И золотые макрели снова помчались вверх и вниз по реке, оставляя борозды на воде, подобно торпедам. А скаты отправились к человеку:
— Нам больше не устоять! — печально сказали они ему. И некоторые из скатов даже плакали, видя, что им не удается спасти друга.
— Скройтесь отсюда, скаты, — сказал раненый человек. — Оставьте меня одного. Вы и так слишком много сделали для меня! Дайте тиграм переправиться!
— Ни-ни!.. — выкрикнули скаты единым духом. — Пока останется хоть один живой скат в Ябебири, нашей родной реке, мы будем защищать доброго человека, который когда-то защитил нас!
Тогда человек, глубоко тронутый, сказал:
— Скаты! Я почти при смерти, и мне трудно говорить, но обещаю вам, что, как только у меня будет ружье, мы устроим такую потеху, что рассказов хватит на целый год. Это я вам твердо обещаю!
— А как же! — радостно отозвались скаты.
Но они не успели закончить разговор, так как сражение начиналось снова. Тигры, успевшие отдохнуть, вдруг разом вскочили и, пригнувшись, словно готовясь к прыжку, взревели:
— В последний раз и раз навсегда: пропустите!
— Ни-ни!.. — ответили скаты, устремись к берегу.
Но тигры были уже в воде, и борьба разгорелась с новой силой. Теперь вся Ябебири, от берега до берега, была красна от крови, и кровавая пена кипела на песке прибрежья. В воздух то и дело взлетали растерзанные скаты, и тигры хрипло ревели от боли. Но ни те, ни другие не отступали ни на шаг.
А тигры не только не отступали, но даже продвигались вперед. Напрасно армии золотых макрелей сновали вниз и вверх по реке, сзывая скатов, — скатов больше не было: половина погибла, а оставшиеся в живых сражались у острова. И те, кто остался в живых, были ранены и совсем выбились из сил.
Скаты поняли, что им не продержаться больше ни минуты и тиграм удастся переправиться. И бедные скаты, которые предпочитали скорее умереть, чем выдать своего друга, в последний раз кинулись на тигров. Но все было напрасно. Пять тигров уже плыли по направлению к острову. Скаты в отчаянии кричали:
— К острову! Скорее!
Но опять было поздно. Еще два тигра бросились вплавь, и в одно мгновение все тигры оказались на середине реки, а из воды виднелись только их головы…
Но в это же самое время какой-то толстенький зверек с красновато-коричневой шерсткой, изо всех сил работая лапами, плыл через Ябе-бири; это была свинка-капибара, спешившая к острову с ружьем и пулями. А чтобы ружье и пули не намокли, свинка несла их на голове. Человек закричал от радости, поняв, что еще успеет помочь скатам. Он попросил свинку, чтоб она подтолкнула его головой и повернула на бок, потому что сам уже не мог, и, лежа на боку, зарядил ружье с быстротою молнии.
И в тот момент, когда разорванные, раздавленные, окровавленные скаты уже считали, что сражение проиграно, и ждали, что вот сейчас тигры сожрут их бедного друга, — в этот самый момент они услышали какой-то треск и увидели, что тигр, который шел впереди и уже ступил на песок, вдруг высоко подскочил и упал мертвым с раздробленной головой.
— Ура, ура! — закричали скаты в бешеном восторге. — У человека уже есть ружье. Мы спасены!
И они замутили всю воду, потому что были просто вне себя от радости.
А человек спокойно продолжал стрелять, и с каждым выстрелом падал мертвым новый тигр. И как только новый тигр падал мертвым, скаты восторженно били хвостами по воде.
Один за другим, словно сраженные молнией, падали тигры под выстрелами человека. Все это длилось не больше двух минут. Один за другим тигры шли ко дну и попадали на обед к зубастым рыбам пираньям. Некоторые всплывали потом на поверхность, и золотые макрели провожали их до самой реки Параны, поднимая целые тучи брызг от удовольствия.
Очень скоро скаты, у которых обычно бывает много детей, снова заселили реку. Человек вылечился и был так благодарен скатам, которые спасли ему жизнь, что перешел жить на остров. И там в летние ночи он любил лежать на берегу, покуривая при свете луны, а скаты, тихонько перешептываясь, показывали его тем рыбам, которые его не знали, и рассказывали им о великой победе, которую они одержали вместе с этим человеком в сражении против тигров.
ЛЕНИВАЯ ПЧЕЛА
(Перевод Р. Похлебкина)
Жила-была в одном улье пчела, которая не любила работать. Она летала с дерева на дерево, собирала цветочный сок, но, вместо того чтобы делать из него мед, лакомилась сама.
Это, понимаете ли, была ленивая пчела. Каждое утро, едва проглянет солнышко, наша пчелка высовывалась из летка и, удостоверившись, что погода хорошая, прихорашивалась, терла голову лапками, как это делают мухи, и отправлялась на прогулку, радуясь погожему дню. Она жужжала, замирая от восторга, и без устали порхала с цветка на цветок, возвращалась в улей, опять вылетала и так проводила целый день, пока другие пчелы без отдыха трудились, наполняя соты медом, потому что мед — это пища для маленьких пчелок, только что родившихся на свет.
Но так как пчелы — народ серьезный, они стали скоро сердиться на ленивицу сестрицу за ее постоянные прогулки.
В улье, возле летка, всегда копошатся несколько пчел, которые охраняют свой дом от других насекомых. Это обычно самые старые, опытные, мудрые пчелы, и спинка у них всегда вытерта, потому что они потеряли все свои волоски, влезая в улей и вылезая из него через леток.
И вот однажды пчелй-сторожа задержали ленивую пчелу, когда она хотела влезть в улей, и сказали ей:
— Послушай, подружка, ты тоже должна работать, ибо все пчелы всегда работают.
Пчелка отвечала:
— Я целый день летаю и устаю до невозможности.
— Надо, чтоб ты не уставала до невозможности, — ответили ей, — а по возможности работала. Это тебе наше первое предупреждение.
И, сказав так, пчелы пропустили ее в улей.
Но ленивая пчела продолжала вести себя по-прежнему. Оттого-то пчелы-сторожа на следующий день сказали ей:
— Надо работать, сестра. И она тут же ответила:
— На днях обязательно начну.
— Надо, чтоб ты начала не на днях, — отвечали ей сторожа, — а завтра же. И смотри не забывай об этом.
И они пропустили ее в улей.
На следующий день, под вечер, повторилось то же самое. Но прежде чем ей успели что-либо сказать, пчелка воскликнула:
— Да, да сестрички, я помню, что обещала.
— Надо, чтоб ты не только помнила, — отвечали ей. — но выполнила то, что обещала. Сегодня девятнадцатое апреля. Ну так вот, завтра, двадцатого, ты должна принести хотя бы капельку меда. А сейчас проходи.
Говоря так, пчелы отползли в сторону и неохотно пропустили ее в улей.
Но следующий день прошел так же, как и другие дни, с той только разницей, что на закате погода испортилась и подул холодный ветер.
Ленивая пчелка поспешила к своему улью, размышляя о том, как, должно быть, тепло и уютно дома. Но когда она захотела влезть в улей, пчелы-сторожа не пустили ее.
— Нельзя, — сказали они ей холодно.
— Я хочу домой! — воскликнула пчелка. — Это мой улей!
— Нет. этот улей принадлежит бедным пчелам-труженицам, — отвечали ей сторожа. — Лентяек сюда не пускают.
— Я обязательно начну завтра работать! — настаивала пчелка.
— Нет завтра для тех, кто не работает, — отвечали ей пчелы, которые всегда любят философствовать.
И, говоря это, они вытолкнули ее вон.
Пчелка, не зная, что ей делать, полетала еще немного; но ночь уже наступила и кругом стало темным-темно. Она хотела уцепиться за листик, но упала на землю. Она вся окоченела от холода и уже больше не могла летать.
Ползая по земле, карабкаясь по палочкам, по камешкам, которые казались ей горами, она добралась наконец до улья — как раз в ту минуту, когда упали первые холодные капли дождя.
— Боже мой! — воскликнула бесприютная странница. — Начинается дождь, и я умру от холода.
И она попыталась пролезть в улей. Но ей снова преградили путь.
— Простите меня! — стонала пчелка. — Пустите меня домой!
— Поздно, — отвечали ей.
— Сестрицы, пожалуйста! Я хочу спать!
— Слишком поздно!
— Подружки, сжальтесь! Мне холодно!
— Невозможно!
— Умоляю! Не то я умру!
На это ей ответили:
— Нет, ты не умрешь. Но ты за одну ночь узнаешь, что значит отдых, заслуженный трудом. Уходи.
И ее выгнали.
Дрожа от холода, опустив промокшие крылышки, потащилась, спотыкаясь, наша пчелка сама не зная куда; она ползла, ползла и вдруг провалилась в какую-то пещеру.
Она падала, падала, и ей казалось, что она никогда не остановится. Наконец она упала на дно и внезапно очутилась перед змеей, зеленой змеей с буро-красными пятнами на спине, которая, свернувшись в клубок, смотрела на нее, готовая наброситься.
Пещера, в которую свалилась ленивая пчела, была на самом деле не пещера, как она подумала, а яма, оставшаяся от дерева, которое давно пересадили. Здесь и жила змея.
