Чармейн вскочила на ноги и изобразила ослепительную улыбку – такую широкую и гостеприимную, что даже за ушами заболело.
– Ой, здравствуйте! – воскликнула она. – Я не слышала, как вы стучали.
– Вечно ты ничего не слышишь, – заметила тетушка Семпрония.
Миссис Бейкер уставилась на Чармейн потемневшими от тревоги глазами:
– Лапочка, у тебя все хорошо? Все-все? Точно? Почему ты не сделала себе прическу как полагается?
– Мне так больше нравится, – откликнулась Чармейн, занимая позицию между гостьями и дверью в кухню. – Как вы думаете, тетушка Семпрония, мне идет?
Тетушка Семпрония оперлась на кружевной зонтик и придирчиво оглядела ее.
– Да, – рассудила она. – Идет. Так ты выглядишь моложе и пухлее. Ты ведь этого добивалась?
– Да, этого, – мятежно отвечала Чармейн.
Миссис Бейкер вздохнула:
– Лапочка, прошу тебя, не говори таким своенравным тоном. Это никому не нравится. Но я рада, что у тебя такой довольный вид. Я полночи не спала, все слушала дождь и боялась, не протекает ли здесь крыша…
– Не протекает, – отвечала Чармейн.
– …и не оставила ли ты окно открытым, – договорила мама.
Чармейн вздрогнула.
– Нет, окно я заперла, – проговорила она и тут же почувствовала, как именно сейчас Питер открывает окно прямо на лаббоков луг. – Мамочка, ты зря волнуешься, – соврала она.
– По правде говоря, я очень волнуюсь, – сказала миссис Бейкер. – Ведь ты впервые в жизни покинула гнездышко. Я говорила об этом с твоим отцом. Он сказал, что ты не в состоянии даже нормально питаться! – Она протянула Чармейн битком набитую вышитую сумку. – Вот, он передал тебе пирожков. Я положу их в кухню, хорошо? – спросила она и ринулась мимо Чармейн к внутренней двери.
Помогите, подумала Чармейн, только не это! Она схватила вышитую сумку – постаравшись сделать это как можно нежнее и цивилизованнее, а не дернуть изо всех сил, чего ей очень хотелось, – и сказала:
– Мамочка, не надо. Я сама сейчас схожу и принесу тебе ту, вторую…
– Почему же, лапочка? Мне это совсем не трудно! – запротестовала миссис Бейкер, не выпуская сумку.
– …потому что я хочу сделать тебе сюрприз, – затараторила Чармейн. – Пойди сядь. На диване тебе будет очень удобно, мамочка. – Диван стоял к двери спинкой. – Тетушка Семпрония, прошу вас, присаживайтесь…
– Мне это ничего не стоит, – упиралась миссис Бейкер. – Я положу ее на кухонный стол, так тебе будет удоб…
Чармейн замахала свободной рукой. Другой рукой она намертво вцепилась в сумку.
– Дедушка Вильям! – закричала она. – Утренний кофе! Пожалуйста!
К ее великому облегчению, ласковый голос дедушки Вильяма ответил:
– Постучите по углу столика на колесах, душенька, и скажите: «Утренний кофе».
Миссис Бейкер изумленно ахнула и огляделась, чтобы понять, откуда исходит голос. Тетушка Семпрония посмотрела сначала с интересом, потом насмешливо, направилась к столику и энергично постучала по нему зонтиком.
– Утренний кофе? – спросила она.
Комнату тут же наполнил теплый аромат кофе. На столике возник высокий серебряный дымящийся кофейник, окруженный крошечными позолоченными чашечками, позолоченный сливочник, серебряная сахарница и тарелка мелкого печенья в сахарной обсыпке. Миссис Бейкер была так потрясена, что выпустила вышитую сумку из рук. Чармейн быстро сунула добычу за ближайшее кресло.
– Очень элегантное колдовство, – одобрила тетушка Семпрония. – Бернис, идите сюда, сядьте и дайте Чармейн подкатить столик к дивану.
Миссис Бейкер повиновалась, огорошенно похлопав ресницами, – и, к крайнему облегчению Чармейн, явление незваных гостей стало понемногу превращаться в светский, приличный утренний визит с кофе. Тетушка Семпрония начала разливать кофе, а Чармейн – раздавать печенье. Она стояла лицом к кухонной двери и протягивала тарелку тетушке Семпронии, когда дверь распахнулась и из-за косяка появилась просторная морда Потеряшки, как видно привлеченной запахом сахарного печенья.
– Потеряшка, уходи! – сказала Чармейн. – Кыш! Я серьезно! Сюда пускают только… только… только приличных собак! Уходи!
Потеряшка печально поглядела на нее, тяжко вздохнула и попятилась. К тому времени как миссис Бейкер и тетушка Семпрония, у каждой из которых в руках была полная до краев чашечка кофе, сумели повернуться и посмотреть, к кому это Чармейн обращается, Потеряшка уже ушла, а дверь снова закрылась.
– Кто это был? – спросила миссис Бейкер.
– Да так, – безмятежно отвечала Чармейн. – Всего-навсего сторожевая собака дедушки Вильяма. Такая лакомка…
– Здесь есть собака?! – в совершеннейшем ужасе вскричала миссис Бейкер. – Чармейн, мне это не по душе. Собаки такие грязные. А вдруг она тебя укусит?! Надеюсь, ты держишь ее на цепи!
– Нет-нет-нет, она ужасно чистенькая. И послушная! – возразила Чармейн, сама не зная, правда это или нет. – Просто… просто она переедает. Дедушка Вильям старается держать ее на диете, поэтому, конечно, ей очень хочется печеньица…
Дверь в кухню снова отворилась. На сей раз из-за косяка высунулось лицо Питера, и вид него был такой, что сразу становилось ясно: у Питера срочная новость. Когда Питер заметил тетушку Семпронию во всей ее изысканности и миссис Бейкер во всей ее приличности, вид у него стал из взволнованного перепуганный.
– Ну вот, опять она! – с ноткой отчаяния воскликнула Чармейн. – Потеряшка, место!
Питер понял намек и испарился – за миг до того, как тетушка Семпрония повернула голову в его сторону. Миссис Бейкер встревожилась еще больше.
– Бернис, вы напрасно переживаете, – сказала тетушка Семпрония. – Да, признаю, собаки – твари грязные, вонючие и шумные, но, если надо охранять дом, нет ничего лучше хорошего сторожевого пса. Радуйтесь, что у Чармейн он есть.
– Да, пожалуй, – миссис Бейкер кивнула, но по ее голосу было ясно, что тетушка Семпрония ее ни в чем не убедила. – Однако… однако вы же говорили мне, что этот дом защищен… защищен… м-м… колдовским искусством вашего дедушки?
– Да-да, и еще как! – поспешно закивала Чармейн. – Так что дом под двойной охраной!
– Разумеется, – сказала тетушка Семпрония. – Полагаю, что никто и ничто не в силах перейти этот порог без приглашения.
Тут слова тетушки Семпронии были грубо опровергнуты: на полу у столика внезапно возник кобольд.
– Нет, только поглядите! – воскликнул он – маленький, синий и воинственный.
Миссис Бейкер взвизгнула и прижала кофейную чашечку к груди. Тетушка Семпрония величественно подобрала юбки подальше от кобольда. Кобольд вытаращился на них в явной растерянности, а потом посмотрел на Чармейн. Это был не тот кобольд-садовник. Нос у него был больше, синяя одежда скроена из ткани лучшей выделки, и держался он так, словно привык распоряжаться.
– Вы, наверное, знатный кобольд? – спросила его Чармейн.
– Как посмотреть, – ответил кобольд, очевидно не ожидавший такого вопроса. – Может, и так. Я заправляю у местных кобольдов, Тимминз моя фамилия. И я возглавляю нашу депутацию и имею сказать, что мы крайне недовольны. А теперь нам говорят, будто чародея здесь нет, будто он не может нас принять, будто…
Чармейн стало ясно, что он сам себя взвинчивает. Она поспешно перебила его:
– Это так и есть. Его здесь нет. Он болен. Эльфы забрали его лечить, а я присматриваю за домом в его отсутствие.
Кобольд бросил на нее свирепый взгляд вдоль огромного синего носа:
– Ты говоришь правду?
Ну и денек, с утра только и слышу, что я вру, сердито подумала Чармейн.
– Это истинная правда, – заверила его тетушка Семпрония. – В данный момент Вильяма Норланда здесь нет. Поэтому будьте так добры, любезнейший кобольд, ступайте. Вы напугали бедную миссис Бейкер.
Кобольд бросил свирепый взгляд и на нее, и на миссис Бейкер.
– При таких обстоятельствах, – сообщил он Чармейн, – не вижу никакой возможности, чтобы этот спор был когда-нибудь улажен!
И он исчез так же внезапно, как появился.
– Ах, силы небесные! – пролепетала миссис Бейкер, прижав ладони к груди. – Такой маленький! Такой синий! Как он сюда попал? Чармейн, осторожней, он может вскарабкаться по твоей юбке!
– Подумаешь, кобольд! – сказала тетушка Семпрония. – Держите себя в руках, Бернис. Как правило, кобольды не ладят с людьми, поэтому я представления не имею, что ему здесь понадобилось. По всей видимости, у дедушки Вильяма были с этими созданиями какие-то дела. Чародеям закон не писан.
– Я пролила кофе!.. – пожаловалась миссис Бейкер, промокая юбку салфеткой.
Чармейн взяла ее чашечку и снова наполнила ее кофе, надеясь немного утешить миссис Бейкер.
– Возьми еще печенья, мамочка, – сказала она, протягивая тарелку. – У дедушки Вильяма садовник – кобольд, и он тоже был очень сердит, когда я его увидела…
– Что делает садовник в гостиной?! – возмутилась миссис Бейкер.
