вертушка помчалась дальше с такой скоростью, что скрип и скрежет ее колесика разносились по всему лесу, росшему по обеим сторонам дороги. Ехала она с веселыми мыслями. Она была рада, что помогла старой женщине, что в лесу все благоухает и так заливисто поют птицы. Вдруг прямо перед ней перебежала дорогу белка. У Вертушки даже колесико подпрыгнуло от неожиданности. «Чтоб тебя пыльной гармоникой прихлопнуло!» — осерчала Вертущка, а в следующую минуту (не знаю, что это взбрело в голову нашей старой кумушке?) она уже мчалась за шалуньей белкой, преследуя ее по пятам. Вертушка с грохотом и скрежетом продолжала свою погоню до тех пор, пока зверек не оправился от испуга и не взбежал по высокой сосне на самую ее вершину. Это так рассмешило Вертушку, что она расхохоталась на весь лес. Но вскоре поняла, что ведет себя точно девчонка, а не как старая умудренная опытом тачка, о которой говорили, будто ей хоть сейчас можно занять место старосты в Тршемблатах! Гоняется по лесу за белкой, словно какой-нибудь Франта Кулдан. Вертушка резко развернулась и поспешила обратно к дороге, едва не набив себе шишек о стволы деревьев. Из лесу она выехала на большой скорости и чуть было не сшибла господского лесника Вогноутека. Колесико у Вертушки так и задрожало от страха, но и лесник тоже испугался, отпрыгнув на самую середину дороги. Однако к лицу ли такое господскому леснику?! Вогноутек быстро овладел собой, усы у него сердито вздыбились, и, замахнувшись на Вертушку палкой, он прогремел:
«Елки-палки-моталки! Ты могла сбить меня, оглашенная! Чего летишь как на пожар? И вообще, любезная, что ты делаешь в лесу? Разве тебе неизвестно распоряжение пана лесничего, согласно которому тачкам въезд сюда воспрещается! Ты откуда будешь?»
«Я, пан лесник, из Грусиц, Вертушка Штепанека. Я ничего плохого не делала, только немножко погонялась за белкой!» — пролепетала тачка.
Слова из нее, друзья мои, сыпались безо всякого удержу, точно клочья шерсти из худой шапки. Да это и неудивительно, когда ее, Вертушку Штепанека, почтенную тачку, потускневшую и состарившуюся в праведных трудах, допрашивают, словно известного всей округе браконьера Будеру! И по той лишь простой причине, что в какой-то миг она решила тряхнуть стариной и шутки ради немного погонялась за белкой!
«Нет, вы только поглядите на эту тачку! — кричал лесник. — Она, видите ли, просто погонялась за белкой, а? И ты думаешь, старый опытный лесник тебе поверит, зная, что как раз в тех местах лежат у него штабеля дров? Заруби себе на носу: тачки бегают по лесам только в поисках дровишек!»
«Пан лесник, да ведь я не воровка какая! Я порядочная, почтенная тачка!» — бормотала перепуганная Вертушка.
«А вот это мы выясним у пана лесничего! — рявкнул Вогноутек. — Я тут лясы с тобой точить не собираюсь! Так-то, а теперь ты поедешь за мной, и запомни, Вертихвостка, или как там тебя еще, не вздумай удирать в лес! Тут тебе и конец придет! Выстрелю без предупреждения!»
Что оставалось делать бедняжке? Не лезть же в самом деле под пулю?!
И она безропотно покатилась вслед за лесником к дому лесничего. Вертушка очень надеялась, что там докажет свою невиновность, ее отпустят и она еще успеет к хозяину.
Спустя некоторое время лесник приказал тачке Штепанека остановиться. Вертушка было обрадовалась, что лесник решил отпустить ее, но тот, подкрутив усы, пробасил:
«И чего я тащусь пешком, когда могу ехать? Сейчас сяду на тебя, и ты с ветерком доставишь меня прямо на место! Только не вези по камням, желаю прокатиться как фон-барон!»
Пришлось Вертушке везти на себе и лесника. Тяжело ей было ехать по дороге, а затем по лесной тропке, где сплошь да рядом попадались камни да рытвины. По пути она думала о своем хозяине, который наверняка рассердится, узнав, что, пока он тащил на себе дрова, тачка его гонялась по лесу за белкой и тем самым еще навлекла на него гнев властей! С трудом катила наша милая Вертушка грузного Вогноутека вверх по холму к дому главачовского лесничего. У нее уже и колесико ныло, и дыхание перехватывало от усталости. И тут Вертушке пришло на ум: почему бы не передохнуть минутку-другую? Она остановилась и, опустив ручки на землю, глубоко вздохнула. Что удивительно господский лесник не сказал ни слова! Вертушка тихонько повернула колесико и краем глаза взглянула на лесника, не сердится ли он. Нет, пан лесник ничуть не сердился. На лице его сияла улыбка, глаза были закрыты. Тем временем пан лесник громко захрапел, и тачка Штепанека поняла, что он просто уснул.
