— Ясное дело, ты красивый, — сказал Снусмумрик. — И хорошо бы ты остался со мной. Но понимаешь, Муми-тролль…
Дракончик зевнул, взлетел на шляпу Снусмумрика, свернулся клубочком на ее изодранных полях и заснул. Снусмумрик, вздохнув, закинул рыболовную леску в реку. Новый поплавок, блестящий и ярко-красный, покачивался на воде.
Снусмумрик знал, что сегодня Муми-троллю не захочется удить рыбу. Морра[12] забери все эти напасти… Время шло.
Дракончик вылетел на охоту за мухами и снова вернулся на шляпу — отдохнуть и поспать. Снусмумрик вытащил пять красноперых плотвичек и одного угря, которого снова отпустил, потому что тот ужасно трепыхался.
К вечеру вниз по реке проплыла шлюпка. У руля сидел довольно молодой хемуль.
— Клюет? — спросил он.
— Сносно, — ответил Снусмумрик. — Далеко плывешь?
— Довольно далеко, — сказал хемуль.
— Давай сюда чалку, получишь немного рыбы, — произнес Снусмумрик. — Завернешь красноперок в газетную бумагу и поджаришь их на решетке, на горячих углях. Так они будут вкуснее.
— А что ты хочешь взамен? — спросил хемуль, не привыкший получать подарки.
Засмеявшись, Снусмумрик снял с головы шляпу со спящим на ее полях дракончиком.
— Послушай-ка, — сказал он. — Отвези вот этого как можно дальше и выпусти в каком-нибудь уютном местечке, где много мух. Шляпу сверни так, чтобы она была похожа на гнездо, и положи ее лучше всего под каким-нибудь кустом, так чтобы дракона оставили в покое.
— Это дракон? — подозрительно спросил хемуль. — А он кусается? И часто надо его кормить?
Снусмумрик вошел в палатку и вернулся назад с кофейником. Сунув на дно кофейника немного травы, он осторожно положил туда спящего дракончика и, закрыв кофейник крышкой, сказал:
— Засовывай туда мух через носик, а иногда наливай капельку воды. Не обращай внимания, если кофейник станет горячим. Вот, бери-ка! Через несколько дней сделаешь, как я велел.
— Немало работы за пять плотвичек, — кисло произнес хемуль и потянул к себе чалку.
Течение подхватило шлюпку.
— Не забудь, что я сказал тебе про шляпу, — крикнул Снусмумрик вслед хемулю. — У дракончика слабость к моей шляпе.
— Да, да, да, — ответил хемуль и исчез за излучиной реки.
«Дракон, верно, жутко искусает хемуля, — подумал Снусмумрик. — И по правде говоря, поделом ему».
Муми-тролль не появлялся до самого захода солнца. Наконец он прошел мимо.
— Привет! — сказал Снусмумрик.
— Привет, привет! — ответил Муми-тролль. — Поймал какую-нибудь рыбу?
— Так, немного. А ты не присядешь рядом со мной?
— Да нет! Я только проходил мимо, — пробормотал Муми-тролль.
Наступила тишина. Совсем новая и особенная тишина, стеснительная и неловкая. Наконец Муми-тролль спросил, ни к кому не обращаясь:
— Ну, светится он в темноте?
— Кто «он»?
— Ясное дело, дракончик. Я подумал: интересно ведь знать, светится ли такая кроха в темноте.
— Я, по правде, и не знаю, — сказал Снусмумрик. — Пойди домой и посмотри.
— Но я же его выпустил! — воскликнул Муми-тролль. — А он разве не прилетел к тебе?
— Нет, не прилетел, — ответил Снусмумрик и зажег трубку. — Эти крохотные дракончики делают все, что им взбредет в голову. То так, то эдак. А стоит им увидеть жирную муху — и они тут же забывают все, что знали и любили. Вот они какие, эти драконы. И ничего тут не поделаешь.
Муми-тролль долго молчал. Потом, усевшись в траве, сказал:
— Может, ты и прав. Хорошо, что он убрался отсюда. Да… Может, это самое правильное. Послушай-ка, этот новый поплавок… Он красивый, когда качается на воде, а? Красный!
— Да, ничего, — согласился Снусмумрик. — Я сделаю тебе такой же. Ты ведь спустишься завтра вниз ловить рыбу?
— Ясное дело, — ответил Муми-тролль. — А как же иначе!
Сказки писателей Норвегии
Пер Кристен Асбьернсон
Йёрген Ингебретсен Му
Принцесса с хрустальной горы
Жил-был на свете крестьянин — ни богат, ни беден. И было у него три сына. Меньшого — ты, верно, и сам догадался — Аскеладден[13] звали. Он все больше за печкой, в ящике с золой, сидел, да и слыл к тому же придурковатым.
А еще был у крестьянина высоко в горах большой зеленый луг. Поставил крестьянин там на косогоре сеновал — сено складывать.
Только в последние годы, слыхать, не больно сеновал от сена ломился. Раз в году, когда трава была особенно густой и высокой, повадился кто-то ночью ее дочиста объедать да вытаптывать. Словно табун лошадей там до самого утра пасся!
Стерпел хозяин такое раз, стерпел другой, а на третий обидно ему стало. Призвал он сынов своих да и говорит старшему:
— Спрячься ночью за сеновалом и гляди в оба. Жаль будет, коли траву опять объедят да вытопчут!
— Так и быть! — отвечает старший сын. — Посторожу я травку на лугу. Ни людям, ни скотине, ни троллям ни единой былинки не уступлю!
Только вечер настал, пошел старший сын на сеновал и сразу спать завалился. Спит — и ухом не ведет! Ночью земля вдруг как затрясется, стены и крыша сеновала как задрожат! Проснулся парень, и до того страшно ему стало! Вскочил он и кинулся бежать без оглядки. А травы на лугу снова как не бывало!
Разгневался крестьянин, на чем свет стоит старшего сына ругает. Да что поделаешь, коли сын трусом уродился!
Минул год. Крестьянин опять сынов призывает и говорит среднему сыну:
— Спрячься ночью за сеновалом и гляди в оба. Худо будет, коли нам снова сена своего не видать!
— Так и быть! — отвечает средний сын. — Посторожу я травку на лугу. Ни людям, ни скотине, ни троллям ни единой былинки не уступлю!
Только вечер настал, пошел средний сын на сеновал и сразу спать завалился. Точь-в-точь как его старший брат. Спит без задних ног. Ночью земля вдруг как затрясется, стены и крыша сеновала как задрожат! Куда сильнее, чем в прошлом году. Проснулся парень, и до того страшно ему стало! Вскочил он и кинулся бежать что есть духу. А утром травы на лугу снова как не бывало!
Разгневался крестьянин, на чем свет стоит среднего сына ругает. Да что поделаешь, коли и этот сын трусом уродился!
Минул год. Крестьянин опять сынов призывает и говорит младшему сыну Аскеладдену:
— Спрячься ночью за сеновалом и гляди в оба! Беда, коли опять у нас всю траву объедят да вытопчут.
— Так и быть! — отвечает Аскеладден. — Посторожу я травку на лугу!
Но больше ничего отцу не посулил и сразу же на луг стал собираться.
Тут братья как захохочут, чуть от смеха не лопнули.
— Это он-то травку постережет?! Ха-ха-ха! Мы и то не смогли, где уж Аскеладдену! Ему бы только в ящике с золой за печкой сидеть да греться! Замарашка этакий!
Аскеладден на их речи и внимания не обращает, в их сторону даже не глядит.
Только вечер настал, пошел младший сын на сеновал, лег на сено, но спать не спал, а все прислушивался. Час проходит, другой проходит; загремело вдруг, загрохотало — до того страшно!
«Э нет, меня не запугаешь, — думает Аскеладден. — Только бы хуже не было! А такое я выдержу!»
Немного погодя опять загремело, загрохотало, земля затряслась. Сено на сеновале так ходуном и ходит.
«Э нет, меня не запугаешь! — думает Аскеладден. — Только бы хуже не было! А такое я выдержу!»
Вскоре опять загремело, загрохотало, земля затряслась, стены и крыша сеновала задрожали, вот-вот рухнут! Потом вдруг все стихло.
«Верно, скоро опять загремит!» — решил Аскеладден.
Однако кругом по-прежнему тихо-претихо было. И чудится вдруг ему, будто у самых дверей сеновала конь ржет. Подкрался Аскеладден к дверям, в замочную скважину глянул и обомлел: там и впрямь конь оседланный стоит, сено жует. Такого рослого, ухоженного, откормленного коня Аскеладдену видеть не доводилось. А на спине у коня доспехи рыцарские медные будто солнышко сверкают.
«Ого-го-го! Стало быть, это ты нашу траву по ночам лопаешь! — подумал Аскеладден. — Не бывать больше этому!»
Схватил он огниво, что в кармане у него лежало, да через голову коня и перекинул. А была в том огниве такая волшебная сила, что конь тут же как вкопанный стал, с места двинуться не может — сам Аскеладдену в руки дался.
Вскочил крестьянский сын коню на спину и прочь поскакал. Спрятал Аскеладден коня в потайном местечке — он один о нем знал — и домой пошел.
Приходит, а братья давай над ним глумиться да насмехаться:
— Недолго же ты бока на сеновале отлеживал, если вообще там был!
— Был я на сеновале, — отвечает Аскеладден, — до самого восхода солнышка. Только ночью ничего не видал и не слыхал. Ума не приложу, кто вас так напугал!
Братья рассердились:
