Тогда Муми-тролль спустился с носа лодки и сел рядом с нею.
— Знаешь что? — спросил он немного погодя. — У деревянной королевы в самом деле ужасно глупый вид!
— Да, не правда ли! — снова порозовев, воскликнула фрёкен Снорк.
Солнце медленно клонилось к вечернему горизонту, и длинные блестящие полосы прибоя окрашивались в желтый и золотистый цвета. Все превращалось в золото, и только в золото: парус, лодка и те, кто сидел в ней.
— Помнишь золотистую бабочку, которую мы видели? — спросил Муми-тролль.
Фрёкен Снорк, усталая и счастливая, кивнула в ответ.
Далеко-далеко от них лежал уединенный остров, пылая в лучах заката.
— Интересно, что вы собираетесь делать с золотом Снорка? — спросил Снусмумрик.
— Мы положим его вокруг цветочных клумб как украшение, — сказала мама Муми-тролля. — Разумеется, только самородки покрупнее, потому что мелкие — просто ужасный хлам.
Потом все смолкли и сидели, глядя, как солнце окунается в море, а краски постепенно блекнут, становясь голубыми и фиолетовыми. «Приключение» же, медленно покачиваясь, плыло по направлению к дому.
Пятая глава,
в которой говорится о Королевском рубине, о том, как Снорк ловил переметом рыбу, и о гибели Мамелюка, а также о том, как дом муми-троллей превратился в джунгли
Это случилось где-то в конце июля, когда в Долине муми-троллей стояла ужасная жара. Даже мухи были не в силах жужжать. Деревья казались пыльными и усталыми, река обмелела и текла — узкая и бурая — по лугам с поникшей от жажды травой. Вода не годилась теперь даже на то, чтобы превращаться в сок в шляпе Волшебника (которую уже простили и поставили на комод).
День за днем солнце поливало жаром долину, прятавшуюся между холмами. Все самые мелкие малявки заползли в свои прохладные земляные норки и потаенные ходы, а птицы молчали. Друзья муми-троллей стали нервными из-за жары; они бродили вокруг, ссорясь друг с другом.
— Мама, — однажды сказал Муми-тролль, — придумай, что нам делать! В долине так жарко, а мы только и делаем, что ругаемся!
— Да, дорогое дитя, — сказала Муми-мама. — Я это заметила. Я, может, даже охотно бы избавилась от вас всех на пару деньков. Не переселиться ли вам в пещеру? Там прохладнее, вы можете целый день, если захотите, мокнуть в воде и успокаивать свои нервы.
— А в пещере можно и спать? — спросил восхищенный Муми-тролль.
— Конечно! — разрешила мама. — И не возвращайтесь домой, пока не перестанете хандрить.
Поселиться в пещере всерьез было безумно увлекательно. В самой ее середине на песчаном полу они поставили керосиновую лампу. Каждый из малышей вырыл себе особую ямку по форме своего тела и повторявшую ту позу, которую он принимал во сне, и устроил там себе постель. Еду разделили на шесть совершенно равных частей. На долю каждому достался пудинг с изюмом и тыквенное пюре, бананы, марципановые карамельки, полосатые и красно-белые, и кукурузные початки, а кроме того — блины, припасенные к завтраку следующего дня.
Легкий ветерок задул к вечеру и одиноко промчался по морскому берегу. Багрово-красное солнце спускалось вниз, теплым светом озаряя пещеру. Снусмумрик играл на гармошке сумеречные песни, а фрёкен Снорк лежала, уткнувшись кудрявой головкой в колени Муми-тролля.
После пудинга с изюмом все были в благодушном настроении. Хотя смотреть, как наползали на море сумерки, было и жутковато.
— А ведь это я нашел пещеру, — напомнил Снифф.
И ни у кого уже не ворочался язык напомнить, что он говорил об этом чуть не тысячу раз.
— А вы не побоитесь выслушать одну страшную историю? — спросил Снусмумрик, зажигая лампу.
— Насколько страшную? — оживился Хемуль.
— Примерно как отсюда до входа или чуточку подальше, — пояснил Снусмумрик. — Если это тебе о чем-то говорит.
— Нет, наоборот, ни о чем, — ответил Хемуль. — Давай, рассказывай, а я скажу тебе, когда мне станет страшно.
— Хорошо, — согласился Снусмумрик. — Сейчас вы услышите историю, которую Гафса рассказывала мне, когда я был маленьким. На самом краю света стоит головокружительной высоты гора. Она черная как сажа и гладкая как шелк. Она круто обрывается вниз в бездонную пропасть, и вокруг той горы плавают тучи. Но на самой высокой вершине горы стоит Дом Волшебника, и он — вот такой. — И Снусмумрик нарисовал на песке.
— А окон у него нет? — спросил Снифф.
— Нет, — ответил Снусмумрик. — У него нет даже дверей, потому что Волшебник всегда возвращается домой по воздуху верхом на черной пантере. Он всегда разъезжает по ночам и собирает в свой плащ рубины…
— Что ты говоришь! — навострив уши, вскричал Снифф. — Рубины! А как он их добывает?
— Волшебник может обернуться кем угодно, — сказал Снусмумрик. — А еще он может проникать в недра земли и даже в бездну на дно морское, где таятся несметные сокровища.
— А что он делает с драгоценными камнями? — с завистью спросил Снифф. — Ведь у него их так много!
— Да ничего. Он их просто собирает, — ответил Снусмумрик. — Примерно как Хемуль собирает гербарий.
— Ты что-то сказал? — встрепенулся Хемуль, просыпаясь в своей песчаной яме.
— Я говорил, что у Волшебника весь дом битком набит рубинами, — ответил Снусмумрик. — Они огромными грудами валяются возле стен и вправлены в сами стены, словно глаза диких животных. У дома Волшебника нет крыши, а тучи, парящие над ним, красные, как кровь, от света рубинов. И глаза самого Волшебника тоже красные и горят в темноте.
— Ну, скоро я испугаюсь, — заявил Хемуль. — Будь добр, рассказывай поосторожней!
— Какой он, должно быть, счастливый, этот Волшебник, — вздохнул Снифф.
— И вовсе он не счастливый, — возразил Снусмумрик. — И не будет счастливым, пока не найдет Королевский рубин. Величиной он почти с голову черной пантеры, а смотреть на него — все равно что в живое пламя. Волшебник искал Королевский рубин на всех планетах, даже на Нептуне, — но так и не нашел. Тогда он отправился на Луну поискать рубин в лунных кратерах, но больших надежд на удачу он не питал. Ведь в глубине души Волшебник думал, что рубин на Солнце. А туда ему не добраться. Он много раз пытался, но там слишком жарко. Вот что рассказала мне Гафса.
— Ну и история, сказал Снорк. — Дай мне еще карамельку!
Снусмумрик помолчал немного, а потом сказал:
— Вовсе это не история. Все это чистая правда.
— И я так все время думал, что это правда, — разразился Снифф. — Эти истории про драгоценные камни звучат так, что поневоле поверишь.
— А как узнать, есть на самом деле Волшебник или нет? — недоверчиво спросил Снорк.
— Я видел его, сказал Снусмумрик и зажег трубку. — Я видел Волшебника верхом на пантере, когда был на острове хатифнаттов. Они мчались по воздуху во время грозы, в самый разгар.
— И ничего нам не сказал! — негодующе воскликнул Муми-тролль.
Снусмумрик пожал плечами.
— Я люблю тайны, — сказал он. — Вообще-то Гафса рассказывала, что Волшебник носит высокую черную шляпу-цилиндр.
— Ну, быть такого не может! — воскликнул Муми-тролль.
— Наверное, это она! — закричала фрёкен Снорк.
— Так и есть, — сказал Снорк.
— Что именно? — полюбопытствовал Хемуль. — Что вы имеете в виду?
— Ясное дело, шляпу, — ответил Снифф. — Высокую черную шляпу, которую я нашел весной. Волшебную шляпу! Ее, должно быть, сдуло у Волшебника с головы, когда он летел на Луну!
Снусмумрик кивнул головой.
— А что если Волшебник вернется обратно за своей шляпой? — взволнованно произнесла фрёкен Снорк. — Я бы никогда не посмела заглянуть в его красные глаза!
— Он, верно, еще на Луне, — сказал Муми-тролль. — А далеко туда?
— Довольно далеко, — отозвался Снусмумрик. — Вообще, пожалуй, немало времени уйдет у него на поиски во всех этих кратерах.
На миг воцарилась беспокойная тишина. Все думали о той черной шляпе, которая стояла на комоде под зеркалом.
— Приверните слегка лампу… — попросил Снифф.
— Ты что-то слышишь? — прошептала фрёкен Снорк. — Снаружи…
Уставившись на черный проем пещеры, все стали прислушиваться. Какие-то тихие, легкие звуки — быть может, шаги крадущейся пантеры?
— Это дождь, — сказал Муми-тролль. — Пошел дождь… А теперь давайте немного поспим.
И забравшись каждый в свою песчаную ямку, они завернулись в одеяла. Муми-тролль погасил лампу и под мягкий шелест дождя погрузился в сон.
Хемуль проснулся оттого, что яма, в которой он спал, до краев наполнилась водой. Теплый летний дождь что-то шептал за стенами пещеры, он сбегал мелкими ручьями и водопадами по стенам, и вся вода, что была в пещере, стекала вниз, как раз в яму, где спал Хемуль.
— Вот беда так беда, — сказал самому себе Хемуль.
