Принцесса оглянулась, но никого не увидела.
— Кто ты? — закричала она. — Почему ты прячешься? Выходи ко мне!
— А я и так перед тобой! — ответил голос.
— Где же ты? — удивилась принцесса.
— Да здесь, перед тобой! — повторил голос. Но вокруг никого не было. Только на высоком золотом треножнике лежала золотая ситара [8] . И девочке вдруг показалось, будто струны её вздрагивают.
— Это ты разговаривала со мной? — спросила удивлённо принцесса. — Разве ты умеешь говорить?
— Да, я говорящая ситара!
— Так объясни мне, сестра, что всё это значит.
— Разве ситара может быть сестрой или братом? — засмеялась ситара. — Ведь я всего лишь безжизненный инструмент, который оживает только под руками человека.
— А кто эта девушка? — спросила принцесса.
— Дочь этого человека.
— Но ведь они золотые! Как это может быть?!
— В этой крепости всё золотое. Здесь даже куры золотые и несут золотые яйца. И фонтаны, и вода в них, и деревья, и плоды, и листья — всё золотое. Мало того: попробуй испечь хлеб из настоящей муки в одной из печек этого золотого дома, и он сразу же станет золотым.
— Почему? — удивилась принцесса.
— А вот слушай. Человек, который сидит сейчас перед тобой в кресле, прежде был очень плохим, жестоким и жадным. Всю свою жизнь он потратил на то, чтобы найти философский камень.
— Что такое философский камень?
— Ну, как тебе объяснить? Видишь, на правой руке у него, на мизинце, кольцо с камешком? Это и есть философский камень. К чему только он ни прикоснётся, всё сразу же превращается в золото.
Принцесса подошла поближе, чтобы лучше разглядеть удивительный камень.
— Осторожней! Не дотрагивайся до кольца! — закричала ситара. — Иначе превратишься в золото!
— Я не дотронусь, — сказала принцесса и вдруг в ужасе отшатнулась. — Но ведь этот человек жив! Я слышу, как бьётся его сердце.
— Да, ты права. Он весь золотой, кроме сердца. Поэтому он и жив до сих пор.
— А почему сердце у него не золотое?
— Потому что золото потеряло над ним власть. Видишь ли, человек этот больше всего в жизни любил золото. Много вещей превратил он в этот блестящий жёлтый металл, прикоснувшись к ним философским камнем. В те времена я тоже была самая обыкновенная деревянная ситара, а вот теперь стала золотой и очень тяжёлой… Но что это я всё болтаю и болтаю, даже струны начали запинаться! О чём я говорила?
— Ты говорила, что этот человек был жадный и с помощью своего камня всё обращал в золото.
— Да, помню, помню!.. Однажды он по ошибке прикоснулся камнем к своей дочери, и она в тот же миг стала золотой. С тех пор он возненавидел золото. Уж чего только он ни делал, чтобы оживить свою дочь, но всё было напрасно. Ведь превратить живого человека в золото довольно легко, а вот золото превратить в живого человека — невозможно. Когда он наконец понял, что ему уже не удастся оживить свою дочку, он в отчаянии прикоснулся камнем к себе самому. Но так как сердце его уже не любило, а ненавидело золото, оно осталось живым и бьётся до сих пор… А теперь скажи мне, девочка: зачем ты пришла сюда? Не за философским ли камнем? Разве ты не видела по дороге тысячи золотых клеток с человечьими костями? Это всё кости жадных людей, которые приходили сюда ради золота, да здесь и остались.
— Видела, — ответила принцесса. — Только мне не нужны ни ваш философский камень, ни ваше золото. Мне нужна горная ворона.
— Горную ворону сторожат тигры, а они слушаются только своего хозяина, который сидит сейчас перед тобой в кресле. Так что горной вороны тебе не достать… Нет, подожди, есть одно средство…
— Какое?
— Не можешь ли ты раздобыть простой воды?
— Воды? А разве мало воды в этих горах? Все горные вершины покрыты снегом!
— Глупая, да ведь снег-то золотой! Все реки и ручейки в этих горах золотые. Вместо воды в них течёт золото.
— А если я достану воду, тогда что?
— Стоит тебе брызнуть простой водой на золотого человека и на его дочь, как они оживут.
— Ну и что?
— Ты сможешь попросить у него горную ворону. Я знаю, он будет очень благодарен тебе за то, что ты оживишь его дочку, и, конечно, отдаст тебе свою заколдованную птицу.
— Почему ты так заботишься об этом злом, жадном старике? — спросила принцесса.
— Потому что он перестал быть злым и жадным. А потом, я хочу снова петь. Когда-то я была самой обыкновенной деревянной ситарой, и эта милая девушка, перебирая мои струны своими нежными пальцами, извлекала из меня чудесные звуки. Я хочу вернуть к жизни этих двоих людей для того, чтобы песни, которые теснятся у меня в груди, вырвались наружу. Ведь сама я могу только говорить — петь не могу!
— Почему же ты не можешь петь?
— Для того чтобы я запела, нужны пальцы, искусные человеческие пальцы. Я уже сказала тебе: оживить этих людей может лишь простая чистая вода.
Раздобудь где-нибудь хоть немного воды, и ты получишь всё — и философский камень, и ручьи, и реки, полные золотой воды, и золотых кур, и всю эту золотую крепость.
— Мне ничего не нужно! — сказала принцесса. — Мне нужна только горная ворона.
Она вскочила верхом на волшебную палку, покрепче ухватилась за неё и крикнула:
— Скорей отнеси меня к ручейку, к простому чистому ручейку!..
Палка взмахнула крыльями, и они полетели. Всё выше и выше поднималась палка, и вскоре золотые горы скрылись из виду. Теперь она опять летела над облаками. Но вот палка стала опускаться, и девочка увидела у себя под ногами цветущую долину. Луга её были покрыты высокой, сочной травой, тут и там мелькали зелёные рощи, а с вершины горы низвергался сверкающий водопад. У водопада девочка увидела женщин, которые набирали воду в кувшины. Принцесса схватила один из кувшинов, наполненных водой, и, прежде чем хозяйка успела вымолвить хоть слово, приказала палке подняться повыше и улетела. Женщины в изумлении глядели на неё, а некоторые даже лишились чувств от страха. Принцесса этого и не заметила — она стрелой мчалась обратно, в крепость. По дороге она брызгала водой на золотые клетки с человечьими костями, и люди, которые погибли за решёткой, сразу оживали и сердечно благодарили её.
И вот она уже опять в золотой комнате перед золотым человеком и его золотой дочерью. Сначала принцесса брызнула водой на отца, и он вздохнул и зашевелился. Потом окропила водой его прекрасную дочь, и девушка тоже ожила. Она бросилась к отцу, чтобы обнять его, но в это время кто-то крикнул:
— Стой! Не подходи к нему близко! У него на руке всё ещё надето кольцо с философским камнем!
Это сказала ситара. Отец быстро сорвал с руки кольцо, отшвырнул его прочь и уж потом крепко обнял свою дочку. Оба стали наперебой благодарить принцессу. А когда девочка сказала им, зачем прилетела сюда, старик с великой радостью согласился подарить ей свою горную ворону и сейчас же пошёл за ней в башню, которую охраняли тигры.
— А про меня вы уже забыли? — послышался голос, полный укора. — Вот до чего доходит человеческая неблагодарность!
Принцесса повернулась к ситаре и брызнула на неё водой. И золотая ситара тут же превратилась в деревянную. Девушка узнала свою ситару и повесила её себе на шею. Из глаз у неё покатились слезы и упали на струны ситары. И струны запели так чудесно, так сладко, что все деревья вокруг зазеленели. Золотые листочки вновь стали зелёными, розы — красными, голые горные вершины поросли высокой, сочной травой, а в источниках и ручейках опять зажурчала прозрачная и чистая холодная вода. В золотую долину снова пришла весна.
Между тем отец девушки вернулся из башни и принёс золотую клетку на золотой цепи. В клетке сидела горная ворона и держала в клюве серебряную шкатулочку.
Отвязав золотую цепь от клетки, он передал её девочке. Принцесса вскочила на свою крылатую палку и уже через несколько минут была в Городе Спящих. Палка принесла её прямо в замок великанов.
Увидев принцессу, великаны закричали;
— Человек! Человек! — и кинулись ловить её.
Принцесса забилась в самый тёмный угол, поспешно вытащила из клетки ворону и выхватила у неё из клюва серебряную коробочку с волшебной розой.
Однако Белорогий, у которого нюх был тоньше, чем у самой лучшей охотничьей собаки, почуял, где спряталась принцесса, подбежал к ней и уже хотел было раздавить девочку своей огромной подошвой. Но она ловко увернулась и, схватив ворону за ноги, разорвала её пополам. Послышался оглушительный раскат грома, земля задрожала, стены крепости закачались и рухнули, а принцесса упала оглушённая, ничего не видя, не слыша и не понимая.
Когда принцесса пришла в себя, она не увидела ни крепости, ни великанов, ни рвов, наполненных водой. Перед ней простиралась цветущая долина. По зелёному лугу, как по дорогому ковру, были разбросаны цветы. Посередине стоял стол, покрытый бархатной скатертью, а на нём лежала жемчужная раковина. Вокруг не было ничего, кроме клетки, в которой сидел Мохан.
