Толпа притихла, лишь раздавались слабые всхлипывания. Кенни сжал руки в кулаки и задержал дыхание.
— Почти закончена, — прошептал он. — Давай, Джордж.
Шарлотта начала кричать изо всех сил, когда хохочущий дракон повернулся к ней. При этом он оказался спиной к рыцарю. Джордж улучил момент и спрыгнул с дерева, зажатыми в руке вилами он крепко пригвоздил хвост дракона к земле. Кенни облегченно вздохнул.
— Ты опять за свое? Сейчас я устрою тебе похоронный костер! — загрохотал Грэм. Он глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь захватить рыцаря пламенем, но из его горла выходил лишь дым. Он вдохнул еще раз, но теперь лишь задохнулся и закашлял кольцами дыма.
Ошеломленная толпа смотрела на Джорджа, держащего завязанный в узел хвост обеими руками. Он развязал Шарлотту, вытащил свой меч из пианино и объявил:
— Дракон побежден!
Зрители приветствовали победителя и оглушительно аплодировали. Рыцарь просмотрел на Кенни, и мальчик улыбнулся в ответ.
Но приветствие толпы сменилось громкими криками с требованием:
— Голову долой! Снеси ее!
Кенни посмотрел многозначительно на Джорджа, но тот уже расположился рядом с головой Грэма, поместив лезвие меча на голубую чешуйчатую шею дракона. Затем он взглянул на короля. Притихнув, толпа в едином порыве повернулась к королю, ожидая последней команды от своего правителя.
Король выступил вперед из-за груды камней, которые раньше были его башней, и посмотрел на дракона, глубокомысленно поглаживая бороду. Кенни наблюдал, как один из его сыновей что-то шепчет королю на ухо. Король повернулся к своему мальчику и проговорил: «Что! Я так не думаю».
Зрители начали перешептываться. Кенни заметил, что теперь и второй сын шептал что-то на ухо отцу. Король встал лицом к обоим сыновьям и сказал: «Хорошо. Хорошо, если вы так хотите».
Оба сына улыбнулись и решительно закивали. Наконец Его Величество откашлялся и объявил громким повелевающим голосом:
— Галантный рыцарь, обезврежен ли этот зверь, этот демон?
Джордж убрал меч и ответил:
— Да, обезврежен, Ваше Величество. Король продолжал:
— Я полагаю, что он уже не угрожает ферме, деревне или какой-нибудь близлежащей местности?
— Действительно, — заметил Грэм, делая шаг вперед и кланяясь толпе, — я осознал свои ошибки и неправильность поступков.
— Тогда я объявляю это сражение законченным, — сказал король. — Сэр Джордж — победитель!
Толпа взорвалась бурными аплодисментами. Кенни расслабился. Они одурачили весь город, и никто из его друзей не пострадал.
Но вдруг кто-то вышел на поле боя.
Оказалось, что, когда Грэм сделал шаг вперед, чтобы поклониться, его хвост выскользнул из-под вил и это было замечено.
Отец Толстяка ревел, размахивая руками, словно безумный.
— Эй, стойте! Подождите минуту! — вопил он. Подобрав вилы, он поднял их над головой. Зрители охнули.
— Все это — розыгрыш! Все было подстроено с самого начала! Старый простак и не собирался убивать этого дракона! — кричал он, указывая на Джорджа. Он поскреб зубцы вил. — И это никакие не волшебные вилы! Это просто золотая краска!
Сердце Кенни билось так сильно, что он только и мог слышать его — тук-тук, тук-тук, тук-тук — удары. Глядя на арену, он видел, как его мама, Шарлотта и нахмурившийся Джордж смотрят на папашу Толстяка. Наконец его пристальный взгляд встретился с лимонными пылающими глазами Грэма. Впервые, с тех пор как они увиделись здесь, на холме, несколько ночей назад, он заметил в них подлинный страх.
— Так что ж, мы берем ответственность на себя и расправимся с этим раз и навсегда! — прокричал папаша Толстяка, тыча вилами в грудь Грэма. — Кто со мной?
Глаза Кенни округлились. И камни в животе, и огонь, и нахлынувшая горячая волна были готовы вырваться из него. Как после всего этого он мог позволить сельчанам убить Грэма? У него не было больше шахматных ходов, не было больше стратегий и не было больше книг, которые помогли бы ему…
— НЕТ! — пронзительно закричал он. — Не убивайте его! — Он подбежал к Грэму и встал между вилами и драконом. — Он — мой самый лучший друг! Он никогда никому не причинил зла!
Но папаша Толстяка был непреклонен.
— Мальчишка, уйди с дороги, нужно разделаться с этим дьяволом! Непременно.
— На самом деле, — сказала мать Кенни, — мальчик прав. Тебе придется сразиться с нами обоими, чтобы добраться до него. Она встала позади сына между вилами и драконом.
— И со мной тоже, — сказал чародей, снимая шляпу и обнаруживая под ней знакомое лицо отца Кенни. Он занял место позади Кенни, рядом со своей женой, и положил руки на плечи сына.
Зрители замерли. Папаша Толстяка немного дрогнул, но удержался.
Затем Джордж и Шарлотта заняли место за родителями Кенни. Теперь все они стояли между оружием и Грэмом.
— Ну, конечно же они все здесь! — прокричал папаша Толстяка толпе. — Это часть их маленького представления! Но чудовище должно умереть прежде, чем оно убьет кого-либо из нас!
Но затем вышел сам Толстяк, остановился рядом с Кенни и сказал своему отцу-головорезу:
— Это была отличная битва. Но почему мы должны их убивать, пап?
Отец Толстяка заморгал и отступил.
Тишина. Даже сверчки не стрекотали.
Все, что Кенни мог слышать в своей голове, было его собственное дыхание, созвучное с ударами огромного сердца дракона.
«О, черт, — подумал Кенни. — Грэм нервничает. А когда он нервничает…»
— Ик!
Огонь вырвался из пасти дракона и охватил папашу Толстяка. Ошеломленный грубиян стоял, моргая и пытаясь понять, что произошло. Все волосы на его теле подпалились, а кончики ушей задымились.
С задних рядов раздался радушный громкий смех, и кто-то захлопал.
— Браво! Бис! Бис!
Все повернулись и посмотрели.
Его Величество спускался по центральному проходу. Он взволнованно хлопал и громко смеялся вместе со своими сыновьями. К ним присоединился шут, свистя, приветствуя и крича: «Бис! Бис! Бис!»
Кенни слушал, как крики распространяются по всей толпе. Вскоре все зрители на вершине холма требовали: «Бис! Бис! Бис!»
Толпа горожан хлынула на арену. Они громко приветствовали Джорджа, Шарлотту, родителей Кенни и самого Кенни, поднимая их на руки. С криками «ура» они пронесли их всех вокруг амфитеатра. Кенни посмотрел на Грэма, своего самого лучшего друга, и улыбнулся. Дракон ответил знакомой зубастой улыбкой, затем поднял группу детей себе на спину и поскакал вместе с остальными по амфитеатру.
Солнце опустилось за холмы, при этом ярко-красные облака на небе побледнели и окрасились в приятные прохладные лавандовые тона. На горизонте мерцали огоньки Раундбрука, но никто этого не заметил. Все были на вершине холма Шепарда и радовались жизни.
— Иерархия, — сказал отец Кенни следующим утром, подходя к сыну и отдавая ему вилы. — Когда истинный лидер найден, тогда и устанавливается новый порядок.
Наступило утро после большого сражения. Празднование закончилось поздно ночью, когда Кенни и его друзья еще раз показали отрывки представления желающим. Сейчас они все были на холме, убирая последствия огромной вечеринки.
И конечно, папаши Толстяка нигде не было видно, но сам Толстяк был тут. Оказалось, он, как и Кенни, был рад видеть настоящего живого дракона и говорил, что Грэм намного волосатее и потрепаннее, чем он думал. Несколько одноклассников Кенни во главе с Шарлоттой даже пришли на холм помочь с уборкой.
— Какая буря была вчера! — воскликнула Шарлотта, бросая рукоятку от сломанного игрушечного меча в мусорное ведро. Вытерев глаза лапой и приложив ее ко лбу, она продолжила: — Я всегда хотела побыть девицей в отчаянном положении.
Маленький кролик улыбнулся.
— Эй, недоросль! — сказал Грэм, подметая вход в пещеру. — Похоже, что Джордж возвращается в компании нескольких друзей.
Он указал на дорогу, по которой шествовала королевская процессия.
Мать и отец Кенни присоединились к сыну, когда экипаж достиг вершины холма. Юные рыцари встали по обеим сторонам кареты, а кучер соскочил и открыл дверь. Из кареты вышли шут, королевские сыновья, Джордж и, наконец, сам король.
— Кролик Кеннет, — сказал король, приближаясь к парню, — я должен был заехать и поговорить с тобой перед тем, как мы возвратимся домой.
Кенни судорожно сглотнул, глядя на Джорджа.
— Вы же не сделаете ничего Грэму, правда? — спросил он.
— Конечно нет! — сказал король с улыбкой. — Я хочу, чтобы вы все, — он указал жестом на компанию, — пришли ко мне во дворец и показали ваше представление всему королевскому двору.
Мать Кенни открыла рот от изумления. Отец присвистнул.
